Третий рейх на наркотиках - читать онлайн книгу. Автор: Норман Олер cтр.№ 51

Реакция Морелля на эту бюрократическую попытку упорядочить его деятельность была ошеломляюще простой: он проигнорировал указание могущественного секретаря Гитлера и продолжал действовать по-прежнему, поскольку считал себя неуязвимым, рассчитывая на то, что «Пациент А» ни за что не даст его в обиду.

В конце сентября 1944 года отоларинголог Гизинг отметил в тусклом свете бункера странный цвет лица Гитлера и заподозрил у него желтуху. В тот же день он обнаружил на своем кухонном столе рядом с «яблочным компотом с глюкозой и зеленым виноградом» ^[387] коробку с малоизвестным продуктом – «пилюлями от кишечных газов доктора Кёстера». Гизинг был озадачен, обнаружив, что в состав данного препарата входят полученные из красавки, или другого растения семейства пасленовых, атропин и стрихнин. Последний представляет собой высокотоксичный алкалоид, входящий в состав вороньего глаза, который парализует нейроны спинного мозга и используется в качестве крысиной отравы. В душе Гизинга зародилось ужасное подозрение. В самом деле, побочные эффекты этих пилюль от кишечных газов при высокой дозировке соответствовали симптомам, которые проявлялись у Гитлера. На центральную нервную систему атропин оказывает сначала возбуждающее, а затем угнетающее воздействие, после чего развивается состояние, характеризующееся резким ускорением ассоциативного процесса, чрезмерной словоохотливостью, зрительными и слуховыми галлюцинациями, а также бредом, который может повлечь за собой буйство и насильственные действия. Кроме того, стрихнин вызывает повышенную светочувствительность, светобоязнь и общую слабость ^[388]. Гизингу все было ясно: «Гитлер на протяжении длительного времени демонстрировал эйфорию без всяких на то оснований, и его приподнятое настроение при принятии решений после крупных политических или военных неудач в значительной мере можно объяснить подобным образом» ^[389].

Отоларинголог пришел к выводу, что именно в пилюлях от кишечных газов кроется причина мании величия Гитлера и ухудшения его физического состояния, и провел эксперимент на себе: в течение нескольких дней он глотал маленькие круглые пилюли, выявил у себя те же симптомы и решил перейти в наступление. Гизинг намеревался занять место Морелля, предъявив ему обвинение в том, что он умышленно травит фюрера. В то время как к границам Германии с запада и востока приближались англо-американцы и русские, в «Вольфшанце» фармакологическое безумие переросло в войну врачей.

В этой интриге Гизинг выбрал в качестве союзника лейб-хирурга Гитлера, который был давно настроен против Морелля. В то время Брандт находился в Берлине, но по призыву Гизинга он без каких-либо колебаний первым же самолетом вылетел в Восточную Пруссию и тут же вызвал обвиняемого к себе. Мореллю следовало опасаться неприятностей по поводу юкодала, но, когда противники попытались устроить ему западню в связи с отпускавшимися без рецепта пилюлями от кишечных газов, он воспринял это с безразличием. Морелль мог сказать, что он никогда не прописывал эти пилюли и что Гитлер приобретал их сам через своего слугу Линге. Однако хирург Брандт, мало смысливший в биохимии и сосредоточившийся на побочных эффектах стрихнина, не желал успокаиваться и пригрозил: «Думаете, Вам кто-то поверит, если Вы будете утверждать, будто не имеете к этому никакого отношения? Полагаете, что Гиммлер отнесется к вам иначе, чем кто-то другой? Сейчас вешают так много людей, что церемониться с Вами никто не будет» ^[390]. Спустя неделю Брандт добавил: «В моем распоряжении имеются доказательства, прямо указывающие на отравление стрихнином. Могу сказать вам откровенно, последние пять дней я остаюсь здесь исключительно из-за болезни фюрера» ^[391].

И все же что это была за болезнь? В самом деле желтуха? Или, может быть, типичный гепатит, возникший вследствие того, что Морелль недостаточно тщательно дезинфицировал шприцы? Гитлер, чьи шприцы дезинфицировались только спиртом ^[392], выглядел, во всяком случае, не лучшим образом. Его печень, подвергавшаяся в течение последних месяцев атакам со стороны множества токсичных веществ, выделяла желчный пигмент билирубин, о чем свидетельствовало пожелтение кожи и белков глаза. Брандт рассказал о своих подозрениях Гитлеру, а у Морелля 5 октября 1944 года из-за сильного волнения случилось кровоизлияние в мозг. Гитлер встревожился сверх всякой меры: Предательство? Яд? Неужели его все эти годы обманывали? И кто обманывал – выбранный им самим Морелль, самый близкий, самый верный из всех? Но, если отдать на растерзание своего личного врача, который еще совсем недавно делал ему столь благотворные инъекции юкодала, не останется ли он беззащитным перед могущественным государственным аппаратом? Диктатор почувствовал: ему угрожает серьезная опасность, поскольку вся его власть зиждилась на природном магнетизме, который остался в прошлом, а наркотики помогали искусственно воссоздавать этот самый магнетизм.

С тех пор как состояние здоровья Гитлера стало быстро ухудшаться, постепенно разгоралась борьба «диадохов», и война врачей превратилась в войну за высокую должность в высших эшелонах власти национал-социалистского государства. Ситуация обострялась. Гиммлер сказал Брандту: он легко может представить себе, что Морелль пытался убить Гитлера. Рейхсфюрер СС вызвал Морелля в свой офис и бросил ему в лицо: он отправил на виселицу столько людей, что для него это уже не составляет большого труда. В то же самое время в Берлине на допрос к шефу полиции безопасности и СД Кальтенбруннеру был вызван доктор Вебер, замещавший Морелля в его клинике на Курфюрстендамм. Вебер, всеми силами защищавший своего патрона, заявил, что не представляет, чтобы тот мог быть причастен к заговору. Для этого Морелль якобы слишком робок.

В конце концов был произведен химический анализ спорного вещества. Результат: концентрация атропина и стрихнина в нем настолько мала, что они не способны вызвать отравление – даже при больших дозах, которые были прописаны Гитлеру. Для Морелля это была победа. «Мне бы хотелось, чтобы это дело с пилюлями было предано забвению, – поставил точку Гитлер. – Вы можете говорить о Морелле все, что угодно, – он остается моим единственным личным врачом, и я полностью доверяю ему» ^[393]. Гизинг получил выговор, и Гитлер отослал его со словами, что все немцы имеют право выбора врача и он в том числе. Кроме того, как известно, вера пациента в своего врача и его методы лечения способствует выздоровлению. Он остается вместе со своим верным личным врачом. Все указания на слишком вольное обращение Морелля со шприцем Гитлер отметал в сторону: «Мне известно, что прогрессивные методы лечения Морелля не признаны на международном уровне и что он еще не пришел к однозначным результатам в некоторых из своих исследований. Но так происходило и прежде со всеми новшествами в медицине. Я нисколько не сомневаюсь в том, что Морелль пройдет свой путь, и окажу ему финансовую поддержку, как только у него возникнет необходимость в ней» ^[394].