Крымская империя. От ханства до Новороссии - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Чернявский cтр.№ 73

Любопытно, что в эпоху Просвещения западные великие державы выступали за сохранение Крымского ханства и называли русских царей варварами за то, что они хотят уничтожить степную страну. Однако пока Россия была сильна, она игнорировала предвзятое мнение соседей и действовала исходя из соображений собственной безопасности. Впрочем, не будем отвлекаться на большую политику, с которой читатель уже ознакомился в других главах, и расскажем подробнее об охоте за рабами и о повседневной жизни невольников в Крыму.

Из текста нашей книги видно, что крымские нападения – это в большинстве своем разбойничьи набеги без объявления войны. Что подтверждают и позднейшие исследователи. «Чтобы сделать набег на Польшу, крымский хан должен был спрашивать позволения у султана, быть может отчасти потому, что Польша платила более щедро и более исправно поминки; но такого позволения не требовалось относительно нападения на московскую украйну: Московское государство стояло, таким образом, как бы вне мусульманских законов», – пишет русский историк XIX столетия М. Н. Бережков в реферате «Русские пленники и невольники в Крыму», и с этим выводом нужно согласиться.

Городов татары брать не умели. Нападения на Москву в 1521 и 1571 годах – это скорее исключения из правил, да и тогда хорошо укрепленный Кремль взять не удалось. Крымцы обходили города и нападали на села. «Ночью старались обложить селение, раскладывали по всем его сторонам огонь, дабы никто из жителей не мог убежать; ранним утром начинали грабить и зажигать здания, убивать тех, кто оказывал сопротивление; всех прочих, мужчин и женщин с грудными детьми, забирали вместе с домашним скотом, за исключением свиней, которых сгоняли в сарай или другое огороженное место и сжигали». Так описывает эти набеги французский военный инженер Гийом Левассер де Боплан. С собою татары брали заводных лошадей – по две или три на человека. Пленников хватали на обратном пути, чтобы облегчить маневрирование внутри страны во время вторжения. На привале, еще до возвращения в Крым, происходила дележка добычи – дуван. Десятую часть отдавали хану как организатору похода, остальное доставалось общинникам в соответствии с тем вкладом, который внесен в общую победу. Тут же происходил первоначальный обмен рабов, перепродажа или проигрыш после азартных игр. «Самое жестокое сердце тронулось бы при виде, как татары разлучают мужа с женой, мать с дочерью, без надежды когда-нибудь снова им увидеться; самый хладнокровный человек пришел бы в содрогание, слыша дикое веселье татар, плач и вой несчастных русских», – пишет Боплан. После этого войско возвращалось домой, а рабов распределяли в разные места. Кого-то хан отдавал в подарок османскому падишаху, кого-то – преподносил в виде взяток его приближенным. Что касается остальных пленников, то большая часть их продавалась перекупщикам или выставлялась на рынках. Помимо огромного базара, расположенного в Кафе, был еще один – в городе Гёзлев (Евпатория). Одного крупного порта для вывоза «живого товара» попросту не хватало, и ханы построили второй ко всеобщему удовольствию. Мощный поток рабов проходил через эти порты, уплывая на рынки Средиземноморья.

В самом Крыму положение рабов было тяжелое, особенно русских. Относились к ним плохо вдвойне: как к иноверцам и иноземцам. «Живого товара» было много, поэтому пленных русичей никто особенно не жалел: при необходимости всегда можно было отправиться в набег и взять нового невольника взамен умершего. Разумеется, хозяева были разные – кто-то отличался жестокостью, кто-то нет, но эти случайности не могут отменить самого факта эксплуатации невольников, которые были собственностью крымских господ. В самом деле, никому не придет в голову оправдывать английских работорговцев или американских рабовладельцев XVIII – XIX веков. Крымские рабовладельцы и работорговцы были не лучше.

Итак, в Крыму пленников могли использовать как рабочих на соледобыче, как крестьян на огородах, как пастухов на яйлах или в гаремах как евнухов. Кроме того, простые невольники рыли колодцы, собирали в степи навоз; невольницы пряли шерсть и лен, пасли дворовую птицу, ухаживали за детьми. Кормили рабов, по словам Михалона Литвина, плохо, наказывали жестоко и совсем не жалели. То есть относились как к рабочей скотине. Комментаторы Михалона упрекают его в излишней драматизации жизни рабов, но это – точка зрения простых обывателей, которые равнодушны к страданиям ближнего. С другой стороны, сами по себе татары не были злобными и бесчеловечными людьми, а рабство у них имело некоторые ограничения, как и у всех кочевников. Об этом кажущемся противоречии мы поговорим ниже.

Часть рабов привозили из Кафы и Гёзлева для перепродажи в Константинополь, где была сосредоточена главная торговая и финансовая жизнь Османской империи. В Стамбуле имелось несколько базаров, где торговали людьми; они располагались обыкновенно рядом с рынками, где торгуют скотом.

На таких торжищах покупатели охотно забирали самых сильных мужчин на галеру или каторгу. Например, гребцом на галере был одно время знаменитый деятель Смутного времени Иван Болотников, схваченный татарами во время набега. Османский галерный флот насчитывал несколько сотен судов, которые приводили в движение рабы. Гребцов приковывали к скамье цепями, а за плохую работу награждали бранью или ударами бича, причем надсмотрщиком частенько был христианин-ренегат. Мы уже видели, что Османская империя строилась как государство ренегатов, из которых набирали кадры всех уровней. Иногда доходило до мрачных курьезов. В 1646 году османский падишах Ибрагим, заложив на верфи сто новых галер, послал к крымскому хану Ислам-Гирею гонца с приказом идти в набег на Польшу и Россию, чтобы набрать рабов. Флот был ему нужен для ведения войны с венецианцами за остров Крит.

Дешевой рабочей силы было много, и в лучшие времена невольники обеспечивали обслуживание значительной части татарского общества. И не только татарского. «В 1578 году венецианский посланннк Джованни Карраро доносил, что в Константинополе турки, евреи и христиане совсем не имеют наемной прислуги, а только рабов и рабынь, что потребность в рабах удовлетворяют преимущественно татары, которые ходят на охоту за людьми в области польскую и московскую, да в землю черкесов: захваченную добычу они приводят в Кафу, где она продается тамошним купцам, а затем перевозится в Константинополь».

Кроме того, часть рабов продавали в Анатолию, то есть в Малую Азию, где заставляли заниматься земледелием. В 1655 году, в разгар казацких войн, австрийский дипломат Аллегретти, навестив Москву, с деланным сочувствием говорил о множестве русских и поляков, продаваемых в Стамбуле татарами. Московские приставы отвечали, что крымские татары хватают много людей и из немецких государств, которых также продают на каторги или на другие работы. Речь шла, конечно, о набегах татар на Венгрию и Трансильванию, где жило тогда много немцев.

Однако мир менялся, русские обретали силу и расширяли православное царство, в пределах которого сумели обеспечить безопасность от крымских набегов. Золотой век рабовладения закончился во времена хана Мухаммед-Гирея IV, но османские падишахи этого не заметили и требовали от Крыма всё новых рабов в виде дани. Если невольников не хватало, хану приходилось отбирать их у своих подданных.