Жизненный круг - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Кедрова cтр.№ 27

Только страшно ей перед родами. Как они пройдут? Знающие женщины утверждают: будет больно. Нет, Людмила боли не боится, лишь бы с ребенком все было в порядке. А еще выбирает сыну имя. Можно назвать в честь отца Николаем. Николай Дмитриевич – звучит совсем неплохо. Пусть будет Коленькой. В конце концов, в ее жизни из всех мужчин, которых она знает, только отец любил ее, да еще, пожалуй, Женька. Говорят, имя определяет судьбу. Из двух любивших ее мужчин у Жени, так ей кажется, судьба более удачливая, отец-то ушел из жизни рано. Пусть лучше сын зовется Евгением, Женей. «Благородный», значит. Станет ее сын родившимся на благо.

В размышлениях о ребенке дожила Людмила до родов. Бьется, бьется малыш, все сильнее и сильнее, торопится выскочить из нее, доставляет нестерпимую боль. А дома никого нет, чтобы подсказать и помочь. Позвонила матери на работу, да нет сил разговаривать. И боязно. Что ждет впереди? Надо самой идти в больницу, помощи ждать неоткуда. Звонок в дверь прервал размышления. К счастью, пришел Митя: словно почувствовал. Теперь будет легче – не одна. Муж вызвал «скорую помощь».

– Ты не бойся, у тебя все будет хорошо, – успокаивает он жену.

«Не говорит «у нас», потому что нет нас, есть отдельно я и он, – размышляет Людмила. – Боже, дурацкие мысли! Мне не о нем думать надо – о сыне». Впрочем, как остановить мысль, влезшую в голову? Захотела и пришла. Мысли бегают в голове и прерываются только болью, растущей внизу живота. Вот и «скорая» приехала: везут Людмилу в роддом. В какой? Ей все равно, лишь бы скорее родить. Силы небесные, если вы есть, помогите!

Митя держит ее за руку, молчит, он растерян. И все же собрался с мыслями, говорит: «Родишь, и домой поедем, к нам, нечего нам раздельно жить». Наконец-то, он сказал «к нам». Людмиле сейчас очень важно знать, что она не одна ждет сына. Конечно, она поедет к мужу. Глупость какая: жить порознь. Давно следовало помириться. А боль сбивает все благие мысли. «Не о том думаю, мне родить надо», – возникает мысль в перерывах между болью.

Уже давно привезли молодую женщину в роддом, в предродовой палате она мучается несколько часов. Наконец, подошел врач, оглядел, спросил: «Будем рожать, мамочка?» и указал сестре: «Отправляйте в родовую». «Ну, все, – думает Людмила, – теперь уже скоро».

Роды оказались трудными. Малыш никак не выбирался на свет. Людмила теряла сознание, сквозь неясные блики которого слышала: будем резать, потеряем обоих, сделайте еще раз анализ крови на свертываемость, кислород принесите. Потом ей дали наркоз, и она провалилась в огромный коридор. В конце этого коридора стоит отец, Люда бежит к нему, а отец странным образом удаляется. Бежит Людмила по кругу, и снова по кругу, и опять по кругу, и не знает, как отсюда выбраться. Потом слышит неясно женский голос: «Вот и хорошо, мальчик крепенький, а уж крикливый какой!». И слышит Людмила младенческий крик и понимает: ее сын кричит, зовет мать к себе. Она выбирается из странного сна.

– Смотрите, мамочка, – говорит ей акушерка, – какой бутуз родился!

– Мальчик, – улыбается Людмила, – сынок мой, Женечка. «Вот и подарок к дню рождения. Сама себе подарки делаю», – посмеялась она над собой.

Силы совсем оставляют. Приходят врачи, качают головами, видно, не все в порядке. Перевезли в одиночную палату, зачем-то поставили капельницу. Сил все меньше и меньше, и становится ужасно холодно. Людмила думает: «Скорей бы утро, принесут Женечку. Какой он, мой мальчик? Наверное, горько плачет без мамочки». Потом она снова проваливается, и оказывается уже не в коридоре, в котором была во время родов, а в большой комнате. Сидит на стуле отец, смотрит на нее и спрашивает:

– Как дела, доча? Давно мы не виделись. Скучаю я по тебе.

– А по маме? – задает она свой вопрос.

– И по ней скучаю, но по тебе сильнее.

Людмиле не терпится отсюда уйти, она выглядывает в окно. У окна стоит мама, грустно на нее смотрит.

– Ты, Людочка, не волнуйся, все будет хорошо, – говорит она дочери.

– Конечно, хорошо, – соглашается Людмила, – ты к нам надолго?

– Нет, деточка, дел у меня много, я на минутку заскочила поглядеть на тебя.

– А что на меня глядеть? Ты на Женечку глянь, мама. Как он там?

– Чудесный малыш, – отвечает мама. – Не волнуйся.

Людмила приходит в себя и понимает, что все только что происходившее было во сне. Может, и родила она лишь во сне? Но нет, она отлично помнит крик сына, требовательный крик мальчика, нуждавшегося в маме. «Сейчас встану и пойду к нему, – решает она. – Только встать не могу. Никак. И холодно до невозможности. А еще хочется пить – холодной воды, из деревенского колодца. Ох, и вкусная та вода!». При этих мыслях Людмила снова проваливается в сон. Сон тот тяжелый, тени бегают вокруг, темень невозможная. Людмила старается разглядеть что-нибудь в темноте, и не может. Вдруг ее озаряет яркий свет, и отец тянет к ней руку.

– Идем, доча, – зовет он.

– Куда? – спрашивает она.

– Туда, где я ждал тебя. Баба Сима и баба Клаша дождаться тебя не могут. Иди, говорят, за внученькой. Пора ей к нашему берегу прибиваться.

– А Женя?

– С Женей мама останется. Не волнуйся. Все будет хорошо.

И Людочка верит отцу, соглашается: именно так должно быть. И уходит с отцом вместе.

Замечательная жизнь была у Генки до пятнадцати лет. А как умер отец, навалились трудности. Такое впечатление, что отец унес с собою его беззаботное детство.

В детские годы был он любимцем семьи: мать баловала, позволяя сыну капризничать по любому поводу, отец не замечал его мелких шалостей, а когда случались шалости большие, терпеливо внушал, что мужчине негоже вести себя безответственно, сестра покровительствовала брату, и он очень рано сообразил, как от нее можно добиться желаемого. Словом, жил в семье очаровательный маленький деспот, похожий на ангелочка со старинной картинки, и вызывавший своим видом умиление людей.

В школе учился без напряжения, чаще в футбол гонял, чем уроки делал. Потому в дневнике его дружно уживались двойки с пятерками, а более всего красовались тройки. Этаким середнячком считался в классе: способным и ленивым. Да разве школьные отметки определяют жизнь человека? Нет, конечно, и Генка был уверен, что когда вырастет, станет космонавтом. Тогда все мальчишки мечтали об этом. Или капитаном дальнего плавания, дружным с опасностями, штормами и льдинами. Фантазия увлекала его во взрослый мир, в котором он непременно был героем.

Смерть отцовскую не видел: тот умер в больнице. Но помнит ощущение страха, возникшее у него ранним утром, когда отец был еще дома. Страх разрастался не столько от отцовского неподвижно лежащего тела, сколько от безысходно мечущейся по дому матери и испуганного лица сестры. Видно, женщинам трудно переживать горе. Лично он был спокоен. Внешне. А внутри себя он будто замерз или впал в анабиоз. Хорошо помнит, как Женька Миронов, отставной ухажер сестры, пытался отвлечь от тяжких раздумий: то в футбол звал играть, то устраивал гонки на короткие дистанции, то таскал по своим приятелям. Но самое лучшее, что тот делал: приходил к ним домой, сидел рядом с Генкой, с трудом разбираясь в его домашних заданиях по алгебре. Тогда-то и понял Генка, как ошиблась сестра, выбрав вместо этого надежного парня какого-то пижона вертлявого. Стал Евгений летчиком, письма ей добрые писал, к себе звал, только не откликнулась она. «И чего женщине надо?», – злился Генка на сестру, а много позже понял, что нити судьбы не всегда соединяются там, где им суждено соединиться. Человек путает эти нити, выдергивает их из чужого клубка, и от того, наверное, жестоко страдает.