Василий Темный - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тумасов cтр.№ 15

На заходе солнца мельник останавливал крупорушку, и тогда все погружалось в тишину. Только слышно было, как журчит вода, да после дождя срываются с листьев крупные капли.

В такие моменты Гавря вспоминал свою деревню, покойных родителей, набег ордынцев. Как брели в Тверь с Нюшкой.

Мельник был угрюм и молчалив. За многие годы его армяк пропитался мучной пудрой, потерял цвет.

Жил мельник один, по утрам варил полбу, и была она такой крутой, что Гавря ел ее куском, вместо хлеба.

За эти дни Гавря не слышал от него ни одного слова и только в последний вечер, услышав от Гаври рассказ, как ордынцы сожгли его деревню, мельник сказал:

– Горе идет с ордой плечо в плечо.

Промолвил и замолчал. Гавря не посмел ни о чем расспрашивать. И только в Твери дворецкий поведал, что в молодости мельник жил с молодой женой и детьми где-то подо Ржевом. Ордынцы убили всю его семью, а ему удалось бежать из плена. Здесь в Твери он нашел приют. Не женился, и дворецкий определил его на мельницу. Прохором его кличут.

Гавря проникся уважением к старому мельнику, и когда выпадало за крупой ездить, охотно это исполнял. С каждым разом душа Прохора теплела к Гавре. В один из таких наездов, когда Гавря заночевал на мельнице, Прохор заговорил. Голос его был глухой, речь отрывистая. Казалось, он видел картину того набега и ее пересказывает: Ордынцы налетели на деревню. Волокли баб и девок. Подолы им задирали, из ушей серьги с мясом вырывали… Мою Василиску вот так, на снегу, позорили…

Всю ночь снились Гавре всякие страхи, ордынцы виделись. Они гикали, горячили коней, носились по деревне.

Гавря ни одного лица ордынца не разглядел, однако запомнил, все они безбородые и с волчьим оскалом.

Пробудился отрок в поту. Прохор полбу уже сварил, зовет:

– Те, Гавря, силы надобны, жизнь твоя еще впереди, а она вишь какая…

И замолчал, будто в сказанном выговорил все.

Вдовая великая княгиня Софья Витовтовна после смерти великого князя московского Василия Дмитриевича покоя не знала. Хотя и предполагала, что деверь, князь Юрий Дмитриевич, будет оспаривать завещание, сам начнет моститься на великое княжение, откажется присягать племяннику Василию, но чтобы вот так, настырно, даже митрополиту не повиноваться, Софье Витовтовне даже верить не хотелось.

Сына Василия научала:

– Ты, сыне, великий князь московский по закону. Отец так завещал. И коли Юрий суда ханского требует, не уступай, в Орду поедешь. Да не один, а с боярином Всеволжским. Иван изворотливый и речи сладкие сказывать умеет.

Софья Витовтовна годами еще не старая. В кости крупная, лицо мясистое, а подбородок чуть выдался. Чем на отца своего великого князя литовского смахивала.

Накануне зазвала она в палаты боярина Всеволжского, долго с ним рядилась, как честь Василия, князя московского, отстаивать в Орде, у хана.

Боярин Всеволжский перед великой княгиней гнулся, заверял, что непременно возвратится из Орды с ярлыком для Василия на великое княжество Московское.

Всеволжский речи красивые говорил, убедительные, а сам глазки прятал под широкими бровями. И голос у боярина тихий, в душу лез.

Поверила княгиня Всеволжскому.

– Ты, боярин Иван Дмитриевич, все уменье напряги, а без согласия ханского не ворочайся.

Так наказывала Софья Витовтовна. Одного опасалась, как бы у хана не закралась мысль, что молод Василий для великого московского княжения. Вот Юрий Дмитриевич в самый раз.

Не доведи Бог, чтобы Юрий на московское великое княжение уселся. За ним его сыновья потянутся, Дмитрий Шемяка, Васька Косой…

Иногда вдовствующая великая княгиня задумывалась, а не послать ли в Литву к Витовту, чтобы заступился за внука, московского князя Василия, да унял Юрия.

Однако прогоняла такую мысль. Она хорошо знала отца, за услугу он непременно потребует от Московского княжества земель для Литвы.

* * *

Гонец ехал лесами, дорогами через поля, минуя буераки, выискивая мостки и переправы. Гонец ночевал во встречных деревнях и под разлапистыми елями на полянах у костра. Гонец вез письмо князя Юрия из Звенигорода в Галич к воеводе Анисиму, чтобы тот по получении грамоты вел к нему дружину…

Неделю спустя гонец разглядел усадьбу воеводы, белесые березы в зеленых шапках молодой листвы. По малому косогору сбегали избы и домики крестьян и мастерового люда.

На усадьбе гонца встретил воевода Анисим, ворочавшийся от заутрени. Тут только гонец увидел стоявшую за лесом деревянную малую церковь, порядком обветшалую, с одним крестом на остроконечном шпиле.

Боярин Анисим, еще совсем молодой, увидел гонца, слезавшего с седла, подошел.

– С чем прибыл, гридин? – спросил, окинув зорко притомившегося воина и его коня.

– От князя Юрия с письмом.

Принимая грамоту, воевода сказал:

– Коня на конюшню, а сам отправляйся в гридницу, передыхай…

Воеводе на сборы в дорогу мало времени требовалось. В двое суток дружина была готова в путь. Наперед отправился малый обоз, телег в десяток, а следом, под хоругвью и удары бубна, двинулся и весь полк, полторы сотни гридней.

Анисим гадал, к чему князь затребовал дружину в Звенигород? Ему невдомек, что Юрия заботит стол московский. Он никак не мог смириться, что на великом московском княжении уселся племянник Василий.

Князь Юрий решил, как только соберется в Звенигороде вся его дружина, он изгонит из Москвы племянника, а усевшись великим князем, отдаст Галич Василию с матерью его Софьей Витовтовной.

Юрия одна мысль тревожит еще со дня смерти брата, великого князя Василия Дмитриевича, – митрополит Фотий, стоявший на стороне племянника Василия. Фотий заставил московских бояр присягнуть Василию и его, Юрия, к тому принуждал.

Юрий не забывал, как Фотий приезжал к нему, уговаривал и даже грозил.

И прежняя мысль вернулась к Юрию, вот сядет он на московский стол, тогда и решит, быть Фотию митрополитом либо кому другому.

* * *

Иван Дмитриевич Всеволжский – боярин рода древнего. Род свой он вел от князей смоленских и женат был на внучке великого князя нижегородского, почему и был уже в родстве с великим князем московским.

Овдовел он рано, когда дочь была маленькой. Алену воспитывала приставленная мамка из боярынь захудалых. Росла дочь тихой, послушной, и умом ее Бог не обидел, и красотой не миновал.

Иван Дмитриевич Бога молил, чтоб послал Алене мужа и богатого, и доброго.

А когда Софья Витовтовна поговорила с ним, чтоб в Орду с молодым великим князем Василием ехал и там хана улещил, чтоб с ярлыком Василий в Москву воротился на великое княжение, мысль боярина Всеволжского одолела: а не женить ли Василия на Алене? То славно вышло бы…