Занимательная история. Выпуск 3 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гоголев cтр.№ 27

Неужели не найдётся никого в РАН, кто бы всю перечисленную хронологическую несуразицу привёл бы к здравому смыслу? И наконец-таки не поставил бы часть попов на место – тех из клириков, которые утверждают, что в Библии каждое слово ниспослано либо Иеговой (Богом-Отцом), либо Христом, а посему они (попы), как доверенные люди Бога, ничего и никогда в Писании не меняли, ни единой запятой.

Что опять к вопросу о переводах и переводчиках. Люди! Ну прочитайте хотя бы введение к Webster´s translation! Ноа Вебстер (Noah Webster, + 1843) довёл до американцев текст Библии времён Елизаветы, т. е. переводил он с первого английского перевода Библии от 1611 года. При «переводе» со своего же родного языка, но образца начала XVII века, ему пришлось для адаптации текста к состоянию английского в XIX веке 862 раза вставлять в текст Библии 120 современных ему слов, местоимений, предлогов и других частей речи для согласования, определения и уточнения смысла фраз в Писании: as, глагол to be (во всех формах), for, he, of, to, when… – деталь весьма примечательная; средняя длина слова, например, в Книге Исход в Webster´s translation (New York, 1833) оказалась всего 4,2 символа, а лексикон – только 1767 слов.

При этом Ноа Вебстер в предисловии своего перевода, который сегодня признаётся особо авторитетным, заметил, что

То есть переводчик как бы оправдывался перед верующими: мол «в исходном тексте времён уже давних есть слова неделикатные, а то и вовсе вульгарные и оскорбительные для слуха, которые могут вызвать оголтелые насмешки над современными верующими и расплодить тем врагов нашей святой религии» (мой смысловой перевод цитаты). А посему такие слова и фразы (священные! Мы же помним – трогать нельзя!) Вебстер решил заменить, либо изъять вообще.

Но разве русский язык развивался не так же стремительно, как и английский? И разве не страдали субъективизмом русские переводчики Писания так же, как и американец? Разве неизвестно, что попы из первой на Руси печатной Острожской Библии в последующем вымарали почти все фрагменты с описанием климата, никак не напоминающего климат Израиля и Аравии, а также изъяли почти все упоминания о представителях «непрофильной» флоры и фауны (упоминаются в Острожской Библии ледяные торосы, снега; однако в редакции останков этой Библии в её издании от 1948 РПЦ, успешно вымарав «ледяную тему», таки пропустила упоминания о зубрах, лебедях, дубравах, льне и огурцах… наблюдаемых в песках Аравии. Ну разумеется, случайно; и, думается, скоро поправят)?

Ну и на закуску по данной теме.

Лишь однажды мне привелось увидеть честный перевод. Это был перевод Д. А. Коробейниковым труда некоего Георгия Пахимера, как говорят, выдающегося учёного Царьграда XIV в.

Вот фрагмент:

Построение фраз Пахимером – это тяжелейший анаколуф с признаками эрратива, но, правда, без зауми. Если проще – «В огороде бузина, а в Киеве дядька». И всё это «великолепие стиля» выдающийся учёный Византии демонстрирует после многосотлетней практики создания антиками десятков и сотен отшлифованных опусов, а также всяких и разных житий смотрящих, изложенных монахами Афона в стиле «вакуумной акустики» слащавого извода!

Вот и получается, что читаем мы подчас не реальные опусы древних, а современные литературные изыски переводчиков на заданную тему. И я даже не могу называть этих людей переводчиками – это безусловно одарённые чувством слова люди, но, по сути, ангажированные властью лейб-переводяги! Не так ли?

Приведу вопиющий пример. Разве можно погрузиться в обстановку VII в Аравии и ощутить в полной мере слог, стиль и суть проповедей пророка Мухаммеда, читая Коран в переводе иман Пороховой? Понятно мне – говорю только за себя – почему появившийся: Коран в переводе Игнатия Юлиановича Крачковского требует при чтении немало душевных и умственных усилий, суровый тест академика напрочь лишён «фотошопа» и «макияжа», что, по мнению современных проповедников ислама, может оттолкнуть от религии неокрепших душой выпускников иЕГЭовых школ, привыкших поглощать информацию в разжёванном виде, «с рюшечками». Более того: у многих любовь к красивым фантикам сохраняется из детства вплоть до старости!

Результат налицо: число молодых адептов ислама в светском государстве Россия растёт, как и множится не менее интенсивно число русоволосых студенток, насмотревшихся на словесный «фотошоп» и воспылавших любовью уже не к исламу, а к его фекальному остатку, аккуратно завёрнутого в такой же красивый фантик – к ДАИШ? Вот куда могут завести сатанинские пляски переводчиков.

Предложу очень простой оберег, как необходимое, но недостаточное условие оценки корректности перевода: если оригинал содержит лексикон из N слов, а в переводе этот лексикон разбух вдвое, знайте – перед вами подделка!

Русский язык – и это обратная сторона его мощи – позволяет создать литературный шедевр даже из потока междометий какой-нибудь забугорной Эллочки Людоедки! Но в этом состоит засада: после такого перевода Эллочка может стать кумиром русских читателей, при «почему-то» не повешенном на рее переводчике! Нельзя давать гранату обезьяне! Не так ли? Только корректным переводом забугорная Эллочка может в полной мере продемонстрировать людям России свою истинную дурь и убогость мышления, существенно сократив расходы на свои моральные похороны в нашей стране!

Достаточным же условием корректности перевода является конечно же профессионализм человека, который должен уметь думать на языке переводимого им текста. Иначе беда!

Обычный четырёхступенчатый алгоритм перевода на русский древних памятников литературы таков: иностранный переводчик создаёт подтекст с оригинала какого-либо памятника древности или Средних веков, второй итерацией он делает художественный перевод на свой язык, на третьем шаге отечественный переводчик делает русский подтекст с художественного перевода иностранного коллеги, в четвёртой итерации подстрочник на русском шлифует профессиональный литератор. Что из этого получается представить не трудно – бред! Например, можно вспомнить первый перевод шумерской «Поэмы о Гильгамеше» авторства Николая Гумилёва – лучше бы он не тратил свой талант на обработку французского подстрочника! Если сравнить теперь его текст с профессиональным вариантом востоковедов при прямом переводе Поэмы на русский с аккадской клинописи, разница просто бросится в глаза.