Медбрат Коростоянов (библия материалиста) - читать онлайн книгу. Автор: Алла Дымовская cтр.№ 35

До утра мы все вместе, включая семейство врачей Олсуфьевых, патрулировали родной, чуть было не разоренный улей. Махали после драки кулаками. А может, репетировали то самое, военное начало. Кудря все волновался о злополучных ключах и перспективе каверзного расследования, но Мао вяло огрызнулся в ответ на его робкие намеки-оправдания. Ключи, ну что, ключи? Один комплект, от черного хода на чердаке, он сам отдал строительному бригадиру – надо же и крышу починить когда-нибудь? Кто-то сделал дубликат, или попросту спер у подрядчика под пьяный балдеж. Правда, неторный путь через слуховое окошко, если только на крышу тебя раньше не доставил услужливый Карлсон, под силу разве акробату-циркачу или воздушному гимнасту, но Кудря мудро предпочел об этом не заморачиваться, а поверить Мао на слово. Тем более слово это было, что целебный водопад на его конфузливую мельницу.

Я тоже хотел задать свой вопрос, последний, не дававший мне покоя. И адресован он был бы Карине Арутюновне. Как могло случиться, чтобы Зеркальная Ксюша, неловкое и послушное существо, словно бы незримой ночной татью прошмыгнула мимо сестринского пульта – опоры и надежды дежурного достоинства? Возле изолятора она оказалась раньше своего медицинского стража, в этом я был уверен, этим я был изумлен, поставить на вид и расследовать? Но мне представился Мотя и бледная женская фигура, возвышавшаяся за его правым плечом, и тогда я отказался лезть не в свое дело. Зато вспомнил: Зеркальная Ксюша тоже была в числе тех немногих, кто заинтересовал «мертвого» Николая Ивановича. Чем? Я расскажу немного ее историю. А обо всем прочем судите сами. Если найдете что интересное.

Она в действительности была дурочка. Не в плане умственного развития, здесь все обстояло гораздо сложнее. Она была дурочка в старинном смысле этого вроде бы оскорбляющего слова. Дурочка – значит сиротка-простолюдинка, не слишком нужная даже ближайшей родне, лишний рот и кусок хлеба. Хотя в случае Ксюши – Ксении Марковны Бережковой, если сверятся по метрике – паспорта у нее отродясь не имелось, родня ее казалась далекой от бедности. И кое в чем влиятельной.

Родной ее дядя, – об имени, отчестве и фамилии данного героя история, которая болезни, скромно умалчивает, – служил, согласно официальной информации, в одиозном для советских времен учреждении. Кажется, второе управление комитета безопасности, занимался чем-то жутко секретным или выдаваемым за таковое. Показательно шел по карьерным ступеням наверх. Племянницу, осиротевшую лет этак десяти от роду, он вроде бы принял на свое попечение, находясь на служебной лестнице между под– и полковничьим чином. Все бы ничего. Его под-полковничиха не протестовала. Напротив, поначалу обрадовалась, своих детей у государственной четы не имелось. Сытый пайковый достаток, двухкомнатная квартира у метро в Сокольниках, не бог весть какая благодать, но в перспективе маячил выгодный кооператив. А что? Щит и меч тоже держат в руках люди из плоти и крови, им тоже надо где-то жить, и лучше в приличных условиях. Вряд ли они были рвачами, не тот уровень и не та структура, но и от бытовых перегибов счастливого социализма старались держаться в стороне. Положение им позволяло. Усредненное счастье на благо родины, наверное, было их девизом. И счастье то вышло бы более полным, если бы не ребенок-приемыш.

Поначалу положение не выглядело катастрофичным, наоборот, с надеждой поправимым. Тяжелый нервный стресс, утешительно сообщили дяде и тете без притворства желавшие как лучше невропатологи. Девочка пережила смерть обоих родителей – чудовищная нелепость, умерли именно в один райский летний день, в рейсовый троллейбус врезалась цистерна с бензином, живой факел, и мало кому удалось спастись. Уж конечно, в их числе не оказалось семейной пары рядовых скромных конструкторов: что-то связанное с автоматическими регистрирующими системами докомпьютерной эры. Ехали на «птичку», на остатки отпускных грошей приобрести своей дочурке выбракованного щенка спаниеля. Уже тогда маленькая Ксюша отличалась повышенной психологической неустойчивостью, и вот посоветовали для обретения душевного равновесия… Приехали.

Она даже очень многое помнила из своего позднего детства. Как шили школьную форму у хорошей портнихи, как тетя ходила к учителям с подарками, потом ожидание врачебного приема в закрытой ведомственной поликлинике, одно, другое, превратившееся в бесконечную цепь, незлые врачи, цокающие в растерянности языками. Еще поездки на море, но чаще в санаторно-курортные лечебницы. Ее брали с собой и тогда, когда приемные родители отправлялись в дома отдыха для «взрослых». Для достаточно среднего и умеренно высшего командного состава. Особенно отложились в ее довольно избирательной памяти тетушкины инструкции, доброжелательные и в то же время категорично строгие. С детьми отдыхать было не вполне законно, но обычно закрывали глаза, как правило, какая-нибудь медсестра содержала нечто, вроде пансиона, брала на проживание нескольких ребятишек, с которыми погононосные родители не желали расставаться. Днем – пожалуйста, на территории, но питание и ночлег на стороне, не положено, это слово ТАМ, как нигде, понимали без оговорок.

Вежливо поздоровайся, если к тебе обращаются. Ни с кем не заговаривай первой. Спросят имя или фамилию, скажи. Но больше, БОЛЬШЕ о себе ничего! В крайнем случае «плохо помню» или узнаю у мамы. И непременно мне сообщи, кто из взрослых интересовался и чем. Степенные важные люди в штатском, глухие подкустовные разговоры, побаловаться насчет спиртного специально выезжали на природу с «экскурсией», в санаторных пределах ни-ни. Ее тоже взяли единственный раз, ничего неприличного, выпили и громко пели привычные застольные песни, дядя и тетя по праздникам затягивали под пару рюмок такие же. Однажды кто-то выдал двусмысленное или на грани дозволенного, дядя только покачала головой, и все. Как отрезало. Спортивные импортные костюмы и подтянутые фигуры, редко-редко у кого выпирал живот. А вот заведующий подчеркнуто был под крахмальным белым халатом при погонах, три крупные тусклые звезды, она уже знала – полковник. Шустрый, скорый на шутки, он как-то протянул Ксюше конфету, обыкновенная тянучка, но родные восприняли соответственно, как разрешение. На следующий день Ксюшу допустили «из-под полы» на процедуры: брать ванны и кислородные коктейли. Здесь все было со значением, и ничего просто так.

Она хорошо запомнила происшествие, показавшееся ей забавным. Ей было лет двенадцать, и дело было в Ессентуках. Закрытый санаторий, с собственным парком и символичной в здешних местах каменной птицей-орлом, хищно выбросившей параллельно земле два острых крыла, будто грузовой лайнер, с усилием готовящий посадку. Грозная кавказская птица нравилась Ксюше больше всего, но в память запала все-таки не она.

В санатории КГБ «Ессентуки», так он и назывался, скромно и призрачно, как и сам город, имелся, в придачу к прочим разнообразным удобствам, оборудованный по последнему слову техники зал-кинотеатр. Именно, потому, что по последнему слову техники, не требовавшей около постоянного присутствия штатного киномеханика. Демонстрировавшиеся ежевечерние ленты – все больше черно-белые копии лимитированных к показу или попросту ввезенных контрабандой зарубежных фильмов, некоторые без перевода с субтитрами. Отчего-то ей запомнились два: «Швед, пропавший без вести», средней руки нарядный западный боевик, и оскароносная, без сокращений версия «Тутси». Последняя, не потому, что комедия, а оттого, что как раз тогда и случилось это показательное в своем роде происшествие. Механик напрочь позабыл выключить свет. Позабыл и ушел. И полный зал державу хранящего народа также стойко три часа хранил абсолютное молчание. Ни шепотка недовольства, ни ерзания задов по обитым плюшем креслам, ни естественной попытки покинуть кинотеатр и разобраться с непорядком – будто ряды манекенов в празднично освещенной витрине. Ксюша сидела рядом с теткой, молча и примерно, как все. Смотрела на экран, едва разбирая сюжетное движение – видно было плохо, а под конец и вовсе заснула. Затем пошли финальные титры, дрессированные зрители стали расходится, также равнодушно и без комментариев, как до этого присутствовали на испорченном киносеансе.