Железный канцлер Древнего Египта - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская-Рочестер cтр.№ 5

Несмотря на всю любовь к подобной роли, юноша постарался на этот раз избавиться от путешествия; ни за что на свете не покинул бы он в настоящее время Шебну. Теперь тот учил его употреблению великого камня и результаты поистине были удивительны: опыты приводили юношу в изумление, а Шебна уверял его, что по истечении 9 лун ношения змеиной кожи сила талисмана еще увеличится.

Однажды вечером, к большому огорчению юноши, старец объявил ему, что настоящее свидание их последнее, так как он должен удалиться на несколько недель; когда же, несмотря на это, Иосэф на следующий день все-таки пришел к нему, он нашел грот пустым, и всякий след пребывания Шебны исчез.

Несколько дней Иосэф грустил и чувствовал себя выбитым из колеи, но затем деятельная натура его проснулась. Вспомнил он, что некоторые из его братьев отсутствовали, и горячее желание следить за их поведением вдали от отцовского глаза охватило его. При первом удобном случае в разговоре с отцом он лукаво напомнил Яакобу разные проделки его сыновей, а тот сам предложил ему догнать братьев, чтобы справиться о их здоровье и состоянии стад, да кстати присмотреть и за ними самими. Иосэф быстро снарядился, напялил прекрасную, ярко-полосатую тунику, которая стоила ему уже немало косых, завистливых взглядов, и отправился в путь. Напрасно обходил он окружавшие Шехем луга, перебывал на всех местах, где только сыновья Яакоба могли бы расположиться: он не нашел их и собирался уже идти обратно, если бы странник, попавшийся ему навстречу, не сказал, что кочевье, похожее на то, которое он искал, он видел в Дотхаине. Иосэф насторожил уши: то была маленькая долина у подножия горной цепи Гильбоа, которая получила свое название от бывшей там большой цистерны. Там обыкновенно становились караваны, ходившие между Вавилоном, Сирией, Финикией и Египтом. Стоянка братьев близь большой торговой дороги, связывавшей Палестину с Египтом, не оставляла ни малейшего сомнения в их намерениях – выменять овечью шерсть или несколько голов скота на стекло или яркие ткани Тира, на которые они, как все люди востока, были падки.

Солнце садилось, когда юноша пришел в кочевье. Догадка не обманула его. Большой караван отдыхал там; развьюченные верблюды лежали у водоема; вокруг костра толпились братья Иосэфа и несколько купцов. Запах жарившегося на вертеле ягненка далеко разносился в воздухе, подзадоривая аппетит и оживляя беседу. При появлении Иосэфа ропот недовольства пробежал между его братьями; враждебные, горящие ненавистью взоры встретили его.

– Опять наш соглядатай приплелся сюда, чтобы нас выслеживать, – прошептал Иегуда на ухо Леви.

– Вот уж совсем некстати; ну да мы ему устроим такой прием, какого будущий наш повелитель совсем не ожидает, – ответил тот, яростно сжимая кулаки.

Не обращая ни малейшего внимания на враждебный прием братьев, Иосэф приветствовав всех, сел у огня. Чтобы прервать воцарившееся мрачное молчанье, он заговорил с одним из купцов, который с большим интересом завел с ним беседу, любуясь статным, красивым юношей. Ужин кончился. Купцы пошли к верблюдам; вскоре ушел в шатер и Иосэф, сославшись на усталость. Отчасти это была правда, но утомление не удержало его от предварительной рекогносцировки в шатре, где небольшая амфора с ароматным маслом и кое-что из украшений лишь подтвердили его догадку. Расчет открыть еще больше на следующий день успокоил его; он растянулся на циновке и крепко заснул.

А между тем, горячий спор шел среди сынов Яакоба, оставшихся вокруг огня. Давно ненавидели они брата, любимца отца – с одной стороны, за тот надзор, который Иосэф учредил над ними, донося отцу обо всех их плутнях, а женам их об их любовных похождениях; с другой стороны, за его гордость и невыносимое тщеславие; к этому присоединялся и страх, чтобы отец как-нибудь не поставил его над ними старшим. В тот же вечер чувства ненависти и зависти к Иосэфу всплыли наружу, возбужденные заманчивыми словами Иегуды, предложившего убить Иосэфа; братья решили тотчас же последовать этому совету, чтобы навсегда избавиться от него.

Один только Реубэн, старший из братьев, – по натуре добрый и снисходительный, – восстал против такого ужасного преступления; но, видя ярость других, прибегнул к хитрости, предложив бросить Иосэфа в пустой водоем и там оставить его, рассчитывая затем потихоньку вытащить его, как только утром все разойдутся. Мнение его, однако, одержало верх. Несколько человек бросилось к шатру, где Иосэф, встревоженный шумом, только что проснулся и уже собирался бежать. Но было поздно: в мгновение ока его схватили, связали и потащили в другой конец кочевья, где и бросили в глубокую яму. Падая, он ударился головой и потерял сознание. Когда ярость братьев немного утихла, все разошлись, и у костра остались Иегуда и Ашэр, которым приходился черед – до рассвета поддерживать огонь. Прошло с час времени, как оба брата шепотом обсуждали, какое бы объяснение лучше всего придумать Яакобу об исчезновении его любимца, как вдруг, к их удивлению, подошел один из купцов-ишмаэлийцев, которых все они считали крепко спящими. Присев у костра рядом с ними и объявив без околичностей, что он слышал и видел все, что произошло, он предложил им продать ему юношу, от которого они хотели избавиться.

– Я отвезу его в Египет и, как раба, продам; он силен и умен; его охотно возьмут в любой богатый дом, а между тем, вы, не марая рук в крови брата, отделаетесь от него.

Иегуда и Ашэр обменялись алчным взглядом; корысть семита тотчас же проснулась в них; из личной мести сделать выгодную сделку казалось им так просто и легко, что, не колеблясь ни минуты, Иегуда спросил:

– А что ты дашь за мальчика? – Купец пересчитал несколько заманчивых предметов и между ними тигровую шкуру.

– Можете сказать, что тигр растерзал вашего брата, а вы убили зверя, – прибавил он со смехом.

– Так по рукам! – вскричали оба брата, горя желанием скорей кончить сделку, и побежали будить еще троих, чтобы сообщить им приятную новость; остерегаясь, впрочем, будить Реубэна, который мог бы им помешать. Не теряя времени, все отправились к водоему, вытащили все еще лежавшего без чувств Иосэфа и отдали его ишмаэлийцу, который тут же и расплатился с ними. Убедясь, что юноша только в обмороке, купец велел перенести его в свою палатку и натер ему виски душистой эссенцией, которую дал ему и понюхать, потому что не хотел, чтобы юноша, придя в себя, своими криками привлек единственного из братьев, восставшего против его смерти и который, может быть, и не согласился бы продать его. Без шума стал сниматься караван; навьючили верблюдов, привязав на одного из них покрытого плащом Иосэфа. Заря чуть занималась, когда последний верблюд пропал вдали, увлекая на себе в неизвестное грядущее будущего канцлера древнего Египта.

Реубэн вышел из себя, узнав истину, и горько упрекал братьев в низости и подлости; но зло было сделано, и сделано непоправимо. Братья разорвали и намочили кровью ягненка знаменитую разноцветную тунику, снятую Иосэфом перед сном и оставшуюся в шатре; затем они отрядили двоих из себя к отцу – объявить ему печальную весть. Отчаяние Яакоба при известии о смерти любимого детища и при виде его окровавленной одежды было неописуемо; с криками и воплями пал он на землю, валялся во прахе и рвал на себе волосы и платье, – все кочевье стонало и вторило ему. Беспорядок в продолжение нескольких дней царил в племени; опасались даже за рассудок патриарха, но все же мало-помалу он успокоился. Перенесенное горе наложило, однако, на Яакоба печать глубокой скорби, и неосушимые слезы лились из его очей чуть только что-нибудь напоминало ему сына, погибшего такой ужасной смертью.