100 великих авантюристов - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Муромов cтр.№ 86

Спустя полгода в возрасте 73 лет Самсон Яковлевич Макинцев скончался, завещав похоронить себя в деревне Сургюль, близ Тавриза, в возведенной на его средства церкви.

Величайший авантюрист XIX века. Более десяти лет провел в Шлиссельбургской крепости, несколько раз приговаривался к смерти. За любовные похождения его называли русским Казановой. В 1812 году под именем Соковнина пытался собрать ополчение из кавказских горцев для борьбы с французами. Но обман был раскрыт. В 1829 году был сослан в Иркутск, где «разоблачил» мифический заговор декабристов (1832). В 1834 году его заключили в Шлиссельбургскую крепость, оттуда его выпустили в 1856 году.

Судьба Романа Михайловича Медокса представляет загадку для русских историков. При Александре I он был заточен в Шлиссельбургскую крепость и просидел там четырнадцать лет как опасный преступник.

Впервые Медокс обратил на себя внимание в 1812 году. Трудно сказать, сколько лет ему было тогда. Сам авантюрист говорил, что родился в 1795 году, его племянник утверждал, что 8 июля 1789 года, жандармы – в 1793 году. Он был сыном выходца из Англии Михаила Григорьевича Медокса, ставшего в Москве видным театральным деятелем. Как выяснилось, Роман Медокс был рано изгнан из отцовского дома за распутный образ жизни. Получив хорошее и разностороннее образование в доме своего отца, Медокс поступил на военную службу, где мог сделать блестящую карьеру, но всю свою предприимчивость направил на авантюры. Вскоре он сбежал из части, прихватив полковую кассу. На похищенные деньги он сшил себе производивший внушительное впечатление гвардейский мундир, и началась его кавказская эпопея…

«Какой странный со мной случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?» Такие или примерно такие слова произносил, проникновенно глядя в глаза собеседника, блестящий кавалерийский офицер, показав предварительно бумаги, свидетельствовавшие о том, что он следует на Кавказ по делам государственной важности.

Это повторялось в Тамбове, Воронеже и других городах, лежавших на пути молодого человека в мундире поручика лейб-гвардии конного полка. Вид подобного мундира вызывал в те дни у восторженных провинциальных дам необычайный прилив патриотических чувств, многим внушая особое расположение к его обладателю, ибо шел 1812 год.

Прибыв в Георгиевск – тогдашний административный центр Кавказа, – молодой человек назвался Соковниным, адъютантом министра полиции Российской империи генерала А.Д. Балашева. Он предъявил местным властям составленные по всей форме документы, где говорилось, что податель сего уполномочен царем и правительством набрать для войны с Наполеоном ополчение из кавказских горцев.

Вице-губернатор, загипнотизированный прочитанным предписанием оказывать всемерное содействие Соковнину, едва тот потребовал, без малейших колебаний распорядился в обход установленных правил выдать ему из казенной палаты десять тысяч рублей, необходимых якобы для обмундирования будущего войска.

С подлинным энтузиазмом взялся помочь юному адъютанту министра полиции генерал-майор С.А. Портнягин, олицетворявший собою на Кавказе военную власть. Он лично сопровождал Соковнина в поездке по крепостям Кавказской линии, учинял смотры, рассылал воззвания.

Одним словом, все шло как нельзя лучше. Энергичный Соковнин, окруженный лестным вниманием, развернул бурную деятельность, направленную на «спасение отечества». Единственное, что помешало ему довести до конца эту «благородную миссию», – нетерпеливое желание местных властей как можно скорее уведомить Петербург о своем служебном рвении.

В адрес военного министра, министра полиции и министра финансов полетели соответствующие рапорты. Узнав об этом, предприимчивый адъютант министра полиции явился к георгиевскому почтмейстеру и потребовал, помахивая неким «секретным» листком бумаги, чтобы ему, Соковнину, в обязательном порядке выдавалась для просмотра вся официальная корреспонденция – как отправляемая в столицу, так и поступающая оттуда.

Таким образом, ему удалось перехватить наиболее компрометировавшие его донесения. Не довольствуясь этим, Соковнин попросил у чрезвычайно благоволившего к нему генерала Портнягина выделить специального офицера, с которым он поспешил отправить собственные рапорты на имя министра полиции А.Д. Балашева и на имя министра финансов Д.А. Гурьева. Он писал, что заслуживает снисхождения, так как преступил законы не из корыстных побуждений, а из желания помочь родине в тяжелую минуту.

Беспримерная наглость Соковнина и грандиозные масштабы его аферы поразили даже видавших виды государственных мужей. Дело дошло до Комитета министров, получило такую огласку, что об этой истории дали знать находившемуся в действующей армии Александру I. Оправившись от первого потрясения, в Петербурге забили тревогу. В феврале 1813 года мнимый Соковнин был арестован.

Медокса продержали в крепостях – сначала в Петропавловской, затем Шлиссельбургской и снова в Петропавловской, – ни много ни мало, четырнадцать лет. Только смерть Александра I помогла ему выйти на свободу. В 1827 году новый император Николай I удовлетворил ходатайство Медокса о помиловании и разрешил ему поселиться в Вятке под надзором полиции.

Медокс пробыл в Вятке меньше года и бежал оттуда с чужим паспортом. Через три месяца его схватили в Екатеринодаре и отправили под конвоем в Петербург. По дороге он ухитрился улизнуть и дал вскоре о себе знать уже из Одессы, откуда имел нахальство дважды написать лично Николаю I. Царь распорядился изловить наглеца и отправить рядовым в Сибирь. Так осенью 1829 года в Иркутске появился ссыльный солдат Роман Медокс.

Он пользовался поразительной для ссыльного свободой в Иркутске. Благодаря своим способностям и образованности он получил место домашнего учителя в семье иркутского городничего А.Н. Муравьева, являвшегося в 1816 году основателем первого русского тайного политического общества «Союз спасения», в состав которого входил П.И. Пестель. Однако позже полковник А.Н. Муравьев совершенно отошел от деятельности тайных обществ, и поэтому Николай I после декабрьских событий 1825 года счел возможным по отношению к нему ограничиться высылкой в Сибирь «без лишения чинов и дворянства».

Прекрасно зная, как люто ненавидел мстительный Николай I декабристов, как боялся он возникновения нового заговора, сообразительный Медокс решил сыграть именно на этом. Он вступил в контакт с графом А.Х. Бенкендорфом и доносил шефу жандармов, что им обнаружено существование «Союза Великого Дела», объединяющего как находящихся на каторге декабристов, так и оставшихся на воле их сообщников. О разоблачениях Медокса в 1832 году доложили царю, и тот потребовал немедленного тщательнейшего расследования. В Иркутск срочно выехал ротмистр Вохин, снабженный запиской Бенкендорфа к Медоксу. В той записке Медоксу сообщалось, что, «оказав услугу правительству, он может надеяться на монаршую милость».