Я в степени N - читать онлайн книгу. Автор: Александр Староверов cтр.№ 91

* * *

Я рано повзрослел. Я не писал стихи, не играл в КВН и не щелкал клювом, растерянно оглядываясь по сторонам. Я выполнял задания. Год после школы в конторской учебке очень помог. Они отформатировали меня. Из хаотичной мечущейся биомассы сделали несгибаемого члена команды. Защитника. Много позже я узнал, что существуют специальные технологии, с помощью которых из кого угодно можно сделать что угодно. Но узнал я также, что без соответствующей основы, без определенных склонностей и задатков «что угодно» получится весьма средненьким. А из меня вышел отличный Защитник, может быть, лучший – это все признавали. И кстати, одной учебкой после школы дело не обошлось, каждое лето по полтора-два месяца я проводил на специальных краткосрочных курсах плюс еженедельные многочасовые встречи с куратором на конспиративных квартирах. В двадцать лет я уже был вполне сформировавшимся взрослым человеком. Я нашел свою команду и, как любой новичок, изо всех сил стремился закрепиться в основном составе.

…Эти двое, что копаются сейчас у меня в мозгах, в ужасе ахают и охают: «Как он мог поверить, как он мог убивать…» Дебилы, думают, не замечаю я их. А я все замечаю, меня учили замечать и делать выводы. И вообще, это не они во мне копаются, а я в них. А вот этого они действительно не замечают. Ладно, пускай заметят, я уже в них разобрался, не опасны они мне. Водила – алкаш, ничтожество конченое, слабак, хоть и убивал на Донбассе, но от слабости убивал, а не от силы. После первого же детского трупика сломался. Дети, между прочим, от взрослых ничем не отличаются – еще Макаренко говорил, а убийство – дело обычное. Вся человеческая цивилизация стоит на убийстве. Человека из обезьяны сделало осознанное убийство. Тигр, к примеру, тоже убивает, но он не осознает, что лишает жизни такое же, как он, живое существо. Ему просто жрать хочется. А человек осознает, рефлексирует, а потом точит топор из камня, чтобы убить половчее, возводит крепостные стены, строит государство, развивает экономику, летит в космос для быстрейшей доставки смерти далеким и близким соседям. Так что сам факт убийства вполне естественен и даже позитивен для прогресса. В конце концов, важен не сам факт, а именно осознание этого факта. Зачем, почему, для чего? Чем проще существо, тем меньше мотивов ему нужно для убийства. Тигру достаточно голода, отморозкам-бандитам – желания хапнуть денег, солдату – приказа. Я, Витя Соколовский, – Защитник, вершина эволюции, очень сложно устроенный организм. Я все понимал, когда убивал этих несчастных бандитов. Они, в принципе, хорошие, простые ребята. В другой жизни были бы токарями или пекарями, и лучшие поэты славили бы их как героев честного труда. Но вышибли подлые Гамбини из проигравших Корлеоне основу, и остались несостоявшиеся токари-пекари наедине со своей простотой, и распорядились ею, как смогли, а мне пришлось их убить. Жалко очень, а пришлось… На Гамбини их кровь, не на мне.

* * *

…Смешно ему, этому… второму, писателю-мошеннику… хохочет он, сука… Ну как же, Гамбини, Корлеоне, «Зенит», ЦСКА… Недостаточно ему для конфронтации спортивной злости. Вот забавные эти либералы-рыночники: конкуренцию на пьедестал возвели и памятник ей, упирающийся в небеса, поставили. А не понимают, дебилы, что второе имя конфронтации – конкуренция. Получается, мы, конторские силовики, бо льшие рыночники, чем их любимые монетаристы чикагской экономической школы. А и вправду бо льшие, и понимаем намного больше, чем они. Жулик-писатель, конечно, покрепче Водилы будет, но тоже какой-то недоделанный. Все переживает, что из него, святого агнца, такое дерьмо, как я, получилось. Не переживай, дурачок, ты здесь с Водилой – герои второго плана. Я же за тебя не переживаю. Я радуюсь, наоборот, потому что вы мне в утешение посланы. Мол, посмотри, Витя, что из тебя могло получиться, а то загрустил ты совсем, даже с моста зачем-то прыгнул.

