Твое тело – моя тюрьма - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Лесли

Моя правая ладонь сжимает рукоятку ножа, в то же время лезвие в левой заявляет о своем присутствии – кровь окрасила вспотевшую ладонь. Боли нет. Мышцы ног затекли от сидения на корточках в темноте.

Для чего я сижу в какой-то нише и подглядываю за влюбленной парочкой на постели? Откуда в моей руке нож? Почему мне не больно? Для чего я подстерегаю как маньяк из фильма ужасов?

Я вижу гигантское зеркало, висящее у изголовья кровати. Оно детально отражает спаривание красивых, молодых, потных тел. Они, по всей видимости, доставляют друг другу невыразимое удовольствие, и меня охватывает негодование.

Нагая девушка, встряхнув длинными розовыми локонами, слезает с партнера и удаляется. Скорее всего, в ванную. Плохо видно. Какой надо быть дурой с низкой самооценкой, чтобы выкрасить волосы в розовый цвет! Я бы никогда так не сделала!

Ее любовник со странными салатовыми кудрями, еще один придурок крашеный. Закрыв глаза, млеет на круглой постели от только что полученного удовольствия.

Я чувствую, как жар кольцом сковывает мое горло, а вены-артерии пульсируют так, словно моя кровь готова фонтаном вырваться наружу и залить всех! Выхожу из ниши резко и бесшумно.

Рывок к постели, я прижимаю бедрами юношу и вонзаю ему нож в пах, изо всех сил двигая лезвие вверх, к сердцу.

Герой-любовник предпринял неудачную попытку меня остановить, схватив за горло. Но рука его слабеет от ужаса и потери крови. Я наклоняюсь ниже к его широко открытым глазам, дышу в лицо… Мое дыхание будет его последним вздохом. Пусть знает, кто лишает его жизни.

Я его не знаю, но он знает меня. Я вижу это в его глазах, но почему? Его руки конвульсивно сжимают простыню, словно она способна дать живительную энергию продержаться до появления помощи извне! Его синеющие губы шепчут странное слово: «Тави!» Что за слово такое? Слово из незнакомого мне языка. Это имя?

Белые простыни, а также мои локти, колени и одежда становятся красными, красивыми, яркими. От этой горячей отрезвляющей кровавой ванны меня начинает тошнить. Я же боюсь крови! Почему же я это делаю?

Все еще сидя на этом мертвом голом юноше, отрываю от его лица взгляд и впиваюсь им, как осьминог присосками, в зеркало над кроватью. Но вместо своего отражения я вижу лицо незнакомца с фиолетовыми глазами и такими же фиолетовыми волосами. Кто это?

Дверь ванной открывается. Вот она, девушка с глупыми розовыми волосами. Кричит что-то, надрывно так, но я не понимаю ее слов. Оправдывается? Просит пощады? Вот тебе, получи! Почему я безжалостно ударяю ее ножом?

Почему у нее… мое лицо? Боже мой! Я убиваю своего двойника?

* * *

Мишель проснулась в холодном поту и села на кровати. А ведь это был сон! Кровавый, абсурдный, тупой сон! Странно, она не являлась поклонницей кровавых фильмов ужасов. Понятное дело, если бы она насмотрелась триллеров-сериалов «Декстер», «Турбаза» или «Пила», и ее подсознание выдало бы такой кубик Рубика через кровавое сновидение. Но ведь вид крови всегда внушал ей панический страх: она даже не может смотреть передачи про животных, где вольные хищники смачно рвут добычу на части и с аппетитом ее пожирают. Наверное, она не смогла бы работать врачом или медсестрой, не говоря уже о профессии криминалиста или даже элементарном донорстве. Тем более – кого-то убить, как она сделала во сне. Словно находясь в чьем-то теле, в теле хладнокровного убийцы, знающем, кто и за что должен расстаться с жизнью. Убийство было спланированным актом возмездия, она это прочувствовала. Наверное, ненависть способна поднять температуру тела. И Мишель было жарко от только что пережитого кошмара.

Огляделась. Все вокруг было привычным. Ее комната. Розовые стены – их много лет назад красил для своей принцессы папа, которого больше нет. Война в Ираке проглотила его, но память, как и цвет стен, осталась. Полки с книгами, два кресла, двухъярусная кровать, комод с зеркалом, письменный стол. Обычно Мишель спала на первом ярусе, а на втором красовались ее плюшевые игрушки из детства: жалко выбросить – некоторые были подарены ее покойными папочкой, бабушкой и дедушкой…

Девушка встала напротив зеркала и стала расчесывать каштановые волосы, внимательно разглядывая себя. Черты лица не крупные, не мелкие. Кожа без веснушек и угрей. Черные брови и ресницы. Карие глаза. Симпатичная, в папу, в котором текла кровь американских индейцев.

Мишель считала, что внешне она мало чем отличалась от других восемнадцатилетних девушек из Флориды. Не изможденно-худая, как модели-анорексики, и не полная, как надувной дельфин. Без каких-либо шрамов или татуировок. Анжелика, ее мать, с детства учила, что нужно уметь запомниться людям не картинками на своем теле, а харизмой, умением излагать свои мысли, в общем – своим внутренним миром.

Мишель нравилась себе, хотя нарциссизмом не страдала. Ей очень шел легкий золотистый загар: все-таки она жила в доме с бассейном недалеко от пляжа Мексиканского залива.

Мишель улыбнулась. Она знала все про рак кожи, вред соляриев и ультрафиолетовое излучение. Поэтому они с мамой, братиком, отчимом или ее парнем ездили на пляж исключительно до одиннадцати утра или после четырех дня. Из соображений, чтобы самые зловредные излучения не травмировали кожу.

Стоп. У девушки из кровавого сновидения была белая кожа, как будто она никогда не загорала. Цвет волос также отличал Мишель от той, с розовыми волосами. Значит, это был ее странный двойник!

Девушка, все еще в пижаме, села за свой письменный стол и открыла ноутбук. На главной странице появилась фотография со Стивом, соседом девятнадцати лет. Стив учился в местном колледже на дизайнера одежды. Он был очень вежливым и застенчивым юношей, с мягкими чертами лица. Мишель в шутку называла его своим котенком. Нет, он не был мохнатым, просто она любила кошек. Стив не был брутальным, скорее молчаливым, даже себе на уме, уравновешенным парнем. На фотографии он держал Мишель на руках, стоя по колено в изумрудной воде залива. В памяти всплыли ощущения спокойной радости. Стив был единственным другом Мишель.

Другие девушки в школе интересовались мальчиками, компьютерными играми, спортом; многочисленные селфи и СМС-ки, пребывание в чатах было нормой жизни. Мишель же не интересовало то, чем увлекались ее ровесницы. Ее редко приглашали на дни рожденья или пижамные вечеринки. Она ненавидела толпы и зависимость многих поведать Фейсбуку все, что происходит с ними. Увлечение спортом казалось ей скучным. Когда люди плакали во время просмотра фильма, Мишель чувствовала себя чужой, так как она никогда не сопереживала героям кино и книг. Она понимала разумом слова, внимательно следила за сюжетом, но никогда не ощущала себя на месте героев и не «болела» за них, ее сердце молчало, как будто в ней не хватало каких-то проводков.