Дорогие мои - читать онлайн книгу. Автор: Лион Измайлов cтр.№ 45

И еще одно обстоятельство – энергетика. Он, Задорнов, конечно же обладает невероятной энергетикой. Причем он, работая перед залом, подзаряжается от него. Иначе как бы он стоял подряд три-четыре часа на сцене и выходил после концерта свежий как огурчик?

Это действительно так.

Я тоже довольно часто выступаю с сольными концертами, и если все идет хорошо, то есть меня хорошо принимают, то через два часа не чувствую усталости.

Но если принимают плохо, то есть ощущается сопротивление зала, после концерта нет сил, руки как свинцовые.

Что еще можно рассказать о М. Задорнове в плане работы. За последние десять лет он не сдал позиций. Он очень дозирует свои появления на экране, заботясь о том, чтобы не надоесть зрителям, и в то же время следит, чтобы не забыли.

У него на телевидении три раза в году идут большие, по два часа, концерты. Несколько раз он делал большие представления, куда приглашал и других артистов.

Конечно, живя в Юрмале, трудно писать о проблемах российской глубинки, но он как-то пока что ухитряется.

Правда, молодые уже наступают на пятки. Я имею в виду С. Дроботенко, М. Галкина, еще пару сатириков. Пока что Мише удается удерживать первенство, но, думаю, что это ему с каждым годом дается все труднее и труднее.

Многие сатирики уже используют Интернет, а там народного юмора полным-полно. Более того, молодые теперь стали умными и не только сами хорошо пишут, но еще и покупают тексты у других.

Кроме того, характер у Михаила Николаевича становится все сложнее и сложнее. Но он человек мудрый и, думаю, сообразит, что лучше быть добрым и счастливым… Чего я ему от всей души желаю. А если что, я всегда готов помочь.

В качестве приложения – моя речь, зачитанная на концерте, посвященном пятидесятилетию М. Задорнова.

«И зачем он только свалился на мою голову осенью 1969 года! Перевелся из Риги к нам, в МАИ, и пришел ко мне на кафедру знакомиться? А ведь мог стать серьезным писателем, как его отец. При его упорстве – точно мог. Нет, он, глядя на то, как я выступаю в МАИ, решил стать сатириком. Вот и заявился ко мне на кафедру: рыжий, шумный, веселый. Потом он стал ходить ко мне в авторскую группу. Вроде бы учился писать. На самом деле по два часа рассказывал нам анекдоты и сам над ними оглушительно хохотал.

Затем он создал в МАИ свой театр «Россия» и получил премию комсомола за спектакль о Павке Корчагине, где выставлял этого Павку диссидентом.

Мы с женой пришли к нему на спектакль, и моя жена сказала:

– Он – единственный из твоих друзей, кто одевается со вкусом.

Ну, мне это нужно было, чтобы он понравился еще и моей жене?

Первые десять лет в самодеятельности он исполнял мои тексты, постепенно вытесняя их своими. Потом он изобрел свой способ производства юмора. Все, что он видел или слышал смешного, он тут же перерабатывал в свое выступление.

Как-то я позвонил ему домой. Жена его, Велта, сказала:

– Миши нет, что ему передать?

Я сказал:

– Передай ему три рубля.

Через неделю он это уже исполнял со сцены.

Однажды мы с ним были на рынке. Я спросил продавца:

– Почем помидоры?

– По десять рублей.

– А за двенадцать не отдашь?

Вы бы видели лицо продавца. Он так растерялся, что сказал:

– Нет, только за десять.

Через три дня Задорнов это уже исполнял со сцены.

Однажды он мне сказал, что купил жене веер за триста рублей.

– Ничего себе, – сказал я, – лучше бы тремя сотнями обмахивалась.

В тот же день он эту фразу исполнял со сцены. Но это было только начало. Надо сказать, что Задорнов – потрясающе самообучающаяся система. Если он за что-то берется, он обязательно это дело доведет до абсурда. Когда он работал на кафедре в МАИ, вместо диссертации он так модернизировал институтскую аэродинамическую трубу, что она перегоняла брагу в спирт со скоростью звука. У нас с ним все время случались какие-то смешные истории. Когда-то в Баку мы вместе с ним зашли в хозяйственный магазин и обомлели: на прилавке магазина стояли три кастрюли: одна большая, вторая средняя и третья совсем маленькая. Под большой было написано: «Гаструл». Под средней: «Гаструлка», а под маленькой – «Гаструлчонок».

– Это еще что, – сказал Задорнов, – вчера в кондитерском отделе я видел конфеты «Гусиные лапки». А на ценнике было написано: «Лапки Гусейна».

И в тот же вечер мы все это оба исполнили со сцены. И еще десять лет спорили, кто первый дурацкие надписи заметил.

После выхода в передаче «Вокруг смеха» истории о двух девятых вагонах популярность его возросла настолько, что он мог делать с залом все что хотел.

Однажды мы втроем – я, Ефим Смолин и Задорнов – выступали в доме отдыха «Елочка». Начинал я и доводил зал до скандежки, потом шел Смолин, и зал покатывался со смеху. А затем вышел Задорнов, и я впервые в жизни увидел, как весь зал визжал и топал ногами. А одна женщина смеялась так, что просто… Ну, в общем, ей пришлось уйти.

Когда мы на другое утро втроем вошли в столовую на завтрак, все сидящие там зааплодировали. Пустячок, а приятно.

У каждого человека бывают в жизни трудности. Был тяжелый период и у меня. Сижу дома, концертов нет. Все, кому я помогал утвердиться на эстраде, а таких немало, про меня забыли. И вдруг звонок. Задорнов. Не забыл. Позвал выступать с собой в «Лужники». Это был замечательный концерт. Двенадцать тысяч зрителей. Зал – битком. Я выступал минут двадцать. Имел успех. Концерт длился три часа. Можете сами подсчитать, сколько выпало на долю Задорнова.

Где бы я ни оказывался, наши пути обязательно пересекаются: в МАИ, «Литгазете», в Америке, в Израиле.

Помню, выступал в Израиле. В тот период кого там только не было: Пугачева, Рязанов, Карцев, Задорнов… Захожу в магазин, подошла какая-то женщина, узнала меня, стала рассказывать, как они тут живут. Приятно, что в другой стране, а все же узнают. И уже в конце, прощаясь со мной, она сказала:

– Мы вас очень любим. Желаю вам счастья, Миша.

Все это время она разговаривала с Задорновым.

Нас иногда путают. Хотя у нас нет ничего общего, кроме того, что мы оба рыжие с детства; оба закончили МАИ; оба писатели; оба сатирики, написали одну общую книгу, чего остальные сатирики себе не позволяют; жили в соседних домах на одной улице; оба смешливые, смеемся даже над чужими репризами и оба очень любим женщин, правда, к счастью, разных.

А однажды он так насмешил всю нашу компанию, что эту историю даже много лет рассказывал со сцены Влад Листьев. Дело было в Баку. Задорнов рассказывал со сцены миниатюру про ручечку. Как одна тетечка имела золотую ручечку, она умерла, ее похоронили, и один дядечка решил откопать могилочку и взять себе золотую ручечку. И вот темной ночечкой он пришел на могилочку, стал копать и увидел, что тетечка сидит на соседней могилочке и смотрит на него. А у нее только одна ручечка. «А где твоя вторая ручечка?» – спросил дядечка. «А вот она!» И Задорнов выкидывал вперед руку. Зал – в шоке, а потом все долго смеются. Мы с Аркановым решили разыграть Задорнова и сказали, что в этот день к нам на концерт должна прийти семья Алиева. Вот ты так выкинешь свою руку, и охрана тебя пристрелит. Задорнов пошел к охране и долго им объяснял, что это за миниатюра и ничего в руке нет. На концерте мы все стояли за кулисами и смотрели, что будет. Когда Задорнов дошел до кульминации, он не стал выбрасывать руку, а тихо протянул ее и сказал ласково: