Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Венков cтр.№ 54

Огорченный Бакланов расследовал причины потерь, но не нашел ошибки в действиях Дьяконова. Хотя, с другой стороны, Дьяконов Степан Васильевич, Николаевской станицы, в полк поступил 18-летним на место урядника. В 1847 году было ему максимум 20 лет. Кто ж его вздумал во главе полусотни в разведку посылать?..

Подошел с Дона полк № 40 (выступил 13 мая 1847 года, прибыл 23 июня, стоял на Линии до 12 августа 1851 года). Командир полковник Карпов к полку не прибыл, командовал войсковой старшина Поляков. Три сотни и штаб полка стали в Таш-Кичу, а 3-ю, 4-ю и 6-ю сотни раскидали по Терской линии – в Щедринскую, в селение Парубоч, в Новогладковскую. Затем в Таш-Кичу оставили одну сотню, а две перевели в Кара-Су.

По Сунже и по Лабе стали донские переселенцы размещаться, обустраиваться. 407 семейств рискнули, перебрались с Тихого Дона на Кавказ.

В полк № 20 переводом из полка № 27 прибыли 46 казаков 4-го Военного округа, с верховий Хопра и Медведицы. И вовремя. Нашлось, кого подменить. Помимо умерших выбыли из полка хорунжий Алексей Ведерников (по распоряжению Войскового Дежурства) и 4 казака, еще два урядника и 21 казак отправились на Дон за ремонтом – лошадей закупать. Одного – Петра Колесникова, Елизаветинской станицы, – командировали в Тифлис, в драбанты.

А тут по жаре в июне открылась холера и за лето прибрала в полку 8 казаков и урядника Никиту Сережникова. Да в довесок к ней еще 8 казаков и хорунжий Михаил Козловцев умерли все от тех же проклятых «обыкновенных болезней».

Итого 69 умерших. Добрую полусотню с двумя обер-офицерами и двумя урядниками в землю закопали…

6 июня (по Струсевичу – 16 июня) гарнизон Куринского был на покосе. Чеченцы под несколькими значками подкатили орудия и открыли по Куринскому навесной огонь ядрами.

Бакланов с покоса впереди казаков кинулся на эту «батарею», но опоздал. Чеченцы быстро увезли пушки в лес, удалось лишь отхватить их арьергард. Опять загнали несколько лошадей.

Потом в июле на левом берегу Терека хищники схватили штабс-капитана Клингера, ехавшего бороться с холерой, и через Качкалыковский хребет утащили в Чечню.

Казаки этот случай проглядели, но зато 14 августа поймали двух своих беглецов, Никиту Кубина, который год где-то бегал, и Зота Черножупова, который прятался около двух лет. А 1 сентября взяли с оружием в руках Андрея Двойнова, бежавшего полгода назад. Все трое пошли под суд.

Впрочем, никого и ничему это не научило. 28 сентября еще один казак сбежал – Михаил Щедров, Старочеркасской станицы.

В это время Шамиль все свое внимание направил на Дагестан, на Гергебиль и Салты. Князь Воронцов постарался, начал в Дагестане наступление, чтоб занять эти ключевые крепости. Там шли тяжелые бои, и тоже открылась холера.

Воронцов приказал Фрейтагу демонстрировать с запада (что тот и делал 22 и 23 августа) и организовать набег с Кумыкской плоскости на Аух или Ичкерию, чтоб отвлечь силы неприятеля. Фрейтаг поручил набег полковнику Барятинскому, новому командиру Кабардинского полка и командующему войсками на Кумыкской плоскости.

Барятинский, все обдумав, решил напасть на аул Зондак, лежащий на реке Ярык-Су в 30 верстах от Хасав-Юрта. В Зондаке чеченцы, по слухам, хранили отбитую у русских пушку. Барятинский собрал отряд, вызвал из Куринского Бакланова с 4 сотнями. Вечером 13 сентября двинулись левым берегом речки. В 10 верстах от аула перешли поросший лесом гребень. Обнаружили там окопы, сооруженные чеченцами. Окопы пустые. Никто с этой стороны русских не ждет.

