Ваганьковский приют - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кубеев cтр.№ 58

Валентин дослушал все рассуждения старухи. Он старался отделить правду от домыслов. Катя предупреждала его, что Неверова не в своем уме. Она и подслушивает, и подсматривает, и поднюхивает. Все это так. Однако теперь он сам убедился, что старушка вовсе не выжила из ума. Наоборот, оказалась вполне расторопной и сообразительной. Действительно, она и подслушивала, и подсматривала, и даже поднюхивала, но при этом очень четко вела свою линию на расследование, устанавливала истину. Здравые зерна ее суждений породили в нем множество сомнений. И под конец старушка вообще сразила его, протянула ему полиэтиленовый мешочек с какими-то колечками

– Это вот ваше, возьмите.

– А что это? – не понял он.

Старушка наклонилась и снова зашептала ему прямо в ухо:

– Ночью сняла с Катерины. Это ее драгоценности, кольца, броши. У нее же сегодня день рождения, вот она и вырядилась, наверное, приготовилась к вашему утреннему визиту. А кто-то ночью помешал. Я боялась, что «скорая помощь» увезет эти ценности, и они никому не достанутся. А мне ничего не надо. Берите, берите, они ваши, спрячьте подальше. Это все ювелирные вещицы, они больших денег стоят, уж вы мне поверьте.

Он машинально сунул пакетик в карман, вышел, ничего не соображая, от Неверовой и оказался в комнате Катерины. Опустевшая, она показалась ему сиротливой, жалкой. Он приходил в эту квартиру не один раз. Старушка Неверова первая открывала ему дверь. Первая стала с ним раскланиваться. Хотя некоторое время смотрела с подозрением. Кто он? Новый пациент или претендент? Правда, он старался от Кати поздно не уходить. Не хотел ее компрометировать. Чаще Катя приходила к нему. И вот теперь он в ее обители, один, может спокойно осмотреться.

В угол комнаты была задвинута широкая двуспальная кровать. На ней лежал знакомый ему открытый чемодан. Вокруг него книги, книги. Рядом с кроватью трехстворчатый шкаф. Это были вещи, которые пришли из какого-то далекого и неизвестного ему мира. И только телевизор с видеомагнитофоном напоминали о современности. У окна за занавеской скрывалась подзорная труба, справа стол, на нем трехстворчатое зеркало, перед столом вращающееся кресло с высокой спинкой.

Все это он видел прежде, но как-то не обращал внимания. А ведь эти приборы – телескоп, таганок со спиртовкой, карты Таро – суть колдовские. Он сел в кресло и слегка покрутился в нем. От окна потянуло каким-то сладковатым запахом. Он встал с кресла, подошел к окну, отодвинул штору. Так и есть – обнаружил едва дымившийся крошечный латунный треножник. На его поверхности лежал серый пепел. Треножник был чуть теплый, а запах от него тянулся едва заметный. Дымок? Значит, все-таки наркотик? Он шире распахнул окно, чтобы проветрить. Напротив, из желтой церкви, донеслись удары колоколов. Воскресенье. Гул был заметный, в буфете стала дребезжать посуда.

Он закрыл окно, сел снова в кресло и углубился в размышления. Было над чем поломать голову. Повернулся к столу и увидел на нем пустую рюмку. Значит, она вчера еще и выпивала. Поднес рюмку к носу. Вот-вот, тот самый напиток черного мага, который она принесла к нему с собой в первый день их знакомства.

Если есть рюмка, то должна быть и бутылка. Он нагнулся и под столом увидел знакомую ему зеленую бутылку с закрывающейся фарфоровой пробкой. На донышке еще что-то оставалось. Открыл ее, понюхал. Да, без сомнения, тот самый напиток. Он налил в рюмку, отпил. Сколько же у Катерины таких бутылочек? С того первого дня их знакомства она часто приносила такие. Получалось, что вечером после разговора с ним сидела за столом, ворожила и выпивала. Потом на треножнике жгла какие-то, видимо, дурманящие, травки. И от своего напитка, и от дыма у нее закружилась голова. Но что произошло дальше? Зачем надела красивое платье, украсила себя кольцами? Почему вышла из комнаты, кому открыла дверь? Что ей пригрезилось?

