Днепр - солдатская река - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Михеенков cтр.№ 9

Воронцов засунул пистолет в карман, взял палку и пошёл к причалу. Вскоре стал виден буксир «Политотдел» с помятыми боками, обмётанными рыжей ржавчиной. Над ним кружили ослепительно-белые чайки. Он шёл по той же стёжке, которая привела его сюда. С палкой ему было легче. Но на сапоги он старался не глядеть. И ударил он фиксатого зря. Можно было просто уйти.

Почтовое отделение оказалось закрытым. На двери висела бумажка: закрыто до стольких-то часов. Воронцов взглянул на часы. До открытия оставалось пятнадцать минут. Вот почему блатняки пошли за ним. Офицер, явно из госпиталя, идёт к почте – зачем? Посылки в руках нет. Значит, идёт отправлять почтовый перевод. А почта закрыта. Да и офицер попёрся к реке, в безлюдное тихое местечко…

О том, что случилось у реки, он не рассказал никому. Когда же Лидия Тимофеевна, принимая у него одежду, удивилась новым сапогам, он сказал:

– Снял с одного блатного. Обменял. Ваши, из обменного фонда, мне оказались всё же малы.

В ответ Лидия Тимофеевна рассмеялась:

– А ты, сынок, шутник! – И, принимая сапоги, спросила: – А где же оставил казённые?

– Я же сказал: обменял. Они мне немного жали.

Лидия Тимофеевна покачала головой, разглядывая добротные сапоги, пахнущие дорогим гуталином. Они ей нравились.

Фузилёр Бальк до середины октября пролежал в лазарете в небольшом городке на севере Германии. Госпиталь, приютивший их, искромсанных на Восточном фронте, был небольшим. Три палаты, каждая на двадцать человек. Все раненые – солдаты, от рядового до фельдфебеля. Все оттуда, где война оказалась особенно жестокой, и по отношению к ним, солдатам вермахта, и по отношению к противнику, и к гражданскому населению. Там, на Востоке, шла не просто война, там день и ночь, почти нескончаемо, вспыхивая то там, то здесь, длилась чудовищная бойня. И всем им, казалось, что оттуда невозможно вернуться живым, не искалеченным. Ещё год назад Бальк с ужасом и сочувствием смотрел на изувеченных войной, вернувшихся из госпиталей домой. Потерять руку или ногу для него казалось немыслимым. А теперь… В их маленьком госпитале никто никогда не разговаривал о России. Что о ней говорить? Многим из них не хотелось даже думать о бесконечной степи, угрюмых лесах и комариных болотах, о бездорожье и яростных атаках иванов, которые в последние месяцы совсем озверели.

Только однажды сосед по койке, шютце Нойман из подразделения горных стрелков, проснувшись среди ночи, вдруг сказал:

– Представляешь, они не берут пленных.

Нойман неподвижно смотрел в потолок. Его слышал не только Бальк. Ноймана привезли из-под Ленинграда. Он получил несколько пуль в обе ноги. Многим в эту ночь не спалось. Где-то на побережье хлопали зенитки и выли сирены противовоздушной тревоги. В любую минуту могли войти в палату дежурные санитары, включить свет и объявить о срочной эвакуации в бомбоубежище.

Бомбоубежище построили недавно военнопленные иваны из лагеря, расположенного неподалёку. Оно состояло из нескольких блоков, с вентиляцией и освещением, с деревянными лежаками, точь-в-точь такими, какими оборудовались на Востоке землянки и блиндажи.

Никто не ответил Нойману. Но все поняли, что он имел в виду. Их раны потихоньку заживали. После лазарета почти всех ждал отпуск на родину. А после него – снова Россия. Проклятая Россия. Проклятый Восточный фронт, хуже которого в этой кромешной войне, кажется, уже ничего нельзя было придумать…

Они, признаться, тоже неохотно брали пленных. Особенно в последнее время. Иваны не поднимали рук даже тогда, когда положение было уже абсолютно безнадёжным. Конечно, были и перебежчики. Но если первые вызывали в них ярость, то вторые чувство брезгливости. Для того чтобы спустить курок в ближайшем овраге, а значит, и не вести пленных далеко в тыл, в одинаковой мере подходило любое из этих чувств.

Через несколько дней после операции, во время которой хирург вытащил из тела фузилёра Балька сплющенную пулю и множество мелких осколков, по радио сообщили, что на Восточном фронте германские войска начали крупнейшую за всю войну операцию. Лучшие танковые дивизии и корпуса групп армий «Юг» и правого крыла «Центр» в эти минуты наносят сокрушительный удар по обороне русских на фронте от Орла до Белгорода, самолёты люфтваффе постоянно в воздухе. Среди выведенных из строя машин много средних танков Т-34 и тяжёлых КВ. Уже удалось сокрушить первые линии обороны противника. Трофеями ударных частей вермахта и СС стали сотни русских танков, реактивных пусковых установок, тысячи орудий и миномётов. Колонны пленных в настоящее время движутся в германский тыл. В них сотни и тысячи солдат и офицеров армии противника.

И Арним Бальк, и многие другие раненые, кто успел изодрать в окопах на Востоке не один мундир, слушали бодрые сообщения диктора и заявления фюрера внимательно, стараясь при этом уловить подтекст. Нет ли в нём тревожных ноток неопределённости. Они-то знали, что радио и газеты Третьего рейха существуют не для того, чтобы сообщать людям правду. Зачастую задачи Министерства пропаганды заходили в абсолютное противоречие с реальным положением на фронтах.

– Наши «шутки» конечно же разутюжат любую цель, – говорили в курилках те, кто уже не первый раз попадал в госпиталь. – Но если иванов бьют в колоннах, то одно из двух: либо они отходят, а значит, вот-вот займут новый рубеж обороны, либо подтягивают резервы, что ещё хуже.

– Иванов всех не перебить! Они – как саранча!

– У фюрера тоже есть резервы!

– И где же они? Когда нас везли сюда в кровавых бинтах, я что-то не видел наших резервов! Или, может быть, эшелоны со свежими дивизиями резерва были так хорошо замаскированы, что мы их просто не заметили?

– Ты не в ту сторону смотрел, старина. Резерв фюрера лежал на полках рядом с тобой. Не отчаивайся, резерв есть.

– Да, похоже, мы – последний резерв Германии.

На такие шутки отвечали мрачным молчанием или злобным смешком.

– Ещё одного Сталинграда наша армия не выдержит.

Слово «Сталинград» действовало магически. Кто произнёс его, они уже не могли вспомнить. Казалось, оно само прозвучало в плотно набитой перебинтованными телами тесной курилке.

– Уже подчищают тылы. Всех – под метлу! Разве вы не видели, кого прислали с последним пополнением? Больные очкарики и дети! Какие это солдаты? С такими солдатами разве можно наступать?

– Ничего страшного. Все должны воевать. Долг перед родиной обязывает.

– Но дети…

– Выходит, русские сильнее нас?

– Русские не одни. Англичане, американцы, французы, югославы, греки, новозеландцы, канадцы, австралийцы! Все – против нас! Весь мир! Почему так?

– А я говорю, всё дело в том, кто сидит в окопе. Там, на передовой. Нет уже тех парней, с которыми мы шли к Москве.

– Да, их уже нет. Ты прав, старина.

– Вот я и говорю: всё началось там, на Востоке! Там мы нашли все наши несчастья. И они теперь, как чума, как тиф, перекинулись и на побережье, и в Африку, и на Балканы.