Я служил в десанте - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Чухрай cтр.№ 39

В те редкие прояснения моего сознания я много узнал от него. Я вспомнил своего друга Павлушу. Как-то в окружении, когда шансов на жизнь, казалось, совсем не осталось, он сказал: «Я согласен со всем, что сделал Сталин, кроме колхозов». Тогда еще мы многого не знали, и мне это показалось диким… Теперь я усомнился в своей правоте.

За то время, что я лежал в «доходиловке», мои соседи по палате умирали, не приходя в сознание. Последним умер мой сосед-сердечник.

К нам в палату поступили новые кандидаты на тот свет. По этому поводу была врачебная комиссия. Врачи рассуждали, у кого какие шансы на жизнь, и решили, что ни у кого таких шансов нет.

– Доктор, подойдите ко мне, – попросил я.

Доктор-армянин удивился.

– Слышите? Он еще говорит!

Он подошел к моей койке.

– Ну что, дорогой? Тяжко?

– Доктор… я все равно не умру! Переведите меня в нормальную палату.

Доктор еще больше удивился.

В другой госпиталь нас везли на «студебеккере». При въезде в какое-то село на совершенно пустой дороге на нас налетела другая машина. Наша машина перевернулась на бок. Когда прошел шок от удара, я вылез из открывшейся дверки и дополз до ближайшей хаты. Стал стучать в дверь и звать на помощь. В машине остались раненые. Но хозяйка не открывала. Я достал пистолет и хотел выстрелить, но нажать на курок не хватило сил. Тогда я от обиды заплакал. Мимо проходили солдаты. Увидели на мне кровь.

– Ты что здесь лежишь на снегу?

Я рассказал, что с нами случилось. И сразу все пришло в движение. Кто-то побежал за санями, кто-то за доктором. Дверь мне открыли. Хозяйка долго охала.

– Я же не знала, что такая беда! А там, в машине, больше половины погибло, и шофер тоже насмерть. Ты уж извини меня, старую! Я ведь не знала. Думала, пьяный… А тебе, милай, нельзя так лежать, утром я тебя выставлю на скамеечку. Машины едут мимо, авось заберут.

Так и получилось. Мимо проезжали артиллеристы, подобрали меня и отвезли в Красноармейск.

Так я оказался в госпитале в городе Красноармейске недалеко от Сталинграда. Не знаю, что уж со мной произошло, но я почувствовал себя лучше. Я уже не терял сознание. У меня появился аппетит. Госпиталь представлял из себя зал, в котором вместо коек были сбитые из досок четырехугольники, размером в кровать. Их набивали соломой. «Гробики» – так любовно называли их раненые. Здесь хорошо кормили. Основными продуктами питания были водка и шоколад, иногда – каша. Все мы ждали транспорта, который вывезет нас за Волгу, в настоящий госпиталь. Но прошел день, другой, а транспорт не приходил.

– У вас такое ранение, что каждый день без операции очень опасен. В ране до сих пор посторонние предметы, – сказала пожилая врач.

– Знаю, – ответил я. – Но что мне делать?

– Вам нужно срочно добраться до Ленинска. Там вам сделают операцию… Вы можете держаться на ногах?

– Могу, но недолго.

– Выходите на улицу и проситесь на попутную машину. Это ваше спасение… С вами выйдет еще один раненый. Ему тоже нужна срочная помощь – у него начинается гангрена.

Нас как могли одели и выпустили на улицу. Мой напарник был на костылях, я – в бинтах и в шинели внакидку. В рукаве только левая рука.

Нас охватил свежий морозец. Мы осмотрелись. По дороге мимо нас мчались машины, но все почему-то от Сталинграда. Шагах в тридцати от нас у колонки стояла очередь женщин с ведрами и бидонами. Вода из колонки лилась тоненькой струйкой. Мой напарник Шурик сказал:

– Спросим у них… – И направился к очереди.

Он был на костылях, но двигался быстрее меня. Пока я доплелся до середины пути, он уже возвращался ко мне и рукой показывал на какой-то двор.

– В этом дворе стоит грузовик. Сюда приехал врач. Он работает в госпитале в Ленинске.

Мы поплелись во двор. Там действительно стоял грузовик. Спросили у водителя, кто хозяин.

– Военврач. Хирург. Приехал к больной матери.

– Нам нужно в госпиталь в Ленинск. Подвезешь?

– Спросите доктора.

Скоро вышел сам доктор.

– Кто такие? – спросил он нас не очень дружелюбно. – Дезертиры?

Мы показали свои справки. Тон врача изменился.

– О чем разговор! Конечно, возьму! Полезайте в кузов.

И, видя мои затруднения, помог мне перелезть через борт.

Ехали через Сталинград. Город – сплошные руины. Только дороги были расчищены от битого кирпича. Среди руин пылали огромные костры: это сжигали трупы немцев. Их складывали в штабеля, обливали горючим и поджигали. Чтобы избежать эпидемий, надо было избавиться от убитых еще до наступления оттепели. Зрелище не из самых приятных. От огня трупы оттаивали, и казалось, что они шевелятся.

Мне и без того было дурно, а от этого кружилась голова и тошнило. К небу от огня поднимались столбы черного дыма, пахло паленым мясом. «Чистилище!» – промелькнуло в моем сознании.

Я не помню, как мы переправились через Волгу. Должно быть, уснул. В Ленинске нас обработали дустом. Меня положили на нары.

Я ждал с минуты на минуту, что за мной придут. Но наступил вечер, а потом ночь, но за мной никто не пришел. А время шло. И неизвестно, что творилось в моей ране. Наконец я решил сам пойти в операционную и устроить небольшой скандал. «Почему мне не оказывают помощь? У меня ранение в легкое!» Я слез с нар и поплелся в операционную. Открыв дверь, я оказался в большом помещении. Через все помещение к операционной, в очередь, стояли высокие носилки-каталки. На них лежали обгоревшие танкисты. От их вида меня охватил ужас: головы без волос и бровей, вместо лиц – сплошные раны, и только глаза еще сохранились и смотрели, полные нечеловеческой муки. А руки… руки, согнутые в локте, они держали на весу, на марле, обтягивающей каркас из проволоки. Вместо пальцев – черные кости… И от того, что они слегка подрагивали, было еще страшнее. Я понял, почему меня не вызывали в операционную. И мне стало стыдно за мой эгоистический порыв. А еще я понял, что мои дела плохи, что очередь до меня дойдет не скоро. Моя рана напоминала о себе болью и запахом. Я боялся, что она загноится…

Утром нам объявили, что от станции в полдень отойдет санитарный эшелон. Кто в состоянии дойти до станции, может попасть в нормальный тыловой госпиталь. До станции было по военным меркам недалеко. Я подумал: оставаться здесь безумие. Ходил же я на сотни километров. Авось вместе с другими ранеными дойду…

Нас покормили. Санитарки помогли одеться, и мы пошли. В группе было человек пятнадцать.