Жизнь: вид сбоку - читать онлайн книгу. Автор: Александр Староверов cтр.№ 26

Сказав эти слова, я быстро, чтобы не передумать, рванул к стойке регистрации, а жена, сделав крошечную паузу и тяжко вздохнув, обреченно поплелась за мной.

* * *

На ресепшен доброжелательный, но сильно запуганный русскими людьми портье шепотом сообщил мне черную весть. Отель почти полностью был забронирован менеджментом авиакомпании «Крылатая Сибирь» для празднования новогоднего корпоратива. Мне стало нехорошо. В те дремучие, на границе с лихими девяностыми, времена новогодний корпоратив любой крупной компании, даже авиакомпании, мало чем отличался от сходки организованной преступной группировки. А тут еще и Сибирь… Пацаны только недавно малиновые пиджаки сняли, на их руках еще имелись следы пороха, с помощью которого они предпочитали решать вопросы корпоративного управления, на некоторых голых мужских торсах проступала древняя, завещанная прадедами духовность в виде синих куполов с крестами и красивых звезд на мощных плечах. Видимо, мое лицо вдруг так сильно поменяло цвет, что жена не на шутку всполошилась:

– С бронью что-то не так, паспорта потерял, деньги, документы?

– Сибирь… – обессиленно вымолвил я

– Что Сибирь, они полицию вызвали, нас посадят, арестуют? За что? Говорила, надо было уезжать. Ты только не волнуйся, я звоню маме…

При всех критических ситуациях моя жена рефлекторно звонит маме, а ее мама перезванивает мне… Осознание тупиковости этого пути немного привело меня в чувство, и я, собрав волю в кулак, пояснил суть обрушившейся на нас трагедии:

– Сибирь… Мы попали в Сибирь… в крылатую… В авиакомпанию…

– Уф-ф-ф, ты скажешь тоже, а я уж думала… В смысле, все эти люди из авиакомпании «Сибирь»? Ну и что, это даже хорошо, приличные люди, летчики…

– Ты не понимаешь… уж лучше б мы в настоящую Сибирь попали. Нет здесь летчиков, сама посмотри. Здесь только… только… Руководство.

Жена оглянулась, присмотрелась, и наши лица стали одинакового цвета.

– Поедем, – прошептала она, – надо ехать, точно надо ехать, поедем, дорогой, потом поздно будет…

В моей жене нет ни капли еврейской крови, но фраза прозвучала очень по-еврейски. За фразой маячили погромы, трубы Освенцима и вырванные изо рта золотые коронки. Скорее не из упрямства, а просто для того, чтобы отогнать страшные видения, я замотал головой.

– Нет… Нет… От нее не уедешь. Это карма… Это судьба…

– От кого, от нее?

– От Родины, – сказал я и принялся заполнять бланки на вселение в отель.

Спокойно заполнить бумаги мне не удалось. На середине этого скучного, но успокаивающего нервы процесса мне на плечо опустилась огромная, похожая на медвежью, лапа. Я обернулся, и мой взгляд уперся в могучую обнаженную грудь хозяина лапы. Там было на что посмотреть: чуть выше сосков, чем-то напоминая фашистские «мессершмитты», парили хищные ангелы, а в центре был почему-то наколот ромбовидный знак качества СССР. Как будто ангелы разбомбить его хотели… Лицо детины (иначе его было невозможно назвать) парадоксально отличалось от страшной картины на грудной клетке и выглядело до странности добрым.

– Братан, – хрипло сказало доброе лицо, – а как по-русски будет бумага?

В этой безумной гостинице я уже ничему не удивлялся и честно ответил:

– Бумага.

– Спасибо, братан, – с чувством поблагодарило меня лицо и обратилось к портье:

– Эй, чурка, бумаги дай, у меня в номере бумаги нет, а мне речь для братанов на новый год писать надо. Я тебе чистым английским языком говорю: «Бу-ма-га!» Да что ж такое, чурка тупая по-русски не понимает, по-английски тоже. Что ты с ним будешь делать!

«Все не так страшно», – понял я. Человек просто оговорился, перегрелся на тайском солнышке человек, надо ему помочь.

– Вы, видимо, имели в виду «как по-английски будет бумага», вот он вас и не понимает. По-английски бумага будет – paper.

– О как… – напрягся было детина, пытаясь разглядеть в моих словах скрытый подвох, наезд или издевку, но не разглядел, просиял добрым лицом и опять обратился к портье: – Слышь, чурка нерусская, пэпер давай, пэпер, теперь точно пэпер! А не дашь, я так в пэпер твой дам, не только глаза, сам весь узким станешь. Пэпер, я сказал, гони! – Слава богу, портье догадался, о чем идет речь, и протянул ему несколько листов.

