Флэшмен под каблуком - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Макдональд Фрейзер cтр.№ 99

Насколько достоверны сообщаемые им о крикете тех дней сведения, можно судить по трудам, приведенным в конце настоящего приложения. Воспоминания о самой заре золотого века «Лордс» бесценны, так же как и портреты гигантов того времени: великого и ужасного Минна, элегантного Феликса и выдающегося универсала Пилча (хотя большинство современников оценивало его гораздо выше, нежели Флэшмен). Сообщаемые им технические детали игры точны, хотя автор мемуаров грешит тенденцией смешивать жаргон своих игровых дней с тем, что был в ходу шестью десятками лет позднее – так, он называет отбивающих не «batsmen», а «batters», что верно для 1840-х гг., а также использует термины того времени, означающие подачи: «shiver», «trimmer», «twister», «shooter», зато часто без разбора употребляет «hand» и «innings», означающие одно и то же понятие, вот только первое давно вышло из употребления. Еще мемуариста подводит память, когда он пишет про «канаты» в «Лордс» в 1842 году – на деле, ограждение поля появилось там много позже, и во времена Флэшмена все очки приходилось зарабатывать пробежками.

Без всякого сомнения, самой любопытной частью его крикетных воспоминаний является описание однокалиточного матча против Соломона. В те дни такая форма пользовалась популярностью, но впоследствии пришла в упадок, хотя недавно делались попытки ее возродить. Правила игры можно обнаружить в книге Чарльза Бокса «Английская игра крикет» (1877), но они могут варьироваться в зависимости от предпочтений: допускалось различное количество игроков в одной команде – от одного до шести, но, как правило, если их было меньше пяти, выбивать соперника из игры или набирать очки за подачу за линию калитки запрещалось. Вокруг таких матчей заключалось множество пари, что и помогло снискать им дурную славу. Впрочем, стоит помнить, что страсть делать ставки, свойственная Флэшмену, Соломону и Дедалусу Тиггу, была в те дни всеобщей: какими бы нелепыми, жестокими и сумасбродными ни казались пари, они были неотъемлемой частью той суровой и живописной спортивной эры, когда даже священники могли нажить состояние на ставках, когда матчи играли при свечах, или происходили такие курьезные события, до сих пор памятные энтузиастам крикета, как то, что имело место быть на поле Гринвичского дома инвалидов. Там зрители могли наблюдать встречу команды одноногих игроков с командой игроков одноруких. Одноногие выиграли, набрав 103 пробежки и сломав за матч пять деревянных протезов. В самом деле, мы можем воскликнуть вслед Флэшмену: «Ныне крикет уже не тот, что был».

См. тексты следующих авторов: Ч. Бокс; У.У. Рид «Анналы крикета» (1896); Эрик Паркер «История крикета» («Библиотека Лонсдейла» – с превосходным описанием «Лордс» в очерке сэра Спенсера Понсонби-Фейна «„Лордс“ и МКК»); У. Денисон «Заметки об игроках» (1888); Николас («Феликс») Уэнострокт «Феликс в Бате» (1845); а также книгу достопочтенного Дж. Пайкрофта «Оксфордские воспоминания» (1886).

Приложение 2. Белый Раджа

В наши дни, когда хорошим тоном считается замечать только темную сторону империализма, о Джеймсе Бруке вспоминают редко. Это был один из тех викторианцев, что снискали строителям империи доброе имя, чьими самыми тяжкими грехами являлись любовь к приключениям как таковым, непоколебимая уверенность в цивилизаторской миссии своей лично и белой расы в целом, а также то удовольствие, которое испытывал он, сражаясь с пиратами. Его философия, будучи типичной для своего класса и времени, не снискала широкого одобрения в наши дни, но при беспристрастном изучении поступки Брука заслуживают скорее все же похвалы, чем осуждения.

Отчет о его деяниях, озвученный Флэшмену Стьюардом, по большей части точен. Брук пришел в Саравак как искатель приключений, а стал его правителем и спасителем. Он уничтожил угнетающую его тиранию, возродил торговлю, установил справедливые законы и, практически не имея поддержки, опираясь только на кучку авантюристов и отряды «перевоспитанных» охотников за головами, вел единоличную войну с пиратами Малайских Островов. Для победы ему потребовалось шесть лет, и, принимая в расчет дикость и подавляющий численный перевес врагов, организацию и традиционную природу пиратства, бескрайний и неисследованный театр действий, плюс незначительность находящихся в его распоряжении сил, это следует признать выдающимся достижением.

То была жестокая, бескомпромиссная борьба, и вряд ли стоит удивляться, что по завершении ее Бруку предстояло прочитать в одной из газет о себе как о «пирате и кровожадном убийце», а также узнать, что Хьюмом, Кобденом и Гладстоном (восхищавшимся Бруком, но не его методами) подан в парламент запрос с требованием расследовать его деятельность. Столь же предсказуемым было выступление Палмерстона в поддержку Брука как человека «безукоризненной честности» и готовность Качика Мозеса и других сингапурских купцов встать на его защиту.

В итоге расследование признало Брука совершенно невиновным, что являлось, скорее всего, справедливым решением. Заморские критики могли считать энтузиазм, с которым Брук преследовал охотников за головами и пиратов, несколько чрезмерным, но жители побережья, веками страдавшие от грабежей и насилия, придерживались противоположной точки зрения.

Так же, как и британская общественность. У нее не наблюдалось недостатка в героях, которых можно превозносить, но среди гордонов, линвингстонов, стенли и прочих Джеймс Брук по праву занимает уникальное место. В конечном счете он явился воплощением классического английского авантюриста старых времен: независимый, бесстрашный, прямолинейный, не лишенный самолюбования. В нем было что-то от буканьера, и неудивительно, что целое столетие авторы приключенческих романов для подростков станут использовать его в качестве модели для своих героев. Это большой комплимент, но не больший, чем тот, которым наградили его племена Борнео. Для них, по свидетельству одного путешественника, Брук был просто сверхчеловеком. К этому мнению могли присоединится и пираты Островов ^[159].

Приложение 3. Королева Ранавалуна I

«Это одна из самых гордых и жестоких женщин на свете, и вся ее история есть летопись кровопролития и ужасных деяний» – так писала Ида Пфайфер, знавшая ее лично. Другие авторы назовут ее «современной Мессалиной», «ужасной женщиной… одержимой жаждой власти и жестокости», «Калигулой в юбке» и т. д. Для М. Ферри, министра иностранных дел Франции, она была просто «l'horrible Ranavalo» ^[160]. Существует полное единодушие, которое вкупе с подробным описанием ее злодеяний, вполне подтверждает самые недоброжелательные отзывы Флэшмена о ней.