Я в степени N - читать онлайн книгу. Автор: Александр Староверов cтр.№ 43

Я много дрался, Витька, я войну прошел, в атаки ходил, языков брал, убивал и своих, и чужих. Всегда вырабатывался адреналин, всегда я испытывал что-то похожее на счастье в момент боя и опустошение потом, но такое… Такого я не испытывал никогда. Религиозный какой-то экстаз, небо в алмазах видел я, черное-пречерное холодное небо в огненных алмазах. Не дай бог тебе… Слишком сильное ощущение и нечеловеческое совсем…

Испуганные черти-уголовники стучали в дверь камеры, призывали надзирателей, умоляли, чтобы их вытащили, спасли из созданного ими ада. И их услышали, пришли, двинули мне прикладом по незажившей башке, скрутили – я даже не заметил, как двинули и скрутили. Нет, сознания не потерял, просто в другом измерении был – там, где небо в алмазах. И даже когда меня бросили в карцер, первые сутки я не понимал, где нахожусь. Потому что небо и алмазы продолжали плясать вокруг меня свои дикие танцы.

Только на следующий день отошел немного и осознал, что натворил. И в тоску впал сырую, каменную. Я не боялся дополнительного срока за убийство. Как потом оказалось, я и не убил никого, только покалечил слегка. Видимо, хранили меня все-таки высшие силы. Не срока я боялся, Витька, я боялся, что мог умереть в этой вакханалии. И умер бы я там совсем не человеком. Совсем, совсем не… А значит бы проиграл.

У меня все получилось – после второго сошествия в ад Система вступила со мной в переговоры, и я выцарапал свой трешник за взятку плюс семерик прицепом за антисоветскую агитацию и пропаганду. Отсидел, вышел, прожил долгую жизнь и сейчас говорю с тобой.

Я не герой и не святой. Святые и герои в мое подлое время не выживали. А я выжил. Ты знай это, Витя. Чего бы потом ни говорили, знай. А еще знай, что подлые времена повторяются. И мне кажется, твое время будет не менее подлым. По-другому подлым, но не менее, возможно, даже более. Грядут подлые времена. Я это чувствую своей тонкой кожей старого зэка. Ты будь готов, Вить. Я для того и рассказываю, чтобы был готов. И помни: главное – человеком надо стараться быть при любых обстоятельствах. Может не получиться, сомневаться будешь до самой последней секунды – получилось или нет. Это нормально. Потому что те, кто не старается, – а я их много в своей жизни встречал, поверь мне, те, кто не старается, они даже не животные. Они черти.

* * *

«…Российские антисанкции привели к значительному росту производства в сельском хозяйстве. В отличие от европейской продукции наши сельхозпроизводители поставляют в торговые сети экологически чистую продукцию без всяких признаков ГМО. В ближайшем будущем импортозамещение, безусловно, приведет к увеличению продолжительности жизни россиян и улучшению качества их жизни. А трудности, которые сейчас переживает страна из-за западных санкций, несомненно временные, тем более что они уже практически позади…»

Я сижу с закрытыми глазами в своем личном бордовом острове свободы посреди окружающего меня безумия и слушаю радио. Прав был мой мудрый, много переживший дедушка. Подлые времена уже наступили. И если меня посадят, то тоже, как и его, за дело. Не тем занимался, не в ту сторону шел, участвовал, как и все, в безумии и подлости. Одно хорошо, я, внук легендарного и несломленного Славика, их не боюсь больше. Я хоть немного старался стать человеком, не получилось у меня, но я пробовал, а они нет. Черти, козлы, уроды…

Ладно, разберемся, я врубаю в своем бордовом «Кадиллаке» AC/DC на полную громкость, вдавливаю педаль газа до упора, стартую с визгом и еду разбираться. Спасибо, дедушка. Помог. Они не испугали, а разозлили меня своей идиотской эсэмэской. И это первая приятная новость за сегодняшний день.

Дураки они, что встречу в Парке культуры назначили, он большой, и на автомобиле в него не въедешь. Пока иду до прудика, где в детстве с папой на лодочках катался, успокаиваюсь. Выходит излишняя, ненужная злость, а уверенность, наоборот, появляется. Это моя земля, это мой город, я здесь вырос, крутился на чертовом колесе, стрелял в тире и ходил на свидания с девушками. А они кто такие? Лимитчики, в основном, из Мухосранска понаехали, засели в высоких кабинетах и думают, что меня нагнуть могут. Дома и стены помогают, земля-матушка силу дает, позади Москва, и она за меня, позади дети мои – Женька и Славка. Отступать некуда. И не отступлю!

Интересно, а они тоже пехом до ресторана шли или пропустили их все-таки на машине с мигалкой? Наверное, пропустили – их везде пропускают. Только все равно они дураки. Изнасиловать мой город можно, а заставить полюбить себя – никогда. Ненавидит их Москва, и я их ненавижу. Ничего, мы с Москвой и не таких уродов видали. Пока пережили всех…

Вот и дошел, себя подбадривая. Ресторан «Островок» – стеклянный павильон на берегу прудика, где мирно плавают уточки. Немногочисленные детишки кидают им зерно из специальных пакетиков, по сто рублей за штучку. Мирная, идиллическая картинка… Как же не хочется входить в эту красивую стеклянную дверь. Я чуть не кричу счастливой ребятне:

– Детишки, посмотрите на взрослого дядечку с безумными похмельными глазами, посмотрите внимательно и никогда не делайте как он – иначе вам тоже, через много лет, придется войти в дверь, куда вам очень не захочется входить…

Я не кричу. Бесполезно… У каждого своя жизнь, и хоть обкричись, а свою порцию дерьма получат все.

Я не кричу и берусь за ручку стеклянной двери, замечаю прилепленный к ней скотчем лист бумаги. «Закрыто на спецобслуживание», – написано там. Ого, термины-то какие советские – «спецобслуживание».

Внутри стеклянного павильона специально для меня собрали больших специалистов, и они сейчас меня обслужат очень специальным образом. «Ну что ж, с богом», – говорю я сам себе и, уже переступая порог ресторана, понимаю – до последнего своего сосудика и жилки – понимаю, что испытывал мой дед летом сорок шестого года, входя в двери здания бывшего страхового общества «Россия» на Лубянской площади.

* * *

Я увидел его сразу. Холеный, падла, накачанный, в дорогом костюме без галстука, с небрежно расстегнутой на две пуговицы рубашкой. Лет на пять старше меня. Морда злая, застывшая – ковбой такой: «опасность – мое второе имя». Но маленький, и волосы с проплешинами неопределенного грязно-русого цвета. В каком инкубаторе их только штампуют? Помесь босса всех боссов, Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда и таксиста, приехавшего в Москву на заработки из провинции. Видали мы таких. «Холуй в люди выбился» – тип называется, но холуйства своего не забыл. Оттого очень злой и нервный.

А вот таких мы не видали… На противоположном конце ресторана, тесно сгрудившись за небольшим столиком, расположились несколько удивительных персонажей. Нечто вроде опереточного арабского террориста из голливудских фильмов: в камуфляже, в темных очках, с обвязанной платком головой и черной кудрявой бородой до середины груди. Рядом с ним – двое из ларца, одинаковых с лица: темные костюмы, квадратные челюсти, явно охранники. На коленях у одного из них сидит натуральный карлик и печатает что-то на расположенном перед ним ноутбуке. Паноптикум, шапито-шоу, цирк уродов. Однако страшно. На это, видимо, и рассчитано. Хитрые, гады, пытаются порвать мне шаблон. Не получается у них, конечно, но чувствую я себя неуютно. Все в образе – уверенные в себе, одетые согласно распределенным ролям, и только я как голый стою посреди ресторана. От меня несет перегаром, рожа неумытая, на голове воронье гнездо… Из одежды – лишь красная худи да залитые виски джинсы. Когда из дома убегал, надел то, что на кресле валялось со вчерашней пьянки.