Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Хмельнов, Эдуард Чухраев cтр.№ 12

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева | Автор книги - Игорь Хмельнов , Эдуард Чухраев

Cтраница 12
читать онлайн книги бесплатно

Но плавания, полученное на службе образование, обращение со сложными механизмами и само море, безусловно, сильно развивали матросов. Через два-три года в них нельзя было уже узнать прежних простоватых крестьянских парней или рабочих: они становились вполне развитыми людьми, способными разбираться во многих явлениях окружавшей жизни.

Хорошо питаясь, одеваясь и имея сравнительно большие карманные деньги, матросы приобретали внешний лоск и апломб, считали себя выше своей среды и в особенности земляков-солдат. Те же, кому удалось побывать еще и за границей, кое-что увидеть и встретиться с новыми людьми, уже и ног под собой не чувствовали от важности и к своей деревне относились не иначе, как с презрением. В последние годы перед революцией 1917 года среди команд сильно развилось франтовство, любовь к театрам, танцам и вообще к общественной жизни. Начальство в этом отношении очень охотно поощряло матросов, так как считало, что это отвлекает их от вредных подпольных влияний. Оно всячески старалось развить в них любовь к спорту: хождению под парусами, катанию на коньках, на лыжах, рыбной ловле. Кроме того, разрешалось также устраивать на кораблях спектакли, вечеринки и елки, на которые приглашались знакомые матросов. Они это очень ценили, и один корабль старался щегольнуть перед другим своими вечерами. В военное время, когда на корабли нельзя было приглашать гостей, для вечеров специально снимались помещения, приглашалась музыка и шли танцы. На эти вечера неизменно приглашались и офицеры, которые очень любили их посещать, так как действительно было любопытно поглядеть на неподдельное веселье, увлечение танцами и наивно-грубоватое ухаживание.

Команды на кораблях жили по специальностям, в отдельных помещениях, что их очень сильно сплачивало. Все вечера и вообще все свободное время матросы проводили только в своей среде, почти без наблюдения офицеров. Технически такой надзор очень труден, в особенности на больших кораблях, где обойти сразу бесчисленные отдельные помещения совершенно немыслимо. На них всегда можно найти такой уголок, где никто не потревожит, и спокойно вести там любые разговоры.

Ближайшим начальником каждого матроса являлся унтер-офицер его специальности, с которым он вместе работал и жил. Это создавало между ними совсем другие взаимоотношения, чем между унтер-офицером и солдатом в армии. В своем унтер-офицере матрос-специалист видел не столько начальника, сколько авторитет в специальности. Сами условия жизни и одинаковое происхождение совершенно сглаживали в глазах матроса различие их положения на корабле. Отношения между ними почти всегда были чисто товарищескими, но с долей уважения, если унтер-офицер умел поставить себя на должную высоту.

Еще одним очень важным обстоятельством, усугублявшим к началу революции 1917 года бунтовские настроения в матросских массах, было то, что Первая мировая война длилась уже третий год. Команды устали не столько физически, сколько нравственно. Им становились невмоготу суровый режим военного времени и связанное с ним ограничение свободы. Первая мировая война только подогрела бунтовские настроения. Российский флот воевал, прямо скажем, немного. Прежде всего, Балтийский флот. Особенно линкоры, самые многочисленные по количеству экипажа. Они всю войну стояли на рейде в Гельсингфорсе, Ревеле или в шхерах и не сделали ни одного выстрела по врагу из своих мощных орудий. За все время войны большинство линейных кораблей так и не видело неприятеля. Команды отъедались, отсыпались и томились однообразием. Благодаря войне многие из матросов, только что отбывшие пятилетнюю воинскую повинность, были снова призваны на действительную службу. Призывы 1909—1912 годов вместо пяти тянули уже лямку по шести, семи и даже восьми лет. Но команду офицеры службой-то напрягали пополной! Что матросы думали об офицерах и адмиралах, которые боятся покинуть рейд и не выводят корабли в море? Кстати, в таком положении косвенно был виноват император Николай II. Существовал его приказ, согласно которому линкоры не могли выйти в море без разрешения Ставки. Но на Балтике все происходило очень быстро. Пока связывались со Ставкой, пока решали вопрос – необходимость что-то делать уже пропадала.

Если бы еще в русском народе была сильна идея патриотизма, как, например, в Германии или Англии, тогда можно было бы заставить матросов терпеть. Но любовь к Родине как целому в народе почти отсутствовала: «Какие мы русские, – говорили мужики, – мы – вячкие, до нас немец не дойдет; чего мы будем воевать – пущай воюют те, до кого он дошел…» Подобные рассуждения всех этих «вячких», «калуцких» и «скопских» философов ярко характеризуют взгляд русского народа на войну и понимание им своего долга. С такой психологией он не мог воевать идейно, а шел только «из-под палки», куда прикажет начальство. К его распоряжениям он относился покорно и апатично, ибо был убежден, что так надо; начальство, мол, лучше знает, что делать, – на то оно и начальство. Большинство матросов было недовольно нарушенным покоем, разлукой с семьей, трудностями и опасностями войны. Поэтому каждая мысль, каждое слово, говорившее о бесцельности и необходимости окончить войну, были им приятны.

Кроме матросов общего типа, по своей натуре простых и хороших, на каждом корабле был еще, хотя и небольшой, уголовно-преступный элемент. Как ни старались от него избавиться, но на кораблях, в особенности больших, всегда можно было найти 10—15 человек, способных на все. Революции ничего не стоило привлечь их на свою сторону, посулив деньги, право грабежа и полную безнаказанность.

Российский матрос, как никакой другой матрос любого иностранного флота, несмотря ни на что, был всегда бесстрашен и стоек. Таким он был и в годы восстаний, революций и Гражданской войны. Свидетелем многих печальных моментов явился Андреевский флаг. Вот эскадра адмирала Сенявина, интернированная в Лиссабоне (1808 год). А вот Черноморский флот, затопленный своими же руками на Севастопольском рейде, чтобы преградить путь врагу (1854 год); 1-я Тихоокеанская эскадра, нашедшая себе могилу в Порт-Артуре (1904 год); 2-я Тихоокеанская эскадра, погибшая в водах рокового Корейского пролива (1905 год). Но всегда после таких тяжких потрясений наступал период возрождения его духовной и материальной мощи. Флот как бы воскресал к новой жизни, чтобы с лихвой наверстать то, что им было утрачено.

В последние дни защиты Моонзунда (октябрь 1917 года), когда сухопутные части, предпочитая бою плен, отказывались драться, небольшая, сборная с нескольких кораблей, горсточка матросов продолжала защищать перешеек между островами Эзель и Моон в Балтийском море. Несмотря на то, что там все они были совершенно добровольно, они не только не сдались, но и отказались отойти. Весь отряд лег до одного человека.

Началась Гражданская война. Юг России превратился в сплошной район междуусобной борьбы. Весна 1918 года. Армавир. Тяжелое время для Белой армии. Генерал Драгомиров, который был одним из лидеров Белого движения, заявил, «что наибольшая опасность в большевистской армии для добровольцев заключается именно в матросах, что ими там все только и держится». И во многом он был прав. Сжатые в кольцо большевиков, белые судорожно отбивали их непрерывные атаки. Большевистские цепи следовали одна за другой, причем впереди – во весь рост, с винтовками на руку, одетые в летнюю белую форму, шли матросы. Как подкошенные, падали они под огнем пулеметов, но оставшиеся продолжали идти вперед. Из них никто не уцелел. Как объяснить такую безумную храбрость, такое мужество пред лицом смерти? Видимо, это коренится уже в самой природе матросов. Опасность на суше, в сравнении с опасностями на море, казалась им ничтожной.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению