Надежда - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Талан cтр.№ 69

– Мамочка! – Я взяла ее руку, еще хранящую жалкие остатки человеческого тепла, и припала к ней губами. – Моя милая, самая прекрасная, самая любимая мамочка. Прости меня, если я чем-то обидела тебя, если делала что-то не так.

Я ощущала боль из-за комка в горле, слезы застилали глаза, но мне надо было говорить, говорить и говорить, пока ее не забрали, и я продолжила:

– Я всегда тебя любила больше всего на свете и хотела быть хорошей дочерью. Прости, что не дала возможности отчиму прочитать твою записку, но он не заслужил этого, он вообще не стоил даже твоего ноготка.

Я поцеловала ее красивые, длинные и тонкие пальцы. Они были холоднее руки, и я заговорила быстрее:

– Прости, что сожгла твой дом. Я знаю, ты его очень любила, но ты не должна была туда возвращаться. Сгорел не дом, а наша с тобой жуткая жизнь. А может быть, мне не надо было этого делать? Может, ты захотела бы вернуться туда, когда отчима там уже не было? Прости, моя хорошая, за то, что мое исчезновение заставило тебя волноваться. Наверное, ты пережила ужасные минуты, думая, что можешь потерять меня навсегда… Прости за то, что не настояла на срочной операции, но, видит Бог, я не думала, что… так… может случиться.

Я почувствовала, что задыхаюсь, но, вспомнив, что у меня остались считанные минуты, я судорожно глубоко вздохнула и сказала:

– Спасибо тебе, моя хорошая, что научила меня всему-всему… Но… но… Почему ты, мамочка, не предупредила, что можешь умереть?!

Рыдания заглушили мои последние слова, и я почувствовала, что сзади уже стоят чужие люди. Я поцеловала маму в прохладную бледную щеку, утратившую живой румянец, оставив на ней свои горькие слезы…

Меня охватило отчаяние, когда маму увезли и я осталась в квартире одна. Степан Иванович занимался организацией похорон, а я уткнулась лицом в подушку, которая еще хранила мамин запах, и дала волю слезам. Обессилев от рыданий, я впала в полузабытье. В груди я ощущала тяжесть, что-то мешало мне дышать, и я стала задыхаться. Я вышла на улицу, вдохнула весенний воздух. Затем я пошла на автостоянку и села в подаренный Юрой автомобиль. Ключ зажигания был на связке ключей, которую я достала из кармана, и я завела «мицубиси», выехала на шумную улицу и, не обращая внимания на знаки светофора, влилась в поток машин. Когда я остановилась и осмотрелась, то поняла, что нахожусь у дома, где живет Ксения Ивановна.

Я позвонила в дверь. Мама Юры была дома.

– Павлинка? – удивилась она и жестом пригласила войти. – Что с тобой? Что-то случилось? – встревожилась она, присмотревшись ко мне.

– Ксения Ивановна, где Юра? – спросила я упавшим голосом.

– Я… А он тебе ничего не объяснил? Вы поссорились? – засыпала она меня вопросами.

– Мне срочно нужен Юра. Скажите, где он?

– Не знаю. Я правда не знаю, где он.

– Этого не может быть. Вы – его мать и все знаете, – резковато сказала я.

– Деточка, клянусь, он мне ничего не сказал, когда уезжал.

– С кем уезжал?

– Сам. С кем он может уехать? – Она недоуменно хлопала глазами.

– Куда?

– Я не знаю. Для меня это было полной неожиданностью. Да ты не переживай так, а то на тебе лица нет. Перебесится, помиритесь… Сделать чаю?

– Дайте мне его номер телефона. Мне надо срочно ему позвонить.

– Но я сама его не знаю. Он сказал, что так сложились обстоятельства, что он должен срочно уехать. И все.

– Надолго?

– Сказал, что… навсегда. Он пообещал позвонить, как только устроится, и сообщить свой адрес, номер телефона. Но он просил… – Ксения Ивановна замялась.

– Говорите, – попросила я безразличным тоном. – Мне уже все равно, о чем он вас просил.

– Он просил, и я дала ему слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах не открою его местонахождение… тебе. И, ты прости меня, я сдержу слово, – сказала она и отвела взгляд.

– Не знаете почему? У него появилась другая?

– Что ты! – замахала руками Ксения Ивановна. – Никого у него нет! Он любит тебя, но что-то случилось… Я думала, хоть от тебя узнаю, что произошло.

– Произошло, – глухо сказала я.

– Что случилось?

– Мама… Сегодня ночью умерла моя мама…

…После похорон свет для меня померк. Оставшись одна в осиротевшей квартире, я до конца осознала, что она значила в моей жизни. Я могла в любой момент прибежать к ней, уткнуться лицом ей в грудь, вдохнуть запах ее волос и найти утешение, получить ответ на любой вопрос, попросить совета.

Она была неотъемлемой частью моей жизни, моим солнцем, моей радостью, моим стержнем. Казалось, так будет всегда, до глубокой старости. Но однажды утром все изменилось. В душе была пустота, словно у меня вырвали все органы, оставив вместо них тяжелый камень. Я не знала и не хотела думать о том, как буду жить дальше. В квартире были завешены зеркала, царила мертвая тишина, и это было невыносимо. Как же мне не хватало в этот момент Юры, его поддержки!

Я открыла ящик стола и достала свой ежедневник. Это была последняя вещь, к которой всего два дня назад прикасался Юра. Я вспомнила, как он положил его на больничную тумбочку, задержал на нем свою руку. Я приложила блокнот к щеке, представив, что обложка хранит память о прикосновении Юриной руки.

«Надо открыть страничку за десятое мая и написать «Разлука с мамой», – подумала я. – «Умерла мама», но рука не поднимется это написать». Но сначала я решила пролистать ежедневник, начиная с первого дня нового года, когда у нас у всех было хорошее настроение и вера в светлое будущее. «Только мама почувствовала, что что-то должно случиться», – вспомнила я и открыла первую страницу, на которой когда-то записала свои анкетные данные.

Слева от моих записей я увидела несколько строк, сделанных крупным, размашистым почерком. Без сомнения, это был почерк Юры. «Прости, но ты никогда не узнаешь, а я не смогу объяснить причину своего исчезновения. Твоей вины в этом нет, но эту тайну я никому не открою до конца моих дней. Поверь, так будет лучше для тебя. Забудь меня и не ищи. Будь счастлива! Юра». Это было написано черным маркером.

Я не поняла смысла прочитанного и перечитала еще раз. Потом еще и еще. До боли в глазах, до отупения.

– Не понимаю. Ничего не понимаю, – повторяла я монотонно, словно маятник часов, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Значит, я больше его не увижу? Он исчез, чтобы больше никогда не появиться», – дошло наконец до моего воспаленного сознания.

Все кончено. Два человека, которых я любила больше всего на свете, в одно мгновение исчезли, навсегда оставив меня одну. Сердце болезненно сжалось. Я обвела комнату взглядом. За окном сгущались сумерки, и в квартиру пробирался пугающий мрак. Было так тихо, что я слышала биение своего опустошенного сердца. Какое-то время я сидела молча, погрузившись в тяжкие размышления. Потом резко встала.