Завещание лейтенанта - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Макарычев cтр.№ 15

Есть люди, которые уже своим присутствием раздражают, вызывают чувство опасности. Другие, наоборот, притягивают, располагают. К первым для Николая относился князь Горчаков. Ко вторым, к тем, кто располагает, Лиза и Екатерина Ивановна. Сегодня разговор сразу не заладился, хотя князь и покинул заведение. Женщины увлеклись журналом с картинками дамских туалетов, живо их обсуждая. Николай, обделенный вниманием, с любопытством разглядывал посетителей. Знакомые черты увидел в одном из мужчин: приветливый взгляд на мужественном загорелом лице и сросшиеся черные брови у самой переносицы. Необычный ярко-желтый пиджак самого модного покроя подчеркивал его независимость, достаток и широкие плечи. Дымов узнал Питера Харриса, того самого хирурга-американца, оперировавшего в Севастополе его раздробленную осколком ядра ногу.

Извинившись перед дамами, Николай подошел к столику своего спасителя, представившись. Доктор поднялся с шумом, придерживая готовое упасть легкое плетеное кресло. Изучающим взглядом добрых глаз смерил его с головы до ног. Затем хваткой медведя обнял, приподнимая над землей.

Все складывалось удивительно легко и непринужденно. Николай сообщил дамам о неожиданной встрече, обещая самостоятельно прибыть на славянское собрание. Женщины с пониманием отнеслись к непредвиденным обстоятельствам и покинули ресторан. Узнав о цели его прибытия в Прагу, Питер предложил свои услуги врача. Данное обстоятельство облегчало и удешевляло лечение. Их увлеченному разговору постоянно мешал шум за соседним столиком. Трое мужчин и одна женщина громко обсуждали, как понял Николай, предстоящее собрание славянских народов Европы. Его, хорошо знавшего английский язык, насторожил тяжелый акцент соседей. Быстро разобрался, скорее по национальной одежде: двое мужчин – грек и серб, третий – чистокровный англичанин. Женщина болгарка.

– Греческий народ одинаково благодарен в борьбе и Англии, и России. К тому же наша цивилизация от этих стран всегда находилась на равном географическом удалении. Дорогой Найджел Кингскот, мы не можем разделить друзей. Потому не можем игнорировать славянское собрание, – отстаивал свое право выбора один из мужчин, грек по имени Зозимос.

В России с тридцатых годов с сожалением наблюдали, как греки с приобретением независимости откатываются в своих симпатиях к Великобритании. А Республика Ионийских островов в Средиземном море, получившая независимость от французов благодаря русскому флоту во главе с адмиралом Ушаковым в 1799 году, волшебным образом оказалась под протекторатом Англии. Просвещенные люди, к которым конечно же относились Дымов с Харрисом, прекрасно знали такой международный парадокс. Аппетиты английской монархии не имели предела.

Тот, кого назвали Кингскотом, отвечал на английском с легким шотландским акцентом:

– Русский царь ничем не отличается от турецкого султана! Взамен одного палача, получите не менее кровожадного. Вспомните, как царизм расправлялся с восставшими поляками? Потопил в крови своих же собратьев славян! Вас ждет та же участь. Только протекторат английской королевы даст греческому народу настоящую свободу. Именно в Англии самые демократические институты власти, а мы вас научим парламентаризму!

Неожиданно Кингскота поддержала делегатка-болгарка:

– Россия снабжает повстанческие отряды плохим и устаревшим оружием. Вы недавно предложили передать нам штуцерные винтовки, организовать в Англии учебу наших командиров.

– Но русские добровольцы вряд ли согласятся воевать под командованием офицеров, получивших военное образование в Англии, – подверг сомнению высказанное предложение молчавший все это время мужчина.

Кингскот моментально отреагировал:

– Тогда мы будем им платить за участие в войне хорошие деньги!

– Русские не наемники и за деньги не воюют, – стоял на своем, несогласный с позицией англичанина, похожий на серба собеседник.

– Деньги не пахнут, – нашелся Кингскот, – в конце концов мы можем сначала оформить финансовую помощь повстанцам, как от третей стороны. Скажем, от китобойной флотилии, принадлежащей мне. Вчера с моим другом Зозимосом заключили соглашение об участии греческих рыбаков в самом выгодном и денежном бизнесе. Греки войдут в состав моей китобойной флотилии, плавающей в Охотском море. Дадим и вам, сербам, заработать хорошие деньги, на которые можно не только содержать семьи, но и свою национальную армию! Я призываю вас бойкотировать русскую конференцию!

Спорили вызывающе громко, открыто пренебрегая многочисленными посетителями, пришедшими отдохнуть. Рыжий англичанин вел себя особенно нагло. Попытавшегося сделать замечание официанта больно ткнул кулаком в грудь. Униженный таким обращением молодой чех стыдливо ретировался. Первым не выдержал Питер Харрис.

– Представляешь, если бы все сидящие в зале заговорили в полный голос? Какой бы стоял гвалт! – демонстративно громко объявил Питер, так, что мужчины замолчали, а отдыхающие повернулись в его сторону. Умышленно затыкая рот гостям за соседним столиком, доктор продолжил: – Кричать напропалую позволено лишь птицам, – с повадками уличного оратора, готового выставить последний убедительный аргумент – крутые волосатые кулаки – предупреждал буйную компанию американец, – птицы не бояться своих собратьев, а человек боится своего ближнего пуще самого себя. Труслив и одновременно агрессивен. Его поведение похоже на волка. Но зверь верен семье. Никогда не бросит ближнего, не изменит самке и не побоится защитить потомство ценою собственной жизни.

Наглая компания, поняв предупреждение о возможном применении силы, притихла. Затем англичанин и грек демонстративно поднялись и направились к выходу. Болгарка и серб остались за столиком. Николай обратил внимание на жилистые кулаки Кингскота и массивный перстень на указательном пальце.

Рассказ Питера о своей жизни в Америке так увлек юношу, что славянское собрание прошло без его участия. Он ничего не потерял. Делегаты не смогли договориться о создании славянского союза. Многие не прибыли на собрание, переметнувшись на сторону англичан, активно противодействующих такому объединению. Собравшихся заботило собственное национальное благополучие. Чтобы понять необходимость жить одной семьей, нужно испытать себя в одиночестве.

А Питер Харрис поведал о незнакомой для русского прапорщика жизни, необычных его интересах. Рассказ заинтересовал Николая больше, чем ожидание итогов патриотической конференции. В небольшом портовом городишке Сан-Франциско, на восточном побережье Северной Америки, Питер занимался врачебной практикой и руководил городской политической организацией республиканской партии. Здесь, в Праге, оказался неслучайно. На соседнем курорте Карловы Вары к наступающему летнему сезону открыл лечебный кабинет. Родиной ему служило место, где зарабатывались хорошие деньги. Ко всему выяснилось еще одно интересное увлечение американского доктора: он был поклонником модных идей анархизма.

Николай не мог уехать в Карловы Вары, не объяснившись с Лизой. О чем и предупредил товарища, найдя полное понимание. Встретились там же, в ресторанчике Славянского острова. Разговор не складывался. На попытки узнать ее мнение об их будущей совместной жизни девушка отвечала равнодушно и односложно. Тогда Николай не знал о важной особенности женской психики – позволить мужчине себя уговорить. Николай, наоборот, был конкретен и полон решимости, но не получил поддержки. Расставание прошло холодно, и сердце каждого плакало от жалости к любимому. Так тлел эгоизм, выступающий последней преградой для зарождения настоящей любви.