Гибель "Курска". Неизвестные страницы трагедии - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 30

* * *

Из рассказа мамы старшего лейтенанта Алексея Митяева Марины Алексеевны: «Сколько бы лет ни прошло после страшного августа 2000 года, я никогда не смогу сказать о моем сыне — был. Для нас он жив и будет жить всегда! Просто сейчас он от нас далеко, в море. Очень далеко… Но мы его ждем! Верим и ждем, несмотря ни на что…

В тот июнь буйно цвели тополя, земля была покрыта слоем теплого белого снега. Алёша родился в жаркий летний день 12 июня 1977 года в Ленинграде. На свет появился мой сын — маленькое нежное счастье! Алёша родился в семье офицера-подводника. Мы жили в Гаджиево, и первые годы жизни сыночка прошли в этом северном гарнизоне. Папа служил, а мы с Алёшей его ждали долгими вечерами. Жили дружно и старались учиться друг у друга: я — его жизнерадостности и любопытству, а он — умению ждать и верить. Затем судьба забросила нас на Камчатку. До школы Алёша увлекался акробатикой, у него хорошо получалось. Мы часто гуляли в сопках, интересовались жизнью растений, ездили на пароме в Петропавловск-Камчатский. И ждали папину лодку. С детства Алёша понимал, что папина служба — военная тайна. С малых лет сынок относился очень уважительно и серьезно к службе на флоте. В первый класс Алёша пошел в Ленинграде — стал учиться в 127-й школе Красногвардейского района. Кроме учебы он ходил в бассейн, в шахматную секцию при ДПШ и мечтал заниматься бальными танцами. Алёша очень ласковый и добрый мальчик. До сих пор во мне звучат его слова: “Мамочка! Я люблю тебя сильно-сильно, крепко-крепко, на всю жизнь. До самого неба!..”

Когда Алёша перешел в третий класс, наша семья переехала в Приморье. В городе Шкотово-17 прошло пять самых ярких детских лет Алёши. Он продолжал учиться в школе, а в свободное время много читал, изучал английский язык, занимался самбо и, конечно, путешествовал по сопкам. А летом были купания в теплом, ласковом, соленом Японском море! Это ему запомнилось надолго. В 10 класс Алёша пошел уже дома, в 562-ю школу Красногвардейского района Санкт-Петербурга. Учился, зубрил английский язык, увлекся легкой атлетикой. У него есть грамоты за победы в соревнованиях.

Желание стать курсантом “Дзержинки” было для него осознанным, а для меня — неожиданным. Но Алёша сумел настоять на своем, убедить меня, и в августе 1994 года он поступил на I факультет ВВМИУ им. Дзержинского. Он так гордился этим! Алёша учился хорошо, “хвостов” не было. Он очень требователен к себе. Аккуратность, пунктуальность, хороший педантизм, чувство долга, ответственность за слова и поступки, надежность и доброта, непосредственность и готовность к сопереживанию — это черты характера моего сына. Он очень нежный и ласковый, добрый и ранимый. Мы много говорили с ним о службе, я рассказывала ему о Севере. Возможно, эти беседы повлияли на желание сына служить на Севере. Впоследствии Алёша хотел получить второе высшее образование: хотел быть юристом или социальным педагогом. Но не успел…

16 июня 1999 года мы вместе радовались вручению диплома об окончании “Дзержинки”. А затем, как праздничный сон, — торжество на Дворцовой площади, выпуск, парад, счастливые глаза сына, полные надежд, радости и любви. А впереди — такая огромная, длинная жизнь, карьера и счастье! Алёша не был женат, откладывал это на потом: “…До 25 лет я о свадьбе не думаю…” Он очень хотел продолжить династию офицеров-подводников.