У самого аула на рассвете отряд заметили. Повсюду началась тревога. Барятинский забеспокоился:

– Аул-то мы возьмем. И пушку отобьем. А каково возвращаться? В окопах на гребне никого не оставили… – оглянулся на Бакланова. – Слышишь, дед? Давай со своими казачками назад. Надо те окопы раньше чеченцев занять.

Считая, что приказ Воронцова выполнили, чеченцев отвлекли, распорядился Барятинский уходить.

Бакланов – первым. Быстро занял с казаками чеченские окопы на гребне, потом передал их пехоте. С тем и ушли. Арьергард, жарко провожаемый, от чеченцев сам отбился. У Бакланова потери – ранен 1 казак и 4 лошади.

Чеченцы праздновали победу. Но в тот же день пришла новость, что русские в Дагестане взяли Салты. Может, набег Барятинского помог, может, само так сложилось…

Шамиль разъярился, стал начальство менять: в Чечне снял Гойтемира и поставил вместо него кумыка Идриса, снял также Талгика, поставил вместо него Ахмата из Автуры.

На следующий день Али-бей явился в Куринское и сообщил, что мичикского наиба тоже меняют. Бата не оправдал оказанного ему высокого доверия, ставят вместо него Гехо. Гехо – человек ученый, Коран толкует, но местным мало известный. И вообще Али-бей был против наибов:

– Зачем мне наиб? Я вольный, как волк… Я свой тайпа на семь колен знаю. У нас старейшина есть – тхамд. Мне его хватит. Зачем мне наиб?..

Бакланов из этого рассказа понял, что новый наиб будет искать популярности, захочет отличиться в глазах подвластного населения, а значит, надо ждать новых набегов.

Утром 21 октября разъезд вернулся и сообщил – сильная партия спускается на плоскость. Часовые с крепостной башни подтвердили – поскакали чеченцы лощиной в Энгель-Юрт. И в Энгель-юрте стрельба вспыхнула, жители уперлись, не хотят скот отдавать.

Выскочил Бакланов с двумя сотнями, помчался на помощь. Миновали пустые, заброшенные аулы и у Наим-Берды вылетели прямо на чеченские толпища. Чеченцев-всадников 300–400, и цветной расшитый значок над ними. Значит, сам наиб Гехо тут. Стояли они за холмами скрытно, отдыхали, от Энгель-юрта шайку поджидали.

Деваться некуда. Скомандовал Бакланов. Пошли казаки по обычаю лавой, пики склонили. Чеченцы заволновались, но оправились и навстречу поскакали.

Случай на войне редкий – столкнулись две массы конницы лоб в лоб. Чеченцев больше, и казаки сначала вроде бы подались. Тут сам Бакланов с «маяка» в драку кинулся. Надо переломить. Налетел прямо на знаменщика. Кто-то из чеченцев своему на подмогу подскакал, достал Бакланова шашкой по кисти левой руки. Бакланов, не отвлекаясь, резанул знаменщика со всей мощи и падающий чеченский значок успел подхватить. Поднял его высоко и торжественно. Вот он – трофей!

Это все дело и переломило. Стали чеченцы в лес уходить. Из Энгель-юрта шайка туда же, не принимая боя, ускакала.

Дело славное… У самого наиба значок отбили. И в первом же бою. Не будет теперь ему удачи. Пропащий, можно сказать, человек.

У казаков потери – двое раненых, 6 лошадей потеряли, да сам Бакланов в руку рану получил. Бакланов эту рану в послужные списки вносить не стал и сердился, когда о ней Барятинскому написали:

– Сам виноват. Плохо дрался. Когда пулей из ружья – другое дело. Тут уж не угнешься. А шашкой… Старею, ловкость уже не та.

После этой атаки, когда донцы лоб в лоб взяли чеченскую конницу, превосходящую числом, и линейцы посмотрели на полк № 20 по-другому. И вывод сделали: «полк может равняться с линейскими».