Про Клаву Иванову (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Чивилихин cтр.№ 53

– Вот-вот! – обрадовался Гришка. – Он. Всегда, бывало, приду сам. Не помню как, в невесомости, а приду…

– Орел! – похвалил его дядя Федя, но тему не поддержал и обратился к своим: – А ветер-то загинает, ребята!

– Далеко еще, однако, загинает, верно.

– А ну как совсем его загнет?

– Испугал бабу шелками!

– Чего гадать-то? Заветрит если, там увидим…

Рабочие потянулись в палатку, довольные, словно бы гордые тем, что вот закончили вместе большую работу.

– Мы часок поспим, дочка, Гуляев приказал. А ты ему воды снеси – запалился парень.

– Сейчас! – обрадовалась Пина.

– Говорит, Байкал бы выпил.

Пина торопливо собирала посуду, слушала невнятные голоса из палатки.

– Полоса, почитай, готова…

– Рвать ее надо еще долго.

– А с боков не обоймем мы его, однако.

– Да-а-а… Что-то команду Платоныч не везет.

– Платоныч дело знает.

– Знает-то знает, да делов теперь ему. Суша! Звон!

– Хлебов да лесу, мужики, погори-ит!

– И паук все кусты оплел – к жару.

– Будет вам, поспим…

– Нет, мужики, баба хорошо на пожаре, – никак не мог успокоиться кто-то. – Вспомните, мы ведь сроду укуской ели…

– А какая согласится-то?

– А эта-то хлопотли-и-ивая…

– Да будет вам! – перебил чей-то голос. – Поспим…

Пина покраснела от похвалы. Она собрала кое-чего поесть, побежала со жбаном к бочаге. Кусты там стояли в молочном дыму, будто кто срезал их вершины. И черный выворот с рваными краями торчал из белого, пугающе большой и неподвижный. А на воде по-прежнему лежал тонкий слой чистого воздуха – вода, значит, не только против огня, она и дым держит? Пина спешила. Жбан был полон, только ей показалось, что попал сор. Вылила, потом зачерпнула осторожно, не беспокоя воды.

Солнце клонилось к вершинам сосен, когда она вышла на полосу. Ему еще долго катиться по небу, но навстречу подымался из обреченного леса дым, солнце стало приныривать в плотные серые волны, они пригашали его и сами освечивались желтым. А зелень вокруг притушило. На полосе, если она спрямлялась, туманились в синей дали кусты и трава – пожар подходил.

Бирюзов обрадовался, завидев Пину, бросил все и побежал навстречу. Напился он быстро, начал есть хлеб, что принесла ему Пина, ломанул полкружка колбасы.

– Ну и уважила, Агриппина! – восхитился он. – Тащи скорей воду Родьке – он свой чай сегодня не пил, сгорел, наверно, совсем.

Пина еще долго шла на взрывы Родиона – должно быть, он взялся с другого конца полосы. Она почти бежала. Стало мокро под спецовкой, душно, и ноги в сапогах совсем сопрели. Вот бухнуло недалеко. Рррр! Из-за кустов она увидела, как взметнуло землю, потревожило ветки на деревьях, и они закачались. Рррр! Ррр-ааа! Эхо на добрых басовых йотах рыкнуло рядом, прокатилось мимо, ушло куда-то к стану, и там его еще долго гоняло по лесу.

Пина выскочила из кустов. Родион уже закладывал взрывчатку в новые ямки. Пина не знала, что скажет ему. Поставить воду и уйти? Вот он заметил ее. Смотрит, улыбаясь, как она идет, а шла-то она хорошо, высоко подняв голову, и независимо смотрела прямо перед собой.

Поставила жбан на землю и вправду повернулась, сделала шаг назад.

– Пина! – вскрикнул Родион, и она, помедлив, оглянулась.

Бидон был уже у него. Родион пил, не спуская с нее взгляда.

– Я тебе помогу? – спросила она, берясь за лопату.

Он отрицательно замотал головой, не отрываясь от жбана.

– «Сосиски» буду закапывать, – предложила она.

– Нет, – решительно сказал Родион. – Я этим баловством всегда один занимаюсь.

– Шнуры бы резала. – Голос у нее совсем сник.

– Нет. У меня тут секунды рассчитаны. Посидим. Как там?

– Спят, – сказала Пина.

– Хорошо. Ночь веселая будет. А этот, ботало-то?

– Работал.

– Муравьев таскал? – Родион засмеялся.

– Нет, землю раскидывал.

– Ну?

– Ага. Я ковыряюсь помаленьку недалеко от стана, а он выскочил на полосу, глаза – во! И руки трясутся. В огонь, говорит, залез. Как, говорит, опалило…

– Врет, – засмеялся Родион. – А в руках у него ничего не было?

– Ничего.

– Ясно.

– Что?

– Бросил лопату и мешок. Ну ладно. На стане дымно?

– Есть маленько.

– Больше, чем здесь?

– Да, побольше.

– Ладно, Пина, иди.

Время, что весь день тянулось так медленно, вдруг ускорилось. Пина поднялась, оглядела вечереющее небо, светло-восковые дымы против солнца. Родион тоже поднял голову к небу.

– Не летят что-то мои черти…

– Прилетят! – успокоила его Пина.

– Очнусь вдруг и будто вертолет заслышу, а это Санька там шурует и по лесу отдает.

– Прилетят еще.

– Да должны бы…

– Какой-то ты невеселый, Родион.

– А что тут веселого? Смотри, какая благодать горит. Это не лес, а золото! Гложет…

– А что поделаешь…

– Вот думаю – прошли эти десять лет. Люди хлеб убирали, сталь варили, в космос летали… Танцевали, песни пели, речи говорили. Я пожары тушил. А знаешь, сколько за эти десять лет сгорело лесов?

– Сколько?

– Сорок миллионов гектаров.

– Да неужто, Родион?

– Угу.

– Почему так, а?

– Сам думаю… Может, потому, что лесу нет оценки в рублях? Он числится вроде бы даровым. Сгорит – и мы будто ничего не потеряли. Гложет!.. Ну ты иди, иди, Пина…

– Посидим, может? – робко попросила она.

– Нет, надо нажимать.

– Вот тебе колбаса и хлеб.

– Давай! А Саньке?

– Тоже.

– У тебя, оказывается, голова работает!

– А ты думал? – засмеялась Пина.

– Ну ступай, ступай, а то глаза я тебе здесь засорю.

Она ушла. Обогнула лесом Бирюзова, чтобы не мешать ему, и, подходя к стану, услышала в небе далекий рокот. Эхо? Нет, вертолет. Должно быть, и Родион заприметил, ждет не дождется. И рабочие выползли из палатки. Неужели она час ходила? Да, не меньше, потому что солнце совсем опустилось с вершины, млело в желтом тумане. Иногда очищалось оно и обновленными своими лучами пробивалось меж крои, слоило и резало дымный воздух.