SPQR. История Древнего Рима - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Бирд cтр.№ 8

И это лишь одно из искаженных отражений-цитирований знаменитой фразы в кривом зеркале иронии и черного юмора. Так часто случалось в римской литературе, когда описывались революционные замыслы. Через несколько лет после Саллюстия Тит Ливий затеял огромный труд: историю Рима с самого начала. В замыслах было представить 142 «книги» – огромный проект, даже если учесть, что в Риме книгой считался текст, умещавшийся на свитке папируса, что больше похоже на современную главу. То, что хотел Ливий сказать о Катилине, до нас не дошло. Однако для описания более ранних гражданских конфликтов за несколько веков до этого кризиса, в частности, заговора Марка Манлия, предполагаемого организатора восстания плебеев против тирании патрициев, Ливий прибегнул к своей оригинальной версии классической фразы. Он вообразил Манлия вопрошающим: «Доколе вы еще будете пребывать в неведении своей силы?» (Quo usque tandem ignorabitis vires vestras?) Это «доколе…» должно было, по мнению историка, внушить беднякам веру в свои силы и успех.

Но дело не только в словесном эхо. И не только в фигуре Катилины, олицетворяющего дерзкого злодея, хотя в римской литературе он, безусловно, и получил это амплуа. Его имя стали использовать как прозвище непопулярных императоров. Полвека спустя Публий Вергилий Марон (больше известный как Вергилий) вывел в своей поэме «Энеида» яркого второстепенного персонажа – злодея Катилину, страдающего в подземном Тартаре: он «в лица фурий глядит, неотступным терзаемый страхом». ^[4] Гораздо важнее, как конфликт между Цицероном и Катилиной стал поучительным мотивом, объясняющим развитие гражданского неповиновения и мятежных настроений в истории Рима и в глобальной истории. Когда римские историки писали про революцию, сквозь строки часто проступал образ Катилины, даже ценой странных инверсий хронологии. Созданный Ливием образ Марка Манлия, знатного римлянина, тщетно взывавшего к революции при поддержке обнищавшей черни, с помощью тонких речевых намеков обретает черты Катилины, становясь своего рода ретроспективной проекцией.

Может ли у рассказанной истории не быть другой версии? Самое подробное свидетельство вышло из-под стила Цицерона и отражает его точку зрения, таким образом, его видение ситуации будет всегда доминирующим. Но это не означает, что оно истинно во всех смыслах, или что это единственно возможный взгляд на вещи. На протяжении столетий людям хотелось понять, насколько тенденциозным было изложение Цицерона, и разглядеть между его строк альтернативные точки зрения и интерпретации. Сам Саллюстий дает красноречивую подсказку. Несмотря на то что его труд во многом основан на текстах Цицерона, перемещение знаменитого «доколе…» из уст последнего в уста Катилины могло напоминать читателям о том, что факты и их интерпретация, мягко говоря, неустойчивы.

Один из очевидных вопросов – были ли в речи под названием «Первая Катилинария» именно те слова, что Цицерон произнес перед собравшимися в храме Юпитера сенаторами 8 ноября. Трудно поверить, чтобы это полностью было выдумкой. Как бы ему могло сойти с рук распространение версии, не имеющей ничего общего с тем, что он сказал публично? Однако не менее очевидно, что его выступление записано не слово в слово. Если он перед сенатом говорил «по бумажке», опираясь на античный вариант PowerPoint, тогда тот текст, каким мы располагаем, представляет собой нечто среднее между тем, что он записал по памяти, и тем, что он намеревался сказать. Даже если бы он в храме Юпитера воспользовался подробными записями с полным текстом выступления, то, распространяя речь среди друзей, союзников и тех, на кого он хотел произвести впечатление, Цицерон наверняка попытался бы ее улучшить, «почистить хвосты», вставить несколько более удачных острот, которые могли не прийти в голову сразу, в тот день.

Многое зависит еще от того, в какой точно день началось распространение речи и почему. Как мы знаем из письма Аттику, Цицерон намеревался организовать копирование «Первой Катилинарии» в середине июня 60 г. до н. э., когда еще не затихли разговоры о неправомерности его решения казнить заговорщиков. Тогда было очень соблазнительно и удобно использовать речь в письменном виде для своей защиты, и он мог сделать для этого некоторые стратегически оправданные поправки и вставки. В самом деле, постоянное обращение к Катилине как к иноземному врагу (на латыни hostis) могло быть ответом Цицерона на нападки оппонентов: приравнивание заговорщиков к врагам государства означало, что они не находились под защитой римского закона и утратили гражданские права (включая право на судебное разбирательство). Хотя, конечно, это могло быть лейтмотивом уже устного варианта выступления 8 ноября. Нам это просто неизвестно. Но этот термин приобрел явный вес в окончательной версии речи, и я сильно подозреваю, что акцент на нем был сделан умышленно.

Все эти вопросы вынуждают нас активнее искать другие версии этой истории. Если отставить в сторону точку зрения Цицерона, есть ли возможность понять позицию Катилины и его последователей? Середина I в. до н. э. для нас освещена лучами цицеронова слова. Тем не менее всегда есть смысл попытаться прочитать его версию или чью-либо другую версию «против шерсти», расшивая трещинки в повествовании при помощи фрагментов других, независимых свидетельств, которые есть у нас в распоряжении. Может быть, другие обозреватели видели события под другим углом зрения? Были ли те, кого Цицерон выставил чудовищными злодеями, в действительности такими уж злодеями, какими их изобразил великий оратор? У нас есть некоторые основания усомниться в том, как все происходило на самом деле.

4. Эта серебряная монета была выпущена в 63 г. до н. э. На ней изображен римлянин, который голосует за какой-то законодательный акт и бросает табличку для голосования в счетный сосуд. Разная детализация рисунков на двух монетах связана с разным качеством штемпелей. Имя ответственного за тираж того года – Лонгиний – также нанесено на монету

Цицерон назначил Катилину на роль сорвиголовы, погрязшего в жутких долгах игрока, аморального человека. Но ситуация не могла быть такой однозначной. В 63 г. до н. э. в Риме существовали ограничения кредитования, были и другие экономические и социальные проблемы, которые Цицерон, возможно, не был готов признать. Еще одним достижением «великого консульства» Цицерона была отмена предложения о раздаче земли в Италии некоторым бедным горожанам. Иными словами, если Катилина вел себя как сорвиголова, это значит, что у него могла быть серьезная причина для этого и широкая поддержка простых людей, доведенных до отчаяния схожими обстоятельствами.

Откуда мы можем про это узнать? Экономику труднее реконструировать по прошествии 2000 лет, чем политику, однако некоторые неожиданные штрихи мы можем разглядеть. Информация, которую раскрывают нам сохранившиеся монеты, исключительно ценна, она свидетельствует как о жизни тех времен, так и об изобретательности современных историков и археологов, выжимающих из полученного материала максимум сведений. Римские монеты могут быть довольно точно датированы, потому что в этот период каждый год менялось их оформление и они «подписывались» ответственными за выпуск должностными лицами. Их чеканили, используя серии вручную созданных матриц или штемпелей, и на поверхности готовых монет до сих пор видны еле заметные отличия. Можно примерно подсчитать, сколько монет мог вычеканить один штемпель, ведь в процессе работы он затуплялся и терял способность оставлять четкое изображение. И если мы имеем достаточно большую выборку монет, можно оценить, сколько штемпелей могло понадобиться для изготовления одного выпуска монет. Таким образом, можно определить, сколько всего монет выпускалось в год: чем больше штемпелей, тем больше монет, и наоборот.