Пропущенный вызов - читать онлайн книгу. Автор: Мария Воронова cтр.№ 67

– Мне вчера вечером снова позвонил тот мужчина.

– Так, и…

– И спросил, обдумала ли я его слова насчет состояния Олега. Получается, он ничего не знал!

Мстислав Юрьевич почувствовал, как начинает кружиться голова от чувства абсурдности происходящего. Надо было Лизе отъехать именно теперь, когда у него пальцы сводит от ненависти к этой бабе, а может быть, просто от злости, что Наташи больше нет.

– Пойдемте, – буркнул он и, запустив Оксану в свой кабинет, быстро вышел в уборную. Умыл лицо холодной водой, напился прямо из-под крана, потом не удержался и все-таки саданул кулаком в деревянную переборку.

«Если бы я сейчас мог заплакать, – подумал он, глядя в зеркало, – я бы принял это как милость божью и наплевал на то, что меня все увидят. Но я давно разучился».

Выпив еще воды, он вернулся. Оксана скромно сидела на стуле, и Мстислав Юрьевич напомнил себе, что она пришла сама, с желанием помочь, поэтому он должен держаться изо всех сил и быть с ней любезным.

– Вам показалось, что он действительно не знал?

Зиганшину трудно было в это поверить. Сам он первые дни после гибели сестры провел в каком-то тумане, единственное, на что его хватило – это отвезти племянников матери, и теперь он со стыдом вспоминал, что возложил на нее обязанность сообщить детям о постигшей их утрате, сам смалодушничал, не смог.

Тогда он утратил контроль и над собой, и над ситуацией, пока мать не привела его в чувство и не заставила заниматься похоронами.

Он даже не подумал о возможной огласке, но Лиза вместе с его операми сделали все, чтобы смерть Наташи не трепали в средствах массовой информации. Конечно, если бы журналисты захотели раздуть сенсацию, никто не смог бы их остановить, но в последнее время происходит столько нападений на медработников, что решено было не будоражить умы и не вызывать у граждан излишнего сочувствия к людям в белых халатах.

Мстислав Юрьевич не жаловался на здоровье и знал о состоянии дел в медицине только по рассказам сестры и ее коллег. Как человек неглупый и здравомыслящий, он долго не мог понять сути системы, почему на лечение больного ребенка надо собирать всем миром деньги, при этом любой похмельный урод может в любую секунду вызвать «Скорую помощь» совершенно бесплатно. Не понимал, почему врача можно принуждать к бесплатной работе, потому что он «Гиппократу давал», и принимать от него помощь не как помощь, а как наконец-то возвращенный давний долг, словно ты как раз и являешься реинкарнацией Гиппократа, которому доктор имел несчастье «дать». Как можно в кризисные времена позволять себе такую роскошь, чтобы отправлять на температуру тридцать семь и два целую бригаду специалистов?

Долго это повергало его в недоумение, пока Зиганшин не вычитал где-то изречение Цицерона о том, что свободный человек, находясь в рабстве, мечтает о свободе, а раб мечтает о рабах, и все встало на свои места.

Нашему гражданину нужно какое-то поле, где он может почувствовать себя царем и повелителем, вкусить радость обладания рабами. И лучше не придумаешь кандидатов на роль рабов, чем медики. Их всегда можно пристыдить священным долгом и идеей бесценности человеческой жизни, а самых опытных и потому циничных припугнуть уголовной ответственностью.

Поэтому так трудно лечиться реально больному человеку, потому что основная цель – не оздоровление граждан, а удовлетворение их нездоровых амбиций.

Раз медики – бесправные рабы граждан, то можно их и оскорблять, и даже побивать за плохую работу, пусть стараются лучше! Но жестокое убийство врача уже никак не подашь в том ключе, что, мол, сама виновата, плохой специалист. Поэтому в официальных СМИ информация о смерти Наташи не проходила, она обсуждалась только в социальных сетях, в группах медработников, и то достаточно сдержанно, потому что медики понимали, что трагическая гибель молодой женщины на рабочем месте – не повод для спекуляций.

И все равно Зиганшину казалось странным, что есть люди, которые не знают о смерти его сестры.

Подумав, Оксана сказала, что удивление в голосе собеседника звучало искренне, но она ни за что не может ручаться.

– Перескажите весь разговор.

– Он поздоровался, спросил, помню ли я, кто он такой, я сказала, помню. Очень вежливо он поинтересовался, обдумала ли я его слова и что решила, ну, я не выдержала, заплакала и все выложила ему. Он будто меня загипнотизировал, спрашивал, а я и говорила. Наверное, если б знал, то не задал мне столько вопросов.

– Разумно. Дальше.

– А дальше он стал меня утешать, и мне действительно стало легче, – Оксана жалко улыбнулась, – пока я с ним разговаривала, было такое чувство, словно мне наконец дали напиться воды после долгой жажды. Первую ночь я заснула без снотворного и только утром поняла, что, наверное, должна вам рассказать.

– Он вам оставил какие-то свои координаты? Что-нибудь?

Оксана покачала головой, а потом с раскаянием добавила, что неизвестный теперь знает, что полиция в курсе его существования. Она рассказала абсолютно все, о чем теперь жалеет.

Зиганшин только развел руками. Жалей не жалей, а сделанного не воротишь.

Поблагодарив за информацию, Мстислав Юрьевич проводил ее до дверей отдела и остался стоять на крыльце, с неприязнью глядя вслед стройной фигурке в безукоризненно выглаженном летнем костюмчике. Только он стал немного успокаиваться, как эта Оксана снова окунула его в горе, в бессильную ярость оттого, что Наташа осталась бы жива и здорова, если бы только мать Олега Карпенко прислушалась к словам неизвестного доброжелателя!

«Нет, Зиганшин, так не пойдет, – сказал он себе, – если ты хочешь дальше работать и растить Наташиных детей нормальными людьми, а не неврастениками, то будь любезен, сними кастрюлю с молоком своей души с огня бесплодных сожалений!»

Тут взгляд его, бездумно скользивший по фасаду соседнего дома, упал на два голых оконных проема во втором этаже. Там происходил ремонт в своей начальной стадии жертв и разрушений. Рамы были сняты, и хорошо виднелись серые бетонные стены с пятнами штукатурки. Два мужика в забрызганных раствором майках сели на подоконник, достали сигаретки и со вкусом затянулись.

Зиганшин посмотрел на их смуглые довольные физиономии и вдруг сообразил, что именно встревожило его в Васиной квартире.

Вернувшись с осмотра места происшествия, Лиза хотела пойти к себе, но начкрим вышел из своего кабинета навстречу так стремительно, будто поджидал ее.

– Мстислав Юрьевич!

– Елизавета! – сказали они одновременно и засмеялись, так их столкновение походило на свидание влюбленных. Зиганшин сделал широкий приглашающий жест, и Лиза устроилась на облюбованном стуле, думая, что в последний месяц бывала у начкрима в кабинете чаще, чем все предыдущие годы.

– Я хотела тебе…

– Я хотел тебе…

Снова сказали они синхронно и снова засмеялись.