Коварство мыльных пузырей - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Аверкиева cтр.№ 15

— Помогите!

Мужчины замерли и повернулись ко мне.

Я тоже замерла. Криво улыбнулась и жалостливо посмотрела Владиславу Александровичу в глаза.

— Вы что-то хотели? — спросил он приветливо.

— Автограф, — прошептала я. И только тут поняла, что у меня нет ничего, где бы он мог расписаться.

— А хотите, я вас сфотографирую? — раздалось за спиной.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

— Хорошо, — согласился Третьяк.

Мужчины как-то так сразу рассосредоточились полукругом. Я подошла к Третьяку и робко притулилась рядом. Он обнял меня за плечи. Мне надо было куда-то деть руку, которая так и просилась ему на талию. Поерзав у него по спине рукой, я таки ее пристроила — на пояснице. Оливка сделала пару снимков.

— Спасибо, — забормотала я.

Он… пожал мне руку, пожелал быть всегда здоровой и ушел. Я обессиленно рухнула на ближайший стул. Это неправда! Такого не может быть! Сам Третьяк жал мне руку и говорил со мной. Такого не бывает. Это сон. Я теперь год мыться не буду, чтобы не смыть с себя его объятия! Я теперь всю жизнь буду этим гордиться и всем рассказывать!

Стоит ли говорить, что вечер в обществе Матвея я провела в разговорах о кумире? Я шла и восхищалась им, завидовала Мотьке, что он может вот так запросто общаться с теми, на кого до сих пор молятся фанаты. И даже тот факт, что все эти высокопоставленные люди приехали ради него, уже о многом говорит. Матвей рассказывал о том, что летом несколько месяцев прожил в Штатах, что зовут играть туда и он очень хочет уехать, потому что там рай для игроков, перспективы и настоящая жизнь. И сейчас идут переговоры, которыми занимается отец, и вроде бы все успешно, но пока, увы, он вынужден сидеть тут и гнить на местных базах. Он почему-то ругал русских тренеров и своих ребят в команде, повторяя явно навязанные кем-то слова. Его ничего не устраивало — ни русская школа, ни русские площадки для занятий, ничего… Я слушала, и так мне становилось обидно, ведь он сам русский, а как позволяет себе ругать наших. Выходило как в басне: «Мы знаем, есть еще семейки, // Где наше хают и бранят, // Где с умилением глядят // На заграничные наклейки… // А сало… русское едят!» И от этого становилось неприятно.

— Давай поднимемся ко мне домой. Надо отцу договор отдать, а то мне надоело его в руках таскать, — сказал он. И я без каких-либо задних мыслей пошла за ним.

В квартиру он меня не пригласил. Попросил постоять на лестнице, сказал, что быстро. Матвей действительно вернулся через несколько минут.

— Пошли, что ли, туда, — кивнул в сторону подоконника.

Я послушно последовала за ним. Ведь там можно было сесть. Ветров как-то совершенно не заботился о моем физическом комфорте на встречах с ним. Кое-как взобравшись на подоконник, я с наслаждением почувствовала, как в ногах затеплилась жизнь.

— Расскажи о себе, — попросил он, положив мне руку на коленку. Его ладонь была теплой, что отлично чувствовалось через тонкие колготы.

— А что тебе рассказать?

— Ну, например, как прошел твой день?

Да, уж об этом тебе точно знать не надо. Еще спроси, как прошла моя ночь, отчего у меня до сих пор глаза красные и веки припухшие.

— Да нормально он прошел, как обычно, — замялась я, всячески увиливая от неприятной темы. — На тренировку опять не попала, а так хотела. Вот у меня там есть подружка, я тебе говорила, Лариска…

Его рука поползла по моей ноге под юбку. Я замолчала, как завороженная наблюдая за движущейся конечностью. Матвей как-то грубо притянул меня за шарф к себе и впился в губы, протискиваясь слюнявым языком сквозь зубы. Я сначала так обалдела, что даже забыла о сопротивлении. Но когда его рука нагло ухватила меня за грудь! Ооооо! Вот тут я не стерпела. Я со всей дури, с размаху врезала ему по морде и спрыгнула с подоконника.

— Ты чего, олень комнатный, вообще мозги высморкал? — заорала я на всю лестницу.

— Ты идиотка?! — кричал он в ответ, ощупывая разбитый нос.

— Только тронь меня еще раз!

— Да пошла ты! — швырнул он в меня веником, который стоял около мусорки.

