Суть времени Сергея Кургиняна - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Веденеев cтр.№ 10

Не все участники оранжевого митинга являются активистами оранжевого движения. Но если вожди оранжевые, штаб оранжевый, инфраструктура оранжевая и «кочерыжка» оранжевая – то и весь митинг оранжевый. Иначе просто не может быть. Попытка опровергнуть данное утверждение не более правомочна, нежели попытка доказать, что Волга впадает в Тихий океан. Непонимание данного обстоятельства – это диагноз. Причем вполне известный, хорошо описанный – митинговый политический психоз. Кто-то этому психозу поддается, кто-то этот психоз сознательно разогревает. Но психоз – он и в Африке психоз.

Выведя такой психоз за скобки (а как иначе, если речь идет об аналитическом исследовании?), мы обнаруживаем нечто весьма незатейливое и до крайности очевидное. Оранжизм обнаруживаем, вот что.

Впрочем, если разбираться с феноменом Болотной и Сахарова всерьез, то термин «оранжизм» данного феномена не исчерпывает. И вот почему.

Классикой оранжевой революции считается политический проигрыш Кучмы и Януковича на Украине в 2004 году. Ядром оранжевой революции было некое украинское активное меньшинство, которое именуют по-разному – «западенцы», «последователи Бандеры», «греко-католики» и т. д. Да, речь идет об очень консолидированном меньшинстве, которое способно в условиях вялости большинства править политический бал. Недолго, правда, но править.

Если обсуждать митинги на Болотной и Сахарова всерьез, то там тоже политический бал правит некое «меньшинство», которое и враги, и друзья называют «малым народом». Кто-то вкладывает в этот термин определенное этническое содержание. Кто-то – но не ваш покорный слуга. Почему я не вкладываю этого содержания? Да потому, что оно не отвечает реальности. «Малый народ» – полиэтничен. А в каком-то смысле и полисоциален.

Дело тут вообще не в этничности, не в классовом составе и даже не в культурных предпочтениях. Но тогда в чем же?

Ответ на этот вопрос можно получить, если сравнить украинский «малый народ» с российским «малым народом». Что прежде всего бросается в глаза? Что украинский «малый народ» любит Украину. Разумеется, свою, отчасти выдуманную, незалежную, самостийную, беспощадно очищенную от всего москальского, промоскалького и так далее. Но как бы ни патологична была эта любовь, какой бы садизм она ни содержала внутри себя – это все же любовь. И даже страсть. У «малого украинского народа» есть согревающий сердце идеал своей Отчизны. Еще раз подчеркну, что для меня этот идеал так же враждебен, как и средства его достижения. Но, в конце концов, можно уважать и врагов. Украинский «малый народ», в отличие от украинского «большого народа», – это, конечно, враг. Но это враг, которого можно уважать. Который умеет любить, способен к самопожертвованию и так далее.

Зачем я это говорю? А вот зачем.

Если сравнить украинский «малый народ», организовывавший майдан, с российским «малым народом», организующим Болотную и Сахарова, то сразу бросается в глаза, что российский «малый народ» не имеет национального идеала, национальной мечты. И уж, тем более, национальной страсти. Я имею в виду страсть, связанную с идеалом, разумеется. Другие страсти есть, о них позже. Но страсти, связанной с национальным идеалом, нет ни на йоту. Правда же?

Наш «малый народ» выявил это в ходе перестройки-1. И выявляет теперь в ходе перестройки-2. Главное свойство перестроек – национальная безлюбость. Еще раз подчеркну: поскольку сейчас в каждом моем слове определенный оранжевый контингент пытается выискать тот или иной «душок» (то филосемитский, то антисемитский, то иной) – пусть зарубит себе на носу, что сие есть «артель – напрасный труд». Не потому, что я бонтонностью дорожу, а потому, что обществу нужна правда. А правда состоит в том, что и Горбачев, и Яковлев – вполне русские люди. Что напрасно сопрягать их фундаментальную антинациональность с этнической спецификой, да и социальной тоже. Они не интеллигенты. Они не диссиденты. Они не выходцы из элиты. И тем не менее они яркие представители «малого народа», сумевшего совершить перестройку-1 и погубить Советский Союз.

Теперь новые представители этого «малого народа», осуществляя перестройку-2, хотят погубить Российскую Федерацию и не стесняются говорить об этом. Вообще, теперь представители «малого народа» не стесняются ничего. Ибо пришли последние времена. А раз так, то зачем стесняться? Пусть «гады» узнают, что о них думают.

И вот уже госпожа Латынина, вышедшая из интеллигентной среды, в отличие от Горбачева и Яковлева, по сути, прямо говорит, что принадлежит к «малому народу» и ненавидит «большой народ». Свой «малый народ» она называет дельфинами, а «большой народ» – анчоусами.

То же самое ранее сказал господин Минкин. Мол, те, кто голосуют за Кургиняна – это «большинство», состоящий из грязных, омерзительных мух. А голосующие за Сванидзе – это «меньшинство», состоящее из очаровательных пчел. Конечно же, изрек тогда Минкин, мух больше, чем пчел. Ну, и что с того?

Очень демократично, не правда ли?

Господин Берг, еще один представитель «малого народа», высказался совсем уж определенно. Он сказал, что на Поклонную вышел действительно «большой народ», он же русский народ, он же вековечная мерзость, мешающая жить «малому народу» и виновная во всех ужасах нашей истории.

Позитивной страсти, мечты о некоей идеальной России у нашего «малого народа» нет ни на йоту, в отличие от «малого народа» украинского. А вот негативная страсть есть. Ею является ненависть к «большому народу». Наш «малый народ» живет этой ненавистью. Он движим ею. Он особенно распаляется, когда «большой народ» проявляет волю к чему бы то ни было. Ибо у «большого народа», по убеждению «малого народа», воля может быть только рабской и опасной для просвещенного человечества.

Загадка нашего «малого народа» – велика. Ее пытались разгадать многие. И здесь я не буду давать своих разъяснений по этому поводу. Не тот объем исследования, знаете ли. Да и момент не тот.

Я всего лишь хочу сказать, что перестройки наши (предыдущая перестройка-1, нынешняя перестройка-2, новые перестройки, коль скоро нам суждено их пережить) – это не просто оранжевые революции. Это особо пакостные оранжевые революции. Революции, лишенные любой, даже самой извращенной, национальной страсти. Революции, наделенные особым социальным высокомерием, немыслимым нигде в мире. Революции особо угоднические по отношению к врагам России, врагам русского духа. Ибо главная страсть, двигающая эти революции, – ненависть к России и русскому духу. Революции, мечтающие не о власти над объектом под названием Россия, а о расчленении объекта. Не о возрастании объекта, а о его умалении.

Перестройка-1 и перестройка-2 сделаны по одному лекалу. Мол, если удалось тогда, то почему не удастся теперь? Поэтому, описывая сценарии нашего будущего, мы вполне можем опереться на прецедент – а также на то, что отличает нынешнюю ситуации от предыдущей.

Местным управляющим штабом перестройки-1 была пресловутая «Московская трибуна». Этот мозговой центр посылал импульсы в перестроечное «оранжевое тело» – в движения, партии, в митинговую среду. Блокировать