Дорогие мои - читать онлайн книгу. Автор: Лион Измайлов cтр.№ 38

В 1975 году мы с Феликсом Камовым, Наринским и с женами поехали в Кисловодск. Танич позвонил какому-то своему другу, и тот должен был нас встречать.

Мы вышли на перроне в Кисловодске, но никто нас не встретил. Мы стояли, а мимо нас пробегал взад и вперед какой-то полный лысоватый человек в очках. Наконец я догадался спросить его:

– Вы не нас ищете?

Он искал нас. Это и был друг Михаила Танича – Борис Матвеевич Розенфельд. Он директор Музея музыкальной культуры при кисловодской Филармонии. Замечательный человек, выпустил несколько книг о Кавказских Минеральных Водах. Читает по санаториям лекции о великих людях, эти Воды посещавших.

С 1975 года я с ним дружу. Он поразил меня не только знаниями о своем крае, но и фанатичной любовью к Таничу. Он так его любит, что даже говорит с такими же интонациями. Борис Матвеевич вообще считает, что в России всего четыре поэта: Пушкин, Лермонтов, Пастернак и Танич.

Если Танич что-то сказал, то Борис Матвеевич будет до хрипоты защищать его мнение.

Каждое лето Борис Матвеевич со своей женой Таней едут на Рижское взморье. Снимают в Юрмале квартиру неподалеку от дачи Танича для того, чтобы общаться со своим любимым поэтом. Сам Боря – очень гостеприимный человек. Кто только у него дома не ужинал?!..

Особенно любил там поесть Михаил Михайлович Жванецкий. Правда, он не только там любит хорошо поесть, но и всюду, где бывает. Дай ему Бог здоровья и хороший аппетит до ста лет.

Однажды Борис Матвеевич сказал мне:

– Хочешь, я тебе покажу дом, в котором жили в разные годы и Пушкин и Лермонтов? Дом Реброва.

Мы пошли смотреть. Прямо напротив Нарзанной галереи Борис завел меня во двор и показал этот дом.

Я сказал:

– Борис Матвеевич, я хочу вам сказать, что в этом доме жил еще один писатель.

– Кто это?

– Я. И чтобы доказать это, я вам покажу место, где в этом дворе в шестьдесят девятом году стоял туалет.

И показал. Я действительно в 69-м году в свой отпуск приезжал в Кисловодск и жил в этом дворе и понятия не имел, что это такой знаменитый дом.

Вспомнил я Бориса Матвеевича в связи с Таничем, но он и сам заслуживает отдельной главы. Если будете в Кисловодске, обязательно зайдите в музей при филармонии, передайте от меня привет Борису Матвеевичу. Не пожалеете.

Мы иногда с Мишей ссоримся. Вот один из примеров. У меня на дне рождения в Доме литераторов были человек двадцать. Среди них Танич с Лидой и лауреат Госпремии поэт Владимир Соколов с женой Марианной. Когда я давал слово Соколову, я представил его большим русским поэтом, а когда представлял Танича, сказал, что очень его люблю, что он мне достался в наследство от уехавшего в Израиль Феликса Камова. Танич встал и при всех устроил скандал:

– Значит, Соколов – великий русский поэт, а я в наследство?

Хорошо еще, что он как быстро обижается, так быстро и забывает, что обиделся. Уже минут через тридцать шутил как ни в чем не бывало.

А то еще с полгода назад у него был какой-то очередной вечер. Я говорю:

– Лида, вы скажите Таничу, чего это он меня не приглашает на свой вечер выступать. Я-то его всегда звал в свое «Шоу-Досье».

На другой день позвонил Танич:

– Лион, Лида мне передала твои слова, что ты меня приглашал в «Шоу-Досье». Да это была самая большая обида, которую ты мне нанес! Ты же меня не одного пригласил, а с Лидой.

Я опешил:

– Михаил Исаевич, да разве же я вас заставлял идти в передачу с Лидой, вы же сами согласились.

– Да?

– Ну конечно!

– Ну ладно. А я тебя не зову, потому что у меня одни певцы, разговорнику там делать нечего.

А на самом деле в «Шоу-Досье» у меня Танич был раз пять, не меньше.

Но однажды я решил сделать его сольную передачу и, приехав к нему домой планировать ее ход, вдруг подумал, что и Лида – тоже поэт, и это даже интереснее, когда их будет двое. Кроме того, зная взрывной характер моего друга, я подумал, что Лида будет смягчать его резкость.

Я и предложил Таничу прийти вместе с Лидой. Уговаривать его не пришлось, он сразу согласился, а теперь оказывается – я «нанес ему самую большую обиду».

Кстати, передача с Таничем и Лидой получилась очень хорошая. Ему было о чем рассказать. Это сейчас так растиражировали его тюремную историю, а тогда, в 91-м, никто об этом не знал.

Танич – человек ревнивый. Ревнует к чужому успеху. Его какое-то время раздражала Лариса Рубальская. Он мне говорил:

– Она везде.

Я возражал:

– Вы тоже везде. Дня не проходит, чтобы с вами не было интервью либо в газете, либо на экране.

И вдруг он звонит:

– Ты знаешь, а я посмотрел, Лариска твоя вчера по телевизору интервью давала. Очень прилично. И такая она симпатичная. Зря я на нее бочку катил. А знаешь, у нее и песни достойные. Так ей и передай.

Я передал.

Иногда он ни с того ни с сего где-нибудь в интервью начнет ругать Резника.

Потом говорит мне:

– А что я его ругал, сам не знаю. Он меня не трогает. Все-таки он много хорошего написал.

На поминках у Шаферана он встал и сказал:

– Мы втроем, я, Дербенев и Шаферан, считали: «Я все-таки пишу лучше, чем двое остальных». И знаешь, – обратился он к вдове Шаферана, – по-моему, Игорь был прав.

Сидели как-то в японском ресторане. Давид, муж Рубальской, говорил тост о том, как тяжело быть мужем знаменитости:

– Думаете, приятно, когда говорят «муж Ларисы Рубальской»? Представляете, если бы Танич пришел с женой, а его бы представили – муж Лидии Козловой.

На что Танич тут же ответил:

– Ну и что, когда мы идем с Путиным, все говорят: «Это президент Танича», и Путин не обижается.

Потом пошли в салон слушать музыку, и Танич, войдя в салон, тут же сказал: «Салон алейкум». Как-то раз он спросил своего друга Вайнера:

– Аркадий, как это ты при своем здоровье решился стать во главе телеканала?

Вайнер ответил:

– Вот я и чувствую себя развалиной. На что Танич тут же среагировал:

– Развалины, они значительно дольше стоят. А вот тост Танича на моем шестидесятилетии:

– Дорогой Лион, ты человек особенный. Тебе удается все. Я понимаю, что тебя знают все по телевизору, но откуда ты знаешь всех? Ведь здесь у тебя вся Москва. Просто крикну сейчас: «Хакамада!» – не зная, что это такое, и тут же встанет мужик и скажет: «Я!»

Я мог бы тебя и дальше хвалить, потому что ты человек, который способен другим делать хорошее, а это редкость. Но если я и дальше буду хвалить тебя, то что останется другим для тостов?!