Романтик, черт бы его побрал!

Ну, я и пошла. Точнее, рванула вниз по лестнице.

Всю дорогу домой меня трясло не то от гнева, не то от пережитого надругательства, не то от холода. Как он мог?! Да как он посмел?! Да что он вообще себе позволяет! Лапать меня! Да он в своем уме? Ахмед никогда не позволял себе лапать меня! Вот олень-то комнатный! Вот гад! Вот извращенец! Как он вообще посмел подумать о таком?! Я все расскажу Ахмеду. Он его за меня порвет. Хотя нет, не буду… Как я объясню Ахмеду, что делала поздно вечером на другом конце города с посторонним парнем. Нет, Ахмеда в это дело впутывать не будем.

— Варя! Помоги! SOS! Help! — кричала я в трубку, торопливо перебирая ногами и постоянно оборачивась.

— Ярочка, Яра! Птица! Что случилось! — испуганно кричала она.

— Ты представляешь, этот баклан недоделанный меня лапать начал! — возмущалась я.

— Да ты что? Надо было сразу ему кулаком в глаз!

— Ну вот мне приятно, что мы мыслим с тобой одинаково, — улыбнулась я. — Я ему так врезала и говорю: «Ты совсем больной?», а он мне говорит: «Ну и вали отсюдова». Я и ушла.

— Правильно! — горячо поддержала меня Варвара. — Так их всех! Все нервы они нам выматывают, противные! Так им и надо!

Угу, Варька, значит, опять с Поэтом что-то не поделила, а то сейчас бы убеждала меня в кристальных помыслах Матвея.

— Нет, ну какой гад, а! Как он мог! Птица, он ничего тебе не сделал?

Я усмехнулась:

— Не, главное, чтобы я нос ему не сломала. А то, кажется, слишком сильно ударила.

— Так ему и надо. А ты сейчас что делаешь? Кажется, задать вопрос глупее и нельзя.

— Я? Не поверишь, мужественно убегаю. Варя засмеялась.

— Держись там, мысленно я с тобой.

В переходе наша связь оборвалась. Я грустно вздохнула и повесила трубку. Ахмеду, что ли, позвонить? Интересно, он уже с Мартином погулял или нет? Было бы так здорово, если бы он был на нашем месте. Немного подумав, я решила пройти через пустырь. Конечно, опасно и очень страшно, но вдруг там Ахмед ждет меня.

Ахмеда не было. Видимо, уже погулял с собакой. Без меня.

Состояние великой разбитости размазывало меня по кровати, словно нож — размягченное масло по хлебу. Адреналин к вечеру убрался обратно туда, где он обитает, а вот осадочек, как говорится, остался… Как-то глупо я поступила. Парень решил меня поцеловать, а я ему кулаком в нос. Хм, некрасиво. Не по-женски это. С другой стороны, меня еще никто так бесцеремонно не хватал за грудь. Хотя меня вообще еще никто не хватал за грудь, если быть до конца объективной. Я чувствовала, что во мне разговаривают две Ярославы. Одна — правильная — говорит, что порядочные парни не пристают к девушкам, не лапают их и не лезут противным слюнявым языком в рот. Другая — не совсем правильная — ругается с первой, что-де он привык к нормальным девушкам, которые не дерутся из-за поцелуев. «А что, — пожимала вторая плечами. — Вон Ахмед не лез к тебе целоваться, и где он теперь?» — «Ахмед был порядочным до мозга костей! А тебе только поцелуи подавай!» — дула губы первая. Прям не Ярослава Первая, а Варя Вторая. Что же мне делать? Позвонить-таки Ахмеду? Но что ему сказать? Не рассказывать же про Матвея. На хоккей позвать? Нет, как я с Ахмедом появлюсь у Матвея? Они же подерутся, мне придется их разнимать, и еще неизвестно, на чью сторону я могу встать. Я опустила ногу и попала прям на пекинеса. Лордик недовольно заворчал, перевернул толстую тушку на спинку и снова захрапел. Черт, в этой квартире шагу не ступишь, чтобы в кого-нибудь не вляпаться! Ферри спал с кошкой в обнимку. Я не могла рассмотреть, с которой из трех. С самой мелкой, наверное. Они очень сдружились. Я даже иногда думаю, что теперь Ферр наверняка считает, что он кот. Просто вот такой крупный, дурной кошак, который вместо «мяу-мяу» орет «гав-гав».