…Эй, дураки, если хотите, тоже так думайте, я не против, мне что – жалко, что ли… Тем более вы все равно не сможете, потому что дебилы и слюнтяи…

Ладно, дебилов на место поставил, теперь можно и о себе подумать. Так почему же я все-таки здесь оказался? А ведь прав Писатель, попал пальцем в небо. Из-за Аньки. Все зло на свете из-за баб. Не случайно ворам в законе жениться нельзя. Люди простые, от сохи, но понимают многое. И Защитникам нельзя. Любить нужно Родину, команду любить нужно, а эти мягкие, нелогичные, истеричные существа кого угодно до петли доведут. Женщина должна быть босая, беременная и на кухне. Кто-то очень плохой это сказал. Но сказал хорошо. Согласен. Да где же их найдешь, готовых на такое простое женское счастье? Нет, поначалу они все готовы, но как только любовь к себе почувствуют – тут же наглеют и на шею садятся. И границ, в отличие от мужиков, не ведают. Я вот любого мужика отстроить могу, а Аньку не смог…

* * *

Я увидел ее на выпускном вечере сестры компаньона, куда очень не хотел идти. Какую-то хрень она показывала со своей институтской командой КВН. Ну, показывала и показывала, ничего особенного. Но посмотрел на нее пару раз и решил вдруг – она будет моей. То есть не будет, а уже есть: именно в ту секунду, когда решил, и стала. Не как у этих хлюпиков, моих фальшивых братьев: любит – не любит… Моя, и точка! А почему я, кстати, так решил? Честно, не знаю. Полюбил, наверное. Химия, биология, стоматология… Никогда со мной не было больше такого – ни до, ни после… У каждого Ахиллеса есть своя уязвимая пятка. Видимо, это природе для равновесия нужно, а иначе Ахиллесы таких делов наворотят, что ни одна природа не выдержит.

После выступления я взял Аньку за шкирован и потащил в кабак. Она пыталась отказываться, пищала чего-то невразумительное. Но мне разве откажешь?.. Правда, местом второго свидания она назначила зоопарк. Да, был и у меня свой зоопарк… Все очень похоже, как у этих хлюпиков. Вспоминать противно. Гормоны проклятые, бежать, бежать мне надо было от нее без оглядки! А я размяк, поплыл – ком в горле, бухающее под ребрами сердце, печально глядящий нам вслед слон… Ну ладно, прошлое не воротишь. Зато, выйдя из зоопарка, я взял себя в руки и начал действовать по стандартной схеме. Завалил подарками и цветами, окружил вниманием, выполнял любые ее прихоти. Но Анька ведь – реально сумасшедшая, и прихоти у нее ненормальные. Шмотки, камни, золотишко – все отвергала, ей артисткой захотелось стать. Хорошо, пожалуйста, тем более что девушка – реально небесталанная. Поднял все связи, забашлял денег, сняли в одной рекламе сначала, потом в клипе, в кинишке каком-то занюханном – и пошло-поехало. Между прочим, она довольно известной актрисой стала, морда узнаваемая, хотя и значительно потускневшая в последнее время. Разбитных мамочек играть начала, скоро на комических старух перейдет. Но это неважно. Важно, что я ее в себя все-таки влюбил. По-настоящему. А хуже любви может быть только взаимная любовь. Тут уж мозгов совсем не остается. Признался я ей, что не деляга оборотистый, как она думала, а офицер с Лубянки. Даже с начальством не посоветовался, взыскание потом за это получил и капитана на год позже, чем мог бы.

Реакция этой дуры была абсолютно парадоксальной.

– Ой, Витенька, бедненький, – запричитала она, рыдая. – Как же тебе тяжело! Ты же такой хороший, а они стукачом тебя сделали…

– Каким стукачом? – удивился я. – Я офицер, задание у меня такое просто.