Предания Синих камней - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Ермаков cтр.№ 46

В связи с Александровой горой и Синь-Камнем упоминаются обряды именно весенне-летнего Троицко-Купальского цикла. Вспомним, что говорят о празднованиях у камня первоисточники и исторические исследования.

«“Житие”, повествующее о пребывании преподобного Иринарха в Никитском монастыре в 1609 г., говорит о массовом характере сборищ у Синего камня. О том же свидетельствует и донесение пустынника Памфила псковскому наместнику в XVI в.: “Егда бо приидет самый праздник, тогда во святую ту нощь мало не весь град возмятется, в селах возбесятся, в бубны и сопели и гудением струнным, плесканием и плясанием…”» ^[108]

Сделанное пустынником описание весьма точно передаёт дух и общенародный характер празднования летнего солнцеворота. Праздновали действительно шумно и буйно, наполняя гулянья весьма скабрезными шутками и песнями.

«Ещё же мнози от неразумения простая чадь православных християн во градех и в селех творят еллинское бесование, различныя игры и плескание против праздника рождества великого Ивана Претечи в нощи и на самый праздник в весь день и нощь. Мужи и жены, и дети в домех, и по улицам обходя, и по водам глумы творят всякими игры и всякими скомрашствы, и песньми сатанинскими, и плясанми, и гусльми, и иными многими виды, и скаредными образовании, ещё же и пьянством» (Стоглав, гл. 92).

Стыдиться в действительности нечего, надо просто понимать: это были не пошлости ради пошлости, но магические действия. Обсценная лексика, откровенные эротические, почти порнографические сценки и прочие подобные забавы были совсем не тем же самым, как матерятся люмпенизированные гопники без роду без племени с пивом на детских площадках в наших городских дворах. Последние просто так думают и разговаривают.

В народной праздничной культуре ритуальный смех часто выступал в качестве оберега, а грубый эротизм, как предполагалось, играл всё ту же заклинательную роль. Это была репродуцирующая магия. Представляя откровенные сцены из интимной жизни, крестьяне действовали, руководствуясь классическим «подобное притягивает подобное». Грубо говоря, изобразим много бурного, похотливого секса – получим богатый урожай. По сути, это заклинания, ворожба, цель которой заключалась в обеспечении выживания семьи, общины. Да и не было ничего особо скрытого в маленьких тесных избах, часто – полуземлянках, которые стояли совсем близко друг к другу в средневековых русских деревнях. Все всё знали. Как и сейчас в деревнях все всё про всех знают. Неужели не сталкивались?

Традиции купальских праздников просто основаны на другой логике и другой морали. Кое в чём эта логика и мораль честнее наших, современных. Благодаря им мы и стои́м, по большому-то счёту.

Итак, Ярилин день – день, когда тот самый, весьма неприличный по меркам христианской религиозной и светской морали персонаж умирал и был погребаем в земле или в воде.

Хорошо известно описание этнографом XIX века А. В. Терещенко обрядовых похорон Ярилы в Костромской губернии. Оно не очень устраивает некоторых современных мифотолкователей-романтиков, но куда денешься от того, что «отправляли еще погребение в честь Ярилы на Всесвятское заговенье. Там старик, одетый в изорванное платье, нес во гробе куклу Ярилы, которая изображала мужчину со всеми естественными его частями. Пьяные женщины провожали ее с рыданиями и потом зарывали в землю»? Это описание – самое полное из имеющихся, мы приводим здесь лишь его часть, но и её достаточно, чтобы понять смысловое наполнение культа Ярилы и его отличия от особенностей культа почитаемых камней.

Синь-Камень – рядом, но он ни в коем случае не является центральным культовым объектом в обрядности рассматриваемой нами группы народных праздников.

К сожалению, неизвестно, к какому уезду Ярославской губернии относится отмеченный Э. В. Померанцевой в начале XX века обычай «погребать Ярилину плешь», в ходе которого устраивалось народное гулянье, из глины лепили изображения Ярилы и «Ярилихи», которые после разбивали и бросали в воду. Мы уже обращали на это внимание, но стоит повториться. Видимо, от подобных обрядовых действ Александрова гора и получила своё второе имя. Об уникальности топонима мы уже писали выше, о том, что значит в традиционной культуре эвфемизм, – тоже.

Что дают эти сведения?

Так как имя Ярилы известно лишь по источникам, датируемым не ранее XVII века (притом, что другие божества восточнославянского пантеона упоминаются в поучениях против язычества достаточно часто), можно предполагать, что и топоним «Ярилова плешь» едва ли сильно моложе.

Кстати, стоит, наконец, и собственно слова М. И. Пришвина привести.

«Похороны Костромы». Образ Костромы часто заменяет собою образ Ярилы, а похороны её схожи с похоронами Ярилы. Рисунок с лубка. XIX век

«Налево от Горицкого на этом озере виднеется одна высота с белым дворцом в память Петра Первого и колыбели русского флота, на другой стороне – высота Александровой горы с погребённым в земле древнейшим монастырём, и названа эта гора Александровой в честь Александра Невского, переславльского князя, а в народе гора называется Ярилова плешь.

Всё это я сразу узнал от местного историка, посвятившего всю жизнь изучению родного Переславльского княжества и сохранившего во всей чистоте владимирский говор на “о”.

– В Горицком я седьмой квартирант, – говорил он по-владимирски, – первым был шут, вот Шутова роща, Шутов овраг, и даже одна из наших башен называется Шутова.

Шут, потом финские жрецы, ещё кто-то, под самый конец архиерей… Я хорошо запомнил шута и всё думал о нём, когда историк рассказывал о каком-то селе Воскресенском, в народе называемом Чертовым.

“Не оттого ли, – думалось, – Шутово стало Чертовым, что в борьбе с весёлым Ярилой, или шутом, святые отцы поставили невозможную задачу Воскресения, одна невозможность вызвала другую, и бытовой добродушный Ярило перестроился в мистического злого черта”» ^[109].

Правда, писатель не вполне последователен, опять нас путает. В «Родниках Берендея» он называет Яриловой плешью всю гору, а вот в «Календаре природы» пишет: «С Александровой горы на озеро смотрится Ярилова плешь». Получается, что только вершина холма имела такое название. Пришвин же упоминает и о празднествах в честь Ярилы, точнее, об их пережитках.

Как уже было сказано, Ярила никак не божество Солнца, да и не «бытовое добродушное» существо. В рамках предмета нашего рассмотрения это обстоятельство тем более укрепляет в мысли о том, что Синь-Камень на горе никогда не лежал и ни по чьему приказу сброшен оттуда не был. Увы, дорогие романтики! Автор и сам долгие годы пребывал в этом симпатичном заблуждении.