Он поднялся, подошел к полкам. На нижней стояли знакомые ему фигурки. Те самые, которые они собирались поместить в миниатюрный музей. Она лепила их из пластилина, чаще из глины, некоторые иногда раскрашивала. Целая галерея. Это были маленькие, очень живые человечки. Уменьшенные копии подлинников. Высотой около двадцати пяти сантиметров. Люди, пришедшие из глубин времени. Она как-то говорила ему, что своих современников воспроизводить боялась. Экспериментировала только с давно ушедшими. Это не так страшно. Никакого вреда живущим они вроде причинить не могли. Они только духи, только тени, ожившие на несколько мгновений.

Валентину они нравились. И биографии некоторых он уже хорошо изучил. Например, кровавой венгерской графини Елизавет Батори, бородатого русского распутника Григория Распутина, французских колдуний – мадам Монвуазен и Монтеспан. Эти фигурки и навели его на мысль создать миниатюрный музей самых злостных преступников всех времен и всех народов, отравителей, убийц, колдунов, знахарей. Он рассчитывал, что слепленные Катей одиозные персоны привлекут к ним посетителей. Но для пробы просил начать с других. Кате следовало лепить вполне конкретные исторические личности, связанные с криминальной историей России, которые интересны нынешним современникам. Он просил ее начать с Ваньки Каина, потом дойти до Василия Комарова, Леньки Пантелеева, Яньки Кошелькова. Принес ей старые рисунки. Но, похоже, она к ним так и не приступила. Незаметно было, чтобы она собиралась переезжать, ничего из вещей не собрано, кругом беспорядок.

Он снова сел к столу и неожиданно для себя за створкой зеркала заметил фигурку женщины. Раньше он ее не видел. Она была из белой пластической массы, похожей на мрамор. Очень изящная. В длинном платье, с распущенными волосами. Он потянулся к ней, хотел разглядеть получше, руки у фигурки были почему-то сзади, как у заключенной, на лице какая-то повязка. Решил ее снять, оперся о стол, сделал неловкое движение, и фигурка неожиданно упала на пол. Вот досада! Он осторожно поднял ее. Платье чуть смялось. Он попытался расправить складки. И лицо слегка вдавилось. Жаль, теперь не узнать, кого лепила Катя. В любом случае это не мадам Монвуазен и не Монтеспан. Но кто эта женщина? Катя ничего просто так не делала.

Он отставил фигурку в сторону. Протянул руку к папке и обнаружил лежавший рядом скомканный кружевной платочек. Он был в бурых пятнах крови. Бог мой, не тот ли это платок, которым она тогда перевязала ему палец? Очень похож. Почему же не застирала его, не убрала подальше с глаз? Он раскрыл папку и увидел портрет Риты. Но какой! Это был очень четкий рисунок. На белом листе бумаги была полностью воспроизведена та упавшая скульптурка женщины в длинном белом платье с распущенными волосами – только руки у нее не были завязаны сзади, и на лице не было повязки. Вот так свидание. Это его жена, Рита. Он вытер выступивший на лбу пот. Что за наваждение, зачем понадобилась Катерине его Рита? И почему она на рисунке одна, а слепленная – другая – как будто слепая пленница, идет куда-то, не разбирая дороги.

Он перевернул листок. И снова похожие эскизы. На них Рита была представлена в разных видах: она на телевидении, она на сцене Дома искусств, она возле своего «шевроле», с ювелиром Палиным. Она за стеклянной витриной, как манекен. И в завершение апофеоз – Рита голая на стуле. Вот это номер! Она улыбается. У него дух перехватило. Где сумела подсмотреть ее обнаженной Катя? Еще листок, и на нем Рита снова голая. Стоит, кокетливо откинувшись назад.