24 июля 1999 года мы проводили Алёшу на Север. Если бы только я могла предвидеть, что ждет Алёшу через 1 год и 19 дней… Мы очень тяжело переживали отъезд сына. Служба молодого лейтенанта очень сложная и напряженная: зачеты, допуски и вновь зачеты, да и дома — все на его плечах. Но сын никогда не жаловался. О службе Алёша писал сухо и немного, помнил с детства — “служба на лодке — секрет для гражданских”. За год он выходил в море со многими экипажами. Из “молодых” лейтенантов он один получил допуск на самоуправление. Его “родной” лодкой был “Воронеж”, но в последнем письме он написал: “…от “Курска” мне не уйти…” Уже потом мы узнали, что 10 августа 2000 года Алёша должен был уехать в отпуск, но его послали на стрельбы в море с “Курском”. “Успеешь еще в отпуск”. Не успел… Он единственный из выпускников 1999 года не был в первом офицерском отпуске.

Страшный август 2000 года перечеркнул жизнь сына и судьбу всей нашей семьи. Счастье, надежды, радость, улыбки остались там, до 12 августа.

Солнце погасло без тебя, сынок! Горько и больно приходить на свидание к сыну на Серафимовское кладбище, но еще страшнее возвращаться без него обратно, в опустевший, печальный дом. Многое из планов сына мы узнали уже после 12 августа: и конспекты для поступления в гражданский вуз, и с любовью и вкусом обставленная квартира. Все это — планы на счастье. И я, смотря на фотографию сына, постоянно твержу: “Север научил меня ждать. И я дождусь тебя, Алёша! Я люблю тебя, сильно-сильно, на всю жизнь. До самого неба!..”

* * *

С капитаном 1-го ранга Владимиром Ивановичем Гелетиным мы встретились в штабе Северного флота. Несмотря на отпуск, он сразу же откликнулся на просьбу о встрече. И вот мы сидим друг против друга в его небольшом кабинете. После нескольких фраз выясняем, что в свое время наши корабли даже стояли на одном причале. Владимир Иванович в то время, будучи командиром, готовил к переходу с Лиепаи на Север новейший ракетный эсминец «Безупречный», а я служил замкомдивом на тамошних тральщиках, и мы закрывали район для стрельб эсминца. После этого беседа сразу же стала откровенней и доверительней. Повод же для разговора у нас весьма безрадостный. Сын Владимира Ивановича капитан-лейтенант Борис Гелетин служил на «Курске».

Старший Гелетин почти непрерывно курит. Воспоминания о недавней беде даются ему очень нелегко.

— Все хотят знать правду! — говорит он. — Я, как отец и офицер, могу рассказать свою правду. Меня недавно атаковали журналисты: «Почему вы, моряки, обманываете общественность?» Я им отвечаю: «Наш флот никого не обманывает!» На следующий день в газете заголовок: «Убитый горем отец отстаивает честь флота». Что после этого можно еще сказать?

А сказать Владимиру Ивановичу есть о чем. За более чем тридцать лет флотской службы он прошел все ее ступени от командира корабельной батареи до офицера флотского штаба. Вырастил и воспитал вместе с супругой сына, пошедшего по его стопам.

— Борис рос, как и все мальчишки. Всегда был спокойным и уравновешенным парнем. Занимался дзюдо и не без успеха. На мой взгляд, был очень порядочным парнем. Вот пример. Как лучший дзюдоист, он должен был ехать на межгородские соревнования. Но у него был друг, который мечтал связать свою жизнь со спортом, и Боря, хотя и имел лучшие результаты, уступил ему свое место. Когда я его спросил, почему, он ответил: «Для него это важнее!» Последнее время в школе много помогал тренеру заниматься с малышами. В десятом классе с друзьями ездил в Мурманск на подготовительные вечерние курсы в высшую мореходку. Учился хорошо. Мы с женой радовались: сегодня гражданские моряки живут куда лучше, чем мы. Но перед самым выпуском Борис вдруг заявляет, что будет поступать только в военно-морское училище. На наш недоуменный вопрос о причинах такого решения сын ответил: «Отец, но кто-то же должен?» Что на это мы могли возразить? У нас ведь в роду все военные моряки. Мой отец прослужил на флоте более сорока лет, воевал. У жены тоже морской летчик, да и брат у нее тоже флотский офицер. Так что Борис знал, куда и на что шел. Чем увлекался? Очень любил рыбалку и охоту. Мы на восемнадцатилетие подарили ему ружье. Но с «добычей» Боря практически никогда не возвращался. Убивать он не любил, любил просто побродить с ружьем по сопкам, побыть наедине, подумать о чем-то своем.