Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - читать онлайн книгу. Автор: Тимур Максютов cтр.№ 47

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ограниченный контингент. Рожденные в СССР | Автор книги - Тимур Максютов

Cтраница 47
читать онлайн книги бесплатно

Наказание было жестоким, особенно если учесть, что у Савченко был тридцать девятый размер, а весил он чуть больше полуцентнера. Шаги получались двойными: сначала Олег шел внутри ботинок, а потом вместе с ними.

Кряхтя под тяжестью каски и плакатов, новоиспечённый руководитель добрёл до третьего цеха, медленно переставляя конечности и заранее рассчитывая радиусы поворотов. От периодических сотрясений крепление каски ослабло, козырек обрушился вниз и сбил с носа очки.

Внезапно ослепший, Савченко в ужасе попытался затормозить, но не смог преодолеть инерцию и грохнул ботинком по упавшим очкам, превращая их в кашу из стеклянной и пластмассовой крошки.

Катастрофа. Мир превратился в хоровод мельтешащих цветных пятен.

Однако дело есть дело. Савченко по памяти продолжил нелегкий путь, вполз в цех и начал на ощупь развешивать плакаты, используя любую плоскую поверхность.

Приятное чувство выполненного долга заглушило горечь от потери любимых очков. Савченко важно прогулялся по цехам, поминутно спотыкаясь и делая замечания по поводу соблюдения техники безопасности встречным мутным силуэтам. С особым интересом рабочие наблюдали его пылкий монолог, обращенный к кислородным баллонам. Баллоны стыдливо молчали.

В кабинетике Савченко нашел старые запасные очки, когда его вызвали к директору.

* * *

Никитич был явно не в духе.

– Слышь, ты, безопасность труда. Тебя не клоуном назначили, а начальником отдела. Что за хрень ты в третьем цеху устроил?

– Ну как, Валерий Никитич, я плакаты развесил…

– Урод! Ты их читал? Или, как ботинки свои, у армян купил не глядя? Чё сопишь?

Никитич ткнул в кучу сваленных в углу кабинета плакатов.

– «Густо смазывайте вазелином соски», «Лично проверяй отсос аппарата». Блядь, это плакаты для операторов машинного доения! Щас ты у меня отсосешь из аппарата, соски смазать не успеешь! Мне план выполнять надо, а у меня вальцовщики по цеху валяются, ржут и ножками сучат! Уёбок! Лучше бы ты сгнил в гандоне на помойке! Почему твоя мама аборт не сделала, а?..

* * *

Раздавленный, униженный Савченко, всего лишь сутки побывший начальником отдела, тащился к трамвайной остановке. Слёзы обиды текли по впалым щекам.

– Мамочка, смотри! Клоун из Макдоналдса!

Лица уставших, пропитанных мерзким зимним питерским дождём людей разглаживались, освещались счастливыми детскими улыбками.

По городу брёл тщедушный человечек в гигантских оранжевых говнодавах. Щёки были украшены потёками красной краски. Нелепую фигурку венчала ярко-жёлтая каска с расплывающейся кривой надписью «Без. Тру. С.О.В.».


Октябрь 2006 г.

Дороги, которые…

… Рев автомобильного клаксона был похож одновременно на пароходный гудок и любовный стон лося в период гона. Он бился в стены тесного панельного двора, расшвыривал помоечных голубей и вызывал у комнатных собачек непроизвольную дефекацию. Жуткие трубящие звуки неожиданно складывались в веселенький хохляцкий мотив.

Ти ж мене пiдманула, ти ж мене пiдвела.
Ти ж мене, молодого, з ума розуму звела…

Марат пробкой вылетел из сладкого сна, таращась на красноглазые электронные часы.

– Ёкарный бабай! Пять утра!

В одних трусах выскочил на открытый по случаю летнего времени балкон.

Под окном стоял роскошный «камаз». Многочисленные зеркала заднего вида, понатыканные в самых неожиданных местах, противотуманные фары и фары над лобовым стеклом, самодельные брызговики с приклепанными буквами надписи «Хрен догонишь!»… У кричаще раскрашенной в цвета армянского флага кабины приветливо махал рукой лыбящийся небритый брюнет в одних шортах, смущая прилипших к окнам разбуженных домохозяек могучим волосатым торсом.

Марат перегнулся через балкон:

– Карапет! С ума сошёл?! Всех перебудишь! Откуда ты взялся в такую рань?

– Вылезай, Марат-джан! На завод поедем, товар брать буду. Только шампусик домой забери.

Карапет Мамикян кивнул на стоящий у поребрика картонный ящик с бутылками роскошного красного шампанского Артёмовского завода…

Марат ушёл в ванную, бормоча:

– Взяткодатель хренов, опять припёрся ни свет, ни заря…

Солнце на бледно-голубом питерском небе набирало силу, обещая очередной жаркий июльский день 1995-го года…

* * *

Кабина у мамикяновского «камаза» вся украшена какими-то висюльками из бахромы, ковриками, наклейками. Из спальника свешивается край атласного одеяла, занавеска с пышной украинской вышивкой…

На утренних улицах пустынно – только редкие поливальные машины да хлебовозки. Пару раз встретились тонированные во тьму «бэхи» – братва возвращается после ночных гулянок. Или после «работы». А может, после гулянки по случаю успешно сделанной работы, кто же их знает…

Карапет ведёт «камаз» лихо, ловко маневрируя на узких улицах Петроградки и игнорируя запрещающие знаки. Марат, вцепившись в торпеду, умоляет:

– Каро, не гони ты так. На ментов нарвемся – не отплюешься.

– Не ссы, Марат, Гошу они не догонят, ха-ха-ха! Зря я, что ли, мастер спорта? А поймают – откуплюсь, я парнишка небедный!

– Хвастун ты, Каро. А какого ещё Гошу они не догонят?

– У хорошей машины, как у коня, имя должно быть.

Каро после дембеля поработал водителем – испытателем на заводе в Набережных Челнах, потом всерьез занимался автоспортом. Чего – то там не заладилось у него в команде «Камаз – мастер», и теперь вместо соперников по ралли «Париж – Дакар» он вводит в ступор сотрудников правоохранительных органов на просторах бывшего Союза…

– Карапет, а чего у тебя украинская песня стоит на гудке, а не армянская?

– Нравится? Сто баксов такой сигнал стоил мне.

– Сто баксов – деньги немалые. А музыка понравилась, если бы громкостью преждевременные роды не вызывала в предрассветные часы, причем и у мужиков тоже. Так как насчет фольклорных предпочтений?

Мамикян по-еврейски отвечает вопросом на вопрос:

– А вот ты сам какой национальности, Марат?

– Чего спрашиваешь, если знаешь? Татарин я. Ленинградский.

– А жена у тебя кто?

– Какая разница? Русская.

– Так вот, братан, запомни одну умную вещь. Нация определяется тем, кто у тебя жена. Потому что она кормит тебя, и дом держит так, как в её народе принято. И дети твои ещё внутри у мамы её язык слышат и родным признают. Так что ты – русский, а я – украинец, понял? И моей Ганночки вареники мне уже давно долму заменили.

… До питерского фольгопрокатного завода на Пряжке с Комендантского долетели за полчаса.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению