Сказка про манную кашу - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Юделевич cтр.№ 7

Но, пока он болел, орехи разобрали белки, съедобные корешки выкопали мыши. Рассчитывать можно было только на людей… Дом Тануки стоял на горе. Внизу была деревня, в деревне лавка, а в лавке кладовка, в задней стене которой мыши прогрызли довольно порядочную дыру… Главное было добраться туда, не попавшись никому на глаза: ни мужчинам, которые считают, что барсуки портят урожай (а они только помогают его убирать!); ни мальчишкам, которые могу забросать камнями просто для забавы, ни собакам, которые состоят с барсуками в дальнем родстве, но почему-то не любят их.

К счастью, мужчины были в поле, мальчишки в школе, собаки занимались ловлей блох, и Тануки благополучно проник в кладовую и почти уже добрался до риса, но тут за спиной его послышалось громкое цоканье. Штук тридцать здоровенных крыс окружили его, стуча от нетерпения когтями и шипя: «Так вот кто повадился воровать наш рис!» «Плохо дело, — понял Тануки, — крысы нападают, только когда их в десять раз больше, но тогда уж пощады не жди! Ах, вот если бы я был тигром!» И тут же потолок чуть не стукнул его по голове, стены тесно обступили со всех сторон, а крысы… Их словно ветром сдуло. Давя друг друга, они бросились бежать по крысиному ходу и через пять минут достигли границы Китая, чтобы, дрожа от ужаса, рассказать тамошним крысам, как у них на глазах из беззащитного барсучонка возник огромный тигр. «Вот это да! — сказал себе Тануки. — Пожалуй, я начинаю понимать… Наверное, это подействовало волшебное зелье… Неплохо быть тигром, и не надо бояться крыс, но интересно все же, смогу ли я снова стать самим собой?» И только он это подумал, потолок вознесся на прежнюю высоту, и он снова стал барсучонком.

У Тануки отлегло от сердца — все-таки привыкаешь к своей шкуре, и захотелось попробовать еще. Большой золотистый лев замурлыкал от удовольствия, встал на задние лапы — и как раз в этот момент вошел хозяин лавки. Можно представить, что пережил бедняга, когда в его собственной кладовой на него замахнулся огромный лев? Правда, границы Китая он не достиг, так как был очень толст, зато переполошил всю деревню криками.

Мужчины в деревне были не робкого десятка. Они вооружились вилами и копьями, и когда их собралось человек сто, решились заглянуть в кладовку. Там красовались отпечатки когтистых лап, но самого зверя не было. А в это время большая серая обезьяна с мешком риса на плече бодро взбиралась в гору. Добравшись до дома дровосека, она сунула мешок в подпол, оглянулась — не видит ли кто, и Тануки, усталый, но довольный, юркнул в свое жилище.

Следующие три месяца Тануки только и делал, что испытывал свои новые волшебные возможности. В обличье коршуна взлетал он под облака; коршун складывал крылья и камнем падал на гладь горного озера. Щука, плеснув хвостом, уходила в глубину. Час спустя черепаха вылезала понежиться на солнце. Согревшись на теплом песке, змея уползала в лес. Попугай садился на дерево и кричал во все горло: «Жизнь хороша!» Наступало время обедать, и Тануки возвращался домой.

Случалось ему превращаться и в человека. В час, когда лишь фонарщики с бамбуковыми шестами появляются на улицах, Тануки — мальчик лет двенадцати — стучался в дома, где еще горел свет, спрашивая ночлега. Из домов побогаче его обычно прогоняли, иногда грубо, и тогда Тануки, превратившись в прежнего озорного барсучонка, взбирался на крышу и лил воду в дымоход или подпирал чем-нибудь тяжелым дверь, словом, старался ответить любезностью на любезность. Там, где его пускали переночевать, Тануки устраивался подальше от огня и отвечал на вопросы кратко, зато смотрел и слушал очень внимательно. Он чувствовал, что знание людских повадок рано или поздно должно пригодиться.

Как-то раз во время своих скитаний Тануки забрался дальше, чем обычно. Местность была пустынна. Явственно доносился гул — это бились о скалы волны скрытого за холмами моря. Вдруг Тануки заметил на вершине холма обезьяну. Она брела, волоча за собой длинную палку. «Стану обезьяньим детенышем, — решил Тануки. — Тогда она не будет бояться меня».

— Добрый вечер, госпожа обезьяна!

Обезьяна смерила его взглядом, решая, стоит ли отвечать.

— Ты кто такой?

— Обезьяний детеныш с острова Сикоку. Родители послали меня искать мудрости и набираться разума, но до сих пор я находил только синяки и шишки. А я обязательно должен найти хоть немного мудрости, без нее мне не велели домой возвращаться. Не поможете ли вы мне, уважаемая госпожа?

Морда обезьяны приобрела необыкновенно довольное выражение, она почесалась, кашлянула и сказала уже более мягким голосом:

— Ну что ж… Если ты и в самом деле ищешь мудрости, то тебе повезло. Знай же, что я — самая знаменитая, мудрая и волшебная из всех обезьян — обезьяна Сангоку! Знакомо тебе мое имя?

— Нет, госпожа Сангоку.

— Странно… И чему это вас на Сикоку учат?

— Осмелюсь спросить, уважаемая госпожа, в чем заключается ваше волшебство? Мне ужасно интересно!

— Ну что ж, смотри!

Рядом росло апельсиновое дерево. Сезон сбора уже прошел, и только два плода остались на верхушке. Они висели слишком высоко — тонкие ветки не выдержали бы даже самой легкой обезьяны. Обезьяна Сангоку подняла свою бамбуковую палку, и палка начала удлиняться, расти, достала до верхушки и раз, два — сбила оба апельсина, да так ловко, что один упал прямо в лапы к Тануки, а другой на лету поймала и съела обезьяна. А палка снова стала как прежде.

— Вы в самом деле замечательно волшебная обезьяна! — воскликнул Тануки (у него как раз живот подвело от голода). Обезьяна Сангоку раздулась от гордости и принялась рассказывать о себе — о том, какая она знаменитая, родовитая и самовитая обезьяна, и как все ею заслуженно восхищаются. Наконец Тануки это наскучило и он спросил:

— Простите, а почему вы такая драная? — он только сейчас заметил, что шерсть на груди обезьяны росла клочками, как будто ее нарочно выщипывали.

— Драная?! — обезьяна Сангоку даже зашипела от возмущения. — Смотри же! — Она вырвала два волоска, подула на них, и — вот чудо! — из них появились две здоровенные черные обезьяны. Они сразу же начали кланяться обезьяне Сангоку. — Драная!? Не драная, а волшебная! Это мои слуги и воины, — продолжала Сангоку уже более миролюбиво. — Я использую их для мелких услуг, или когда кто-нибудь из моих друзей попадет в беду… Знаешь, я сегодня ужасно добрая, прямо самой страшно! На, держи! — она извлекла из уха орех и протянула его Тануки. — Ты мне нравишься, детеныш. Когда ты попадешь в беду — а ты непременно в нее попадешь, это ясно, как дважды два пять, — разгрызи орех, и я буду знать, что тебе нужна помощь. И тогда, если у меня не будет важных дел и будет хорошее настроение… может, я тебе и помогу.

С этими словами обезьяна Сангоку повернулась и зашагала прочь, а две черные обезьяны затрусили следом. «Да, — сказал себе Тануки. — Довольно странное представление о вежливости у этой обезьяны Сангоку. Впрочем, орех она дала от чистого сердца».

Тануки вернулся домой и вскоре забыл про эту встречу. У него было много хлопот по хозяйству. Его жилище стало совсем не похоже на сырую барсучью нору. Пол был устлан циновками, в жаровне горел огонь, сундучки и шкатулки набиты рисом… Да, так не жил еще ни один барсук на свете! Впервые в жизни Тануки встретил зиму без страха и даже с удовольствием. Когда в очаге огонь и густая шерстка лоснится — никакой холод не страшен. Но вот закапало с крыш. В первый по-настоящему теплый день в деревню пришел бродячий разносчик новостей.