– Ух-ты-юхты, – обомлел детина, – работает! Слышь, работает, понял! – Он радовался так, как будто овладел языком Шекспира и Байрона в совершенстве. От полноты чувств он даже обнял меня своими медвежьими лапами. – Спасибо, братан, выручил, а то я уж не знаю, как с ними. Пэпер, это же надо, пэпер… Меня Евлампий зовут, для своих Аладдин, для совсем своих Лампа. Для тебя Лампа, братан.

– Очень приятно, – сказал я. – Александр. А почему Лампа?

– Ну как это… Евлампий, Лампа, Аладдин… сказка есть такая чуркистанская, со школы еще повелось, мол, потри лампу, и все исполнится. Но это только для друзей, понял? Я тебе платиновую карточку сделаю, в два раза дешевле летать будешь. Я ведь этот… как его… – Детина набрал в огромную грудь побольше воздуха и на одном дыхании выпалил: – Начальник департамента качества Сибири!

– Всей Сибири? – попробовал пошутить я.

– А то! Всей, конечно, – не уловив юмора, гордо ответил Лампа. – Ну ладно, братан, спасибо еще раз, бывай, увидимся. На Новом году точно увидимся.

Он медленно развернул свое утесоподобное тело и пошел к лифту, весело размахивая добытыми листами.

– Вот, а ты боялась, – успокаивающе сказал я жене. – Они ж как дети, очень страшные только с виду.

– А что, Новый год мы тоже с ними будем встречать? С детишками этими? В программу тура новогодняя ночь в тайском стиле входит. Весело, чувствую, будет…

Я помрачнел. До такого дна в нашей чаше с ядом мне добираться не хотелось. Хотя с другой стороны… «А может, в этом и есть сермяжная правда?»

– Ладно, – буркнул я угрюмо, – давай решать проблемы в порядке их поступления.

* * *

Проблемы не замедлили поступить. На следующий день мы ушли с завтрака голодными. К нашему приходу шведский стол оказался полностью разграбленным. Выросшие во времена тотального дефицита российские граждане попросту вынесли его в дамских сумочках. Дождаться яичницы, которую жарили три тайских поваренка, было невозможно. Один из сибиряков занимал очередь, и пока вся авиакомпания не насытится, об омлете даже не стоило мечтать. Ладно, эта проблема хоть как-то решалась. Встанешь часиков в шесть, почистишь зубы и бодро идешь в ресторан. А там одни быстро работающие челюстями европейцы, торопятся бедняги, пока не началось. Но вот лежаки… Трясущийся англичанин в баре, приехавший на неделю раньше нас, рассказал, что случилось с лежаками… Сначала было все нормально, и на всех вроде хватало, но вот приперлись «Russians from Siberia», и случилась великая шезлонговая революция. Лежаки стали занимать с вечера, причем в количестве, явно превышающем количество русских. Так, на всякий случай, на всех друзей-товарищей, и чтобы сумки было куда положить. Администрация отеля перестала вечером выдавать полотенца, тогда на лежаках появились бумажки со следующим примерно текстом: «Это мое. Вася, комната 101». Один глупый немец, вся вина которого состояла в том, что он не извлек уроков истории и не догадался вовремя выучить русский язык, выкинул бумажку с непонятными письменами, постелил полотенце и улегся на свободное, по его мнению, место. Опрометчивый Фриц был выброшен разъяренным Васей в бассейн. Причем вместе с лежаком. Менеджмент отеля не сдавался и ответил вечерним сбором шезлонгов и опутыванием их толстой цепью с огромным амбарным замком. Ха! Разве это могло остановить настоящих сибиряков. На следующий день обалдевшие тайцы вместе с трепещущими от непостижимой и загадочной русской души европейцами наблюдали, как в ресторан на завтрак спускались несгибаемые сибиряки. Каждый со своим шезлонгом. Даже дети! Лежаки они перли из номеров, в связи с чем образовалась огромная пробка у лифтов. Администрация отеля сдалась и заключила позорное перемирие. Теперь самые козырные места у бассейна по умолчанию принадлежали русским. Немцам, англичанам, французам и прочей европейской швали отвели маленький загончик на самом дальнем краю обширной территории отеля. Естественно, без зонтиков, под беспощадно палившим тропическим солнышком. Несмотря на большое количество свободных мест у воды, мало кто из граждан ЕС решался их занимать. Память о чуть не утопшем в бассейне Фрице была еще слишком свежа…