Приближая горизонты мира. Смерть от своих, спасение от врагов - читать онлайн книгу. Автор: Галиб Халил cтр.№ 5

В половине пятого утра Хадиджа проснулась от призыва на молитву. Ясное майское утро предвещало наступление прекрасного дня. Выполнив ритуал омовения, девушка встала на намаз и направила свой лик в сторону Мекки. Хадиджа получала громадное удовольствие от осознания, что Всевышний дозволил ей через молитву вести с Ним разговор еще в ближней жизни. Стараясь быть последовательной в своей вере, она смиренно приняла предписания исламских норм в одежде, требующие прятать женскую красоту под просторные одежды и платок. Этот поступок является сложнейшим для многих современных молодых мусульманок, которые испытывают трудности в преодолении общественного непонимания такого выбора. Несмотря на уговоры подруг и родственников покрыться хотя бы после замужества, Хадиджа в своем решении была непоколебима. Она была заметной в окружении многих девушек изяществом своей фигуры и благородством правильных черт. Незаурядность внешних данных в ее случае лишь дополняли изысканность манер, чистоту и зрелость суждений и делали ее источником положительной энергии и добрых советов для окружающих. Хадиджа была счастлива тем, что родители ее назвали именем человека, первым принявшим призыв пророка Мухаммада (мир ему), его любимой жены.

Утро в офисе началось для нее, как обычно, с чашки кофе и проверки почты. Пробежавшись глазами по рабочей переписке, девушка замерла на мгновение, увидев письмо от главы миссии Красного Креста по Южному Кавказу. В нем говорилось о скорой командировке Хадиджы в Казахстан, как специалиста в области педиатрии и проблем материнства, для помощи роженицам и новорожденным, живущих в районе бывшего ядерного полигона близ Семипалатинска. В Красном Кресте знали, что Хадиджа занималась изучением проблемных последствий лучевых болезней у новорожденных и беременных женщин и проходила соответствующую практику их лечения в специализированных клиниках России и Украины.

Итак, через пару недель ее должны были ждать новые реальности и интересная работа. От этой неожиданной новости Хадиджа немного растерялась и, забыв на мгновение, что все еще находится в бакинском офисе, мысленно перенеслась в казахстанские степи, где в забытых цивилизацией юртах беззащитные дети и их напуганные матери продолжали страдать от жестоких последствий ядерных испытаний. Но вскоре она почувствовала себя счастливой от осознания того, что сможет помочь этим женщинам приносить в мир новых жителей планеты, дарить надежду тем, у которых, возможно, уже опустились руки. Дело оставалась за самым сложным – рассказать все это маме и получить ее благословение на поездку. Вернувшись домой, она ходила кругами вокруг матери, не зная, как начать разговор.

– Нам есть о чем поговорить, доченька? – ненавязчиво спросила внимательная женщина. Их взгляды встретились, и Хадиджа поняла, что выглядеть беззаботной у нее никак не получается.

– Мама, у меня командировка в Семипалатинск через две недели, – выдохнула разом девушка.

– Куда? – приглушенным голосом не сразу переспросила Наргиз-ханум. После чего в течение минутной паузы каждая из них перебрала несколько вариантов продолжения этого непростого разговора.

– Там в регионе мало специалистов по лучевым болезням, – начала Хадиджа. – В основном цель поездки – это передать определенный опыт и знание местным врачам. Мне нужно исследовать проблему заболевания малышей и матерей в поселках, прилежащих к Семипалатинску. Ты не бойся, там уже испытания давно не проводятся, и я туда всего на две недельки, – попыталась успокоить маму Хадиджа.

– Но ведь люди там продолжают еще болеть! Тебе не нужны две недели; с твоим характером ты и за пару часов себе проблем нарубаешь. Не то поела, не там присела – и все тут, сама лучи испускать будешь, – стараясь не сорваться, тихим тоном говорила Наргиз-ханум. – И зачем я только согласилась на твою особенную специальность? Стала бы обычным врачом-акушеркой, многим детям подарила бы жизнь.

– Мама, жизнью одаривает Всевышний. Родители, акушерки и кто-то еще – это всего лишь средства, через которые Он претворяет свою волю, – озаренная внутренним светом, сказала Хадиджа.

– Кстати, ты же сама знаешь, что по законам шариата женщине без мужского сопровождения ее близкого родственника запрещается выходить в дальнюю дорогу, – довольная своим аргументом возразила Наргизханум.

– Мне нечего тебе сказать на это, но я уже решила, что это должно быть моей последней командировкой, – отвернувшись в окно, словно кому-то еще проговорила Хадиджа.

– Ну ладно, расскажи мне немного о своей миссии, чтобы я могла хотя бы представить, что тебя там ждет. Ты же знаешь, неизвестность пугает человека больше всего, – решила женщина дать возможность выговориться своей дочери.

– Основная моя работа будет в поселках, которые расположены близко к бывшему ядерному полигону, – сказала Хадиджа, обрадовавшись позитивным ноткам в голосе матери. – Хотя испытательные взрывы там не проводятся уже с августа 91-го года, основная часть полигона площадью в 18 000 гектар заражена на последующие миллионы лет.

– Какой ужас! – протянула Наргиз-ханум. – И вообще, лучше бы ты не начинала свой рассказ с самого страшного, неопытная ты моя. А ты, часом, ничего не преувеличиваешь, доченька?

– Конечно же, нет, ведь если учесть, что активность радиационного излучения плутония равномерно снижается наполовину в каждые 24 года, то как раз получается шестизначная цифра лет, чтобы радиационный фон стал на полигоне близким к природному и жизнь вернулась на эту загубленную землю.

– Я полагаю, что советское правительство восполнило ущерб и потери несчастным людям, – нерешительно сказала Наргиз-ханум.

– Мама, никакое правительство в мире не в силах восстановить потерянное здоровье от радиационного облучения; оно не восстанавливается так же легко, как слетевшая крыша хибары, – ответила Хадиджа. – Жутко сказать, что лучевая болезнь, въедаясь в гены человека, сказывается и на последующих поколениях. И сегодня уже внуки облучившихся от испытательных взрывов страдают онкологией и бесплодием. С начала 50-х годов детская смертность в Семипалатинской области выросла в пять раз, а всего в Казахстане, по некоторым подсчетам, насчитывается около 1,5 миллионов облученных людей. Мне суждено помочь ближним в их страшной трагедии, если на то воля Всевышнего. Они сами даже не понимают, насколько ужасно их состояние, и в этом их обманчивое счастье.

– Ну и как называется место, куда ты едешь? – спросила с тревогой Наргиз-ханум.

– Это в основном город Курчатов, бывший военный поселок Чаган, или то, что от него осталось, и некоторые села близ полигона с острыми медицинскими проблемами, такие как Саржал, Кайнар, Карааул…. Тебе что-нибудь говорят эти названия? – спросила Хадиджа, пытаясь отвлечь мать от грустных размышлений.

– Действительно какой-то «караул», – отреагировала мать, разведя руками.

– Карааул переводится как черное село, что вполне соответствует положению людей, живущих в нем. Они до сих пор пасут скот на смертельно опасном полигоне и собирают зараженный металлолом. А некоторые смельчаки, жутко представить, за своей добычей лезут прямо в шахты, куда когда-то опускались испытательные ядерные снаряды и производились взрывы. Порою там находят следы различных пикников, устроенных на берегу искусственных озер, возникших при заполнении водой шахт и воронок от ядерных испытаний. У потерянных людей, живущих вокруг полигона, порой нет ни дозиметров для измерения фона, нет даже элементарных карт и указателей о степени радиоактивной зараженности зон, куда нельзя им ходить и тем более искать себе там пропитание. А сам Семипалатинский полигон – единственный в мире, на котором под взрывами продолжали жить люди.