Черные руны судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Казаков cтр.№ 3

– Ясно, – повторил Халльвард. – Пошли жрать.

Комната находилась на втором этаже, и в общий зал они спустились по узкой и крутой лестнице. Хозяин при виде наемников нахмурился, а служанка, крошечная и остроносая, как мышь, с писком скользнула за стойку.

– Наш раненый соратник очнулся, – сообщил Дастин с такой важностью, будто речь шла о короле.

– Да? – хозяин «Черного клевера» запыхтел и заколыхался. – Очень рад это слышать.

– И он хочет есть, да и мы тоже не прочь что-нибудь проглотить.

– А деньги, чтобы заплатить, у вас имеются? – поинтересовался хозяин подозрительно.

– Найдем, – Дастин ласково улыбнулся. – Или ты нам не веришь?

Большой Рилд издал некий горловой звук, с хрустом сжал кулаки, и хозяин решил, что с него достаточно.

– Конечно-конечно, верю-верю, – затараторил он, угодливо кланяясь. – Располагайтесь, господа, располагайтесь.

Вскоре наемники сидели за столом, и к ним торопливо шагала остроносая служанка. На подносе в ее руках бренчали плошки и миски, а по боку кувшина с пивом стекала пена.

Ели быстро, жадно, разрывая цыплят руками и облизывая залитые жиром пальцы. Большой Рилд время от времени сочно рыгал, а кости хрустели на его зубах точно сухие ветки под ногой.

Мужчина с бородкой вошел в «Черный клевер», когда они насытились, и Халльвард, увидев его, насторожился.

Одет чужак неброско, но богато, на шее болтается побрякушка, и похоже серебряная. На боку кинжал, не особенно длинный, в простых ножнах… самое то для схватки в городской тесноте.

С первого взгляда не понять, кто такой.

Тип с бородкой заказал кружку пива, переговорил с хозяином, а затем неожиданно встал и направился в сторону наемников. Дастин хмыкнул и приподнял одну бровь, Большой Рилд в очередной раз рыгнул, громко, напоказ.

Халльвард напрягся и на всякий случай положил руку на нож.

– Доброго дня, господа, – сказал тип с бородкой. – Я слышал, у вас проблемы с деньгами?

В возке с реквизитом, как всегда, пахло пылью и присыпкой против моли, и Нейли этот запах напоминал о детстве, о тех невыносимых, жутких вечерах, когда она пряталась в одной из кладовых родного замка, сидела там, в тишине и одиночестве, и плакала от бессилия и горя…

Да, тогда она еще могла плакать.

Запах будил старые, давно забытые чувства, и все же она приходила в этот возок перед каждым выступлением. Не всегда, а в тех случаях, когда они собирались играть не «Фарс о Мужике и двух Дриадах», «Ярмарочный фарс» или «Крошечку-Понарошечку», а что-то серьезное, вроде «Эндремона и Афетиды», «Падения Романдо» или «Крови рода ре Хардвинн».

Запах будил чувства, Нейли вновь переживала обиду и злость, но зато ощущала себя живой, настоящей. И такой она могла выходить на сцену, могла играть в полную силу, не просто изображать Афетиду, императрицу Романдскую или Элаю ре Хардвинн, а быть ими.

Равнодушным мертвецам нечего делать на подмостках – это она поняла давно, только прибившись к труппе Улыбчивого Яна, и попытавшись в первый раз сыграть что-то на потеху зрителям. Сама Нейли тогда едва не провалилась сквозь землю от стыда, но Ян бросил «Очень неплохо», и гнать ее не стал, хотя предыдущей ночью вознамерился подкатить к ней, и едва не получил острой шпилькой под ухо.

Тогда, пять лет назад, она уже знала, как обходиться с жаждущими ее тела мужчинами.

Воспоминания эти не доставляли Нейли удовольствия, хотя то же самое можно было сказать о любых других ее воспоминаниях. Она ненавидела свое прошлое, но погружалась в него, купалась в давних событиях, как в темной, жгучей воде, ибо иначе не могла, не умела.

Занавес возка отдернулся, и внутрь заглянул Хникар, прыщавый парнишка, прибившийся к ним полгода назад, и способный пока только выходить в эпизодах, ну и помогать по хозяйству.

– Ты здесь, а? – спросил он, едва не заикаясь, и избегая встречаться с Нейли глазами. – Идем быстрее, а то барон пришел, пора начинать, клянусь Сияющим Орлом…

Она знала, что красива, и понимала, как ее внешность действует на большинство мужчин, и презирала их за сальные взгляды, за слюни на подбородках, за дрожащие руки, что тянутся к ее груди или ягодицам, ненавидела за то, что они не в силах обуздать жалкое вожделение.

Презирала и ненавидела еще и за другое, но к Хникару это относилось меньше других – он хотя бы был искренним, думал, что любит ее.

– Я иду, – сказала Нейли, контролируя каждый обертон бархатистого голоса. – Сейчас.

Мальчишка сглотнул и исчез, а она неспешно поднялась со старого сундука.

Выбралась из возка, стоявшего у самой замковой стены, древней и серой, поросшей мхом, ощутила ее запах, и зашагала туда, где стояла собранная недавно сцена – два фургона по бокам, подмостки между ними, и задник, закрепленный на двух вбитых в землю шестах.

Все для того, чтобы показать «Кровь рода ре Хардвинн».

Сегодня труппа Улыбчивого Яна выступала не на сельской ярмарке, не на городской площади, а в замке владетельного барона Фикра ре Ларгис, а такое выступление всегда рискованно – если наградят, то не медью, а если погонят прочь, то не смехом и свистом.

– Давай, быстрее! – поторопила ее старая Марта, топтавшаяся около ведущей на подмостки лестницы.

Нейли и сама слышала, как со сцены разоряется Пролог, горластый малый по имени Стегн, извещавший публику, что сейчас она увидит «прославленную историю о гордости, чести и славе, имевшую место быть века назад», но и не подумала ускорять шаг. У нее еще есть немного времени.

Глянув в зеркало, которое держала Марта, убедилась, что волосы расчесаны как надо, черными локонами падают на плечи, изумрудное платье с серебряным шитьем сидит хорошо, а нефритовое колье не сползло, так что подвеска свисает точно между грудей. Сплюнула на землю и сделала знак Когтей, чтобы отогнать неудачу, и легко, едва касаясь ступеней, взбежала на сцену.

Пролог убрался с подмостков, и навстречу Нейли двигался Улыбчивый Ян в малиновом камзоле и с мечом на поясе, и голос его гремел, возвещая миру, что перед ним – герцог Каим ре Хардвинн…

Акт Первый, Сцена Первая.

Нейли стремительным взглядом окинула публику – барон, спокойный и надменный, облаченный в синий кафтан, сидит в высоком кресле, рядом, на скамейках, приживалы и прихлебатели в скромных одеяниях, выделяется бард в громадном берете с пером и священник в коричневой сутане, с боков и сзади толпятся дружинники без кольчуг и доспехов, слуги и служанки…

А затем все это исчезло, стало неважным, поскольку настала пора Нейли, и она превратилась в Элаю ре Хардвинн, жену герцога и мать пятерых сыновей, которым предстоит пасть в кровавой распре.

Она двигалась и говорила, даже пела, отзываясь на звуки лютни, на которой за сценой играл безногий Вариш, грязный и мерзкий тип, но гениальный музыкант, она давала пощечины и угрожала, встречала упреки с открытым лицом и смеялась, когда ей угрожали.