Будущее в тебе - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кожевников cтр.№ 136

Поистине сюрреалистичная картина этого воздушного налёта заставила меня заскрипеть зубами от досады. Машины люфтваффе преспокойно «работали» с малых высот, не совершая никаких противозенитных манёвров, поскольку зенитная артиллерия 4-й Белостокской бригады ПВО, одна из частей которой прикрывала станцию, молчала, выполняя приказ не поддаваться на «провокационные действия».

Неожиданно, откуда-то с маневровых путей, затявкала 37-мм автоматическая зенитная пушка. Героический расчёт этого зенитного орудия не выдержал такого неприкрытого издевательства и открыл огонь. Я от радости чуть не подпрыгнул, в голове раздался восторженный вопль: «Молодцы, ребята! Мочи уродов!»

Как бы услышав мою хвалу зенитчикам, один из «юнкерсов» задымился, клюнул носом и с грохотом врезался в землю, метрах в пятистах от нашего убежища. Это послужило своеобразным сигналом для других зенитчиков. Огонь по самолётам начали вести все уцелевшие орудия и пулемёты. Вдруг звук этой канонады заглушило близкое тарахтение автомата. Это Шерхан, не выдержав, начал посылать очередь за очередью из своего ППШ по немецким стервятникам. Только после моего окрика он прекратил это бесполезное занятие.

Дружный огонь наших средств ПВО сотворил чудо. Пять из девяти самолётов, принимавших участие в воздушном налёте на станцию, были сбиты. А когда оставшиеся асы люфтваффе, трусливо и неприцельно побросав оставшиеся бомбы, попытались скрыться, появилась тройка наших МиГов. Они сверху набросились на пикировщиков и в течение трёх минут всех их вогнали в землю. Даже из тендера я слышал крики «Ура», раздавшиеся от здания вокзала и из близлежащих кюветов, одним словом, из всех мест, где прятались люди. Но торжество было недолгим. Из-за облаков выскочила четвёрка «мессершмиттов», это было воздушное прикрытие бомбардировщиков. Они как бульдоги вцепились в наши истребители и буквально через пять минут этого драматического боя сбили все МиГи. Никто из наших пилотов с парашютом не выпрыгнул. Наверное, не успели, земля была очень близко. Сами немцы тоже получили по зубам. Один из «мессершмиттов» начал дымиться, два других летели как-то неуверенно. Вся четвёрка «мессеров» попыталась набрать высоту, спасаясь от огня наших зениток. Но легко ушёл за облака только один самолёт. Остальные, в конце концов, стали жертвой наших разъярённых зенитчиков.

Всё стихло, местность вокруг станции начала покрываться дымом от горевших вагонов и деревянных сараев, расположенных метрах в двухстах от нас. Также несло гарью и от привокзальной площади. Сквозь этот дым я всё-таки разглядел, что горят машины, скопившиеся перед зданием вокзала. В том числе наша «эмка» и приданный нам бронеавтомобиль.

Всё, я остался безлошадным, теперь нужно думать, как добираться до своей бригады. В досаде я толкнул Шерхана и кивком указал на наш горевший автомобиль. Раздался горестный всхлип и отчаянное бормотание. Не слушая этих причитаний, я начал выбираться на землю. В ходе следующих один за другим акробатических пируэтов я успокаивал себя. Мысленно твердил: «Да всё отлично! Подумаешь, горит железка, делов-то! Все нужные бумаги находятся у тебя в планшетке, сами живы, даже оружие Шерхан вытащил из машины. Что ещё нужно для счастья?»

Ехидный внутренний голос вякнул: «Ниночку! И большую, большую кровать!»

Это привело меня в чувство и заставило жёстко одёрнуть дебильный внутренний голос. Надо же, уже после первой бомбардировки начал заговариваться и маразматеть. Если так будет продолжаться, что же меня ждёт после настоящего боя. Так, берём себя в руки, и – вперёд, к победе! Не хрен размениваться на всякие там жалкие душевные порывы к своей несчастной судьбе.

Поймав сброшенные Шерханом с тендера автоматы, я дождался Наиля, и мы вместе направились в ту сторону, откуда прозвучали те первые выстрелы зенитки. Мне внутренне совершенно необходимо было увидеть тех героев зенитчиков.

Зенитку и расчёт, который произвёл первые выстрелы, мы нашли довольно быстро. Помогли крики, гогот и скопление красноармейцев вокруг одной из открытых платформ эшелона, перевозившего военную технику. Охрана вдоль вагонов отсутствовала, наверное, все скопились около платформы, где стояла зенитная 37-мм пушка. Когда я подошёл к платформе, лейтенант, стоявший в этой толпе, что-то скомандовал и красноармейцы по одному начали быстро рассасываться. Направились выполнять свои обязанности. Я не стал ругаться, указывать на нарушение уставов. Подошёл прямо к лейтенанту и спросил:

– Ну, показывайте, где же те герои, что не растерялись и первыми открыли огонь по фашистским самолётам.

Лейтенант, не заморачиваясь уставными представлениями, просто козырнул и указал на группу из пяти человек, стоявших у самой платформы. Я подошёл к ним и каждого крепко обнял. Потом, обернувшись к лейтенанту, спросил:

– Это ваши подчиненные?

Тот, уже окончательно придя в себя, ответил, как положено:

– Так точно, товарищ подполковник!

И как-то требовательно на меня посмотрел. Конечно, вид у меня был довольно непрезентабельный, прямо скажем, совсем недостойный звания старшего командира. Форма, лицо, волосы (фуражку я потерял), в общем, всё было в угольной пыли, на плече висел ППШ, а рядом стоял такой же чумазый старший сержант с автоматом на груди. Картинка ещё та.

Под пристальным взглядом лейтенанта я достал свои документы и протянул ему. После того, как он их внимательно изучил, я снова, но уже требовательно его спросил:

– Так, что это за подразделение и почему вы здесь оказались? И почему у воинского эшелона нет никакой охраны? Подходи, кто хочешь, понимаешь, и подкладывай взрывчатку под вагоны. Знаете, лейтенант, если бы не ваши подчинённые, которые себя так героически повели, можно сказать, спасли всю станцию от уничтожения, было бы вам плохо. Это говорю вам я, комбриг Черкасов, ну а так на первый раз прощается!

Лейтенант несколько побледнел, вытянулся и стал докладывать:

– Я лейтенант Симонов, назначен командиром сборного воинского эшелона. Эшелон перевозит технику и личный состав для Осовецкого УРа и 6-й противотанковой артиллерийской бригады РГК. Представители УРа и 6-й ПТАБР ещё не появлялись, и мы уже почти сутки стоим на запасных путях. Разгружаться нам не разрешили, военный комендант говорит, что, может быть, придётся перегонять эшелон на другую станцию.

– Так, лейтенант, приказывайте начинать срочную разгрузку. Налёт этот не последний, а вы тут – сто процентов попадёте под раздачу похоронок. Стоять здесь хуже, чем находиться в чистом поле без окопов. Всю технику пока перегоняйте под эстакаду перед станцией. Если не войдёт, можно поставить и рядом с ней, только нужно будет накрыть орудия маскировочной сеткой. Думаю, эстакаду немцы бомбить не станут, наоборот, будут беречь для себя. Её разрушение грозит превращению станции недели на две в бесполезное хранилище железнодорожного имущества. С военным комендантом я сейчас переговорю. Думаю, капитан Сидоров уже всё понял, и не будет препятствовать разгрузке эшелона. Можете пойти со мной, но приказ на разгрузку обязательно дайте. Времени на раскачку уже нет. Максимум часа через три немцы повторят попытку бомбардировки станции. Да, и ещё, лейтенант, прикажите принести воды и чистых тряпок. Нужно хоть немного привести себя в порядок после этой чёртовой бомбёжки.