Психологический портрет убийцы. Методики ФБР - читать онлайн книгу. Автор: Джон Дуглас, Марк Олшейкер cтр.№ 104

– Я не согласен с классическим определением из словаря – «наложение заслуженного наказания за ущерб», для большинства людей казнь стала словом, слишком эмоционально окрашенным, означающим лишь личный ущерб, – говорит Джек, – но многие забывают о пострадавших.

На самом деле они хотят «воздаяния», которое Оксфордский словарь определяет как «возмещение или искупление причиненного зла».

– Это способ для общества уравнять чаши весов, – утверждает Джек. – Он вызывает у жертв и их семей чувство удовлетворения за то, что было сделано для них, чтобы помочь вновь восстановить разрушенную целостность, – и это важно и для личности, и для системы.

Ничто уже не в силах вернуть нам Сюзанну. Но даже если воздаяние не завершится, мы знаем, что общество, присяжные, вся система криминального судопроизводства в достаточной мере заботится о нас, следит, чтобы убийца нашей дочери получил по заслугам. Оно дает нам понять, что помогут всем, чем можно. Мне кажется, что в случае тяжких преступлений воздаяние и наказание – единственное справедливое и нравственное действие, которое мы, как общество, можем предпринять. Однако это мнение разделяют далеко не все.

Джек Коллинз заявляет:

– Жертвам необходимо как можно скорее забыть о пережитых ужасе и травме и вернуться к жизни. Жертвы имеют право рассчитывать, что подсудимых быстро признают виновными и подвергнут наказанию. Мы пытаемся привлечь внимание людей к тому факту, что жертвы не должны быть последними в системе уголовного судопроизводства. Они заплатили за это своей жизнью. Мы заслуживаем и требуем места за столом.

Когда речь заходит о следующем уровне системы уголовного судопроизводства, Джек говорит:

– Многим наблюдателям, присутствующим на апелляционных судах, в том числе и нам, кажется, что большинство судей считают апелляции академическим и теоретическим упражнением, имеющим больше отношения к интеллектуальной «ловкости рук» и искусству слова, нежели к обеспечению справедливости для жертв и наказания для тех, кто совершил злодеяния. Похоже, им нравится стоять высоко над толпой, в стороне от крови, пота, слез и насилия, с которых начинается долгое путешествие по залам суда. Конечно, Коллинзы добиваются казни убийцы их дочери согласно приговору, вынесенному присяжными и утвержденному судьей.

Проблема смертной казни подобна проблеме абортов. Немногие из нас надеются переубедить кого-либо по тому или иному вопросу. Если вы против смертной казни по нравственным причинам, думаю, можно сделать оговорку для мерзейших из чудовищ и подвергнуть их заключению без возможности условного освобождения. Но мы знаем, что такого вида заключения не существует. И, откровенно говоря, по-моему, заключения в некоторых случаях недостаточно. Как говорит Стив Мардиджан, «страдания, причиненные жертвам, требуют, чтобы мы предпринимали серьезные меры. С моей точки зрения, у нас нет причин сохранять жизнь людям, способным совершать подобные злодеяния».

Некоторые возразят, что смертная казнь – «узаконенное убийство», безнравственный поступок со стороны общества. Лично я считаю, что преступники уже сделали выбор, отстранившись от общества, и, следовательно, нравственные правила требуют заявить о том, что общество не потерпит присутствия преступника, способного на такие ужасные злодеяния. Утверждая, что смертная казнь – узаконенное убийство, мы, по-моему, наносим удар по самим представлениям о том, что плохо и что хорошо, по различию между жертвой преступления и преступником – ни в чем не повинным человеком и тем, который в своих корыстных целях отнял у первого жизнь. Если вы спросите меня, готов ли я сам нажать кнопку и в узаконенном порядке оборвать земную жизнь Седли Эли, Ларри Джин Белла, Пола Бернардо, Лоуренса Биттейкера или других им подобных, я решительно отвечу: «Да!». А тем, кто рассуждает о прощении, я бы сказал, что сочувствую им, но считаю, что не вправе прощать – это не моя задача.

Если бы Седли Эли просто (с дрожью пишу это слово!) изнасиловал, избил, подверг пыткам Сюзанну Коллинз, но не убил ее и не нанес ей психическую травму, тогда она, и только она, была бы вправе простить его, если пожелает. По моим представлениям, только она способна простить его, но, ввиду того что случилось в реальности, сейчас она может сделать это лишь после того, как вынесенный присяжными приговор будет приведен в исполнение. Вот что, по-моему, Коллинзы подразумевают под воздаянием, а не местью.

Что касается средства устрашения, признаюсь: у меня почти нет сомнений, что существующая в настоящее время в США смертная казнь не является средством устрашения для убийц во многих, если не в большинстве случаев. Здравый смысл должен подсказать нам: окажись мы на месте молодого городского преступника, зарабатывающего себе на жизнь торговлей наркотиками, где на карту поставлены огромные суммы, а ваш конкурент каждый день пытается убить вас, смутная перспектива возможного смертного приговора и казни где-то после пятнадцати лет процедурных формальностей – при условии, что вас поймают, что суд не пойдет на сделку, что вам достанутся суровые присяжные, вас не оправдают, не изменятся законы и т. д. и т. п. – вовсе не средство устрашения или риска по сравнению с опасностями, с которыми вы сталкиваетесь на улице ежедневно, выполняя свою работу Так что давайте будем реалистами в отношении этого аргумента спора.

Если бы смертная казнь осуществлялась более единообразно, если бы период времени от вынесения приговора до казни ограничивался месяцами, а не годами или даже десятилетиями, которые вынуждены терпеть такие люди как Коллинзы, тогда, возможно, смертная казнь принесла бы больше пользы в сокращении числа преступлений определенного типа. Но, откровенно говоря, это теоретическое предположение меня не трогает. Применяемая справедливо и постоянно, смертная казнь могла бы стать главным средством устрашения, но я в этом не уверен и не питаю на этот счет никакого оптимизма.

Я уверен лишь в одном, особом, по милости Божьей, средстве устрашения. Казненный преступник больше не отнимет жизнь ни у одного ни в чем не повинного человека. И когда мы, общество, говоря «пожизненное заключение», будем иметь в виду действительно пожизненное содержание за решеткой, я сам и семьи бесчисленных жертв сможем спокойнее спать по ночам, зная, что у убийц нет ни единого шанса вновь начать охоту на людей. Но даже тогда лично я буду уверен: собравшись отнять у человека жизнь, вы должны быть готовы заплатить собственной.

Наша система правосудия несовершенна. Некоторые из чудовищ-преступников могут реабилитироваться и вести полезную и производительную жизнь. Натан Леопольд, партнер Ричарда Леба в ужасающем убийстве юного Роберта Фрэнкса в Чикаго в 1924 году, в 1958 году был освобожден досрочно и остаток жизни провел как уважаемый социальный служащий, работал техником в лаборатории и сам вызвался участвовать в исследовании малярии. Но знаете, вряд ли это произошло бы с Лоуренсом Биттейкером, и у меня нет никакого желания выяснять это. Совершив страшные преступления, он лишился права на реабилитацию.

Есть и еще один аргумент: вместо того чтобы убивать преступников, мы могли бы сохранить им жизнь «для исследований». Я не знаю точно, что подразумевается под этим; думаю, этого не знают и сами сторонники подобного аргумента. Полагаю, они считают, что при длительном изучении нам станет ясно, почему эти люди совершили убийство, и как мы можем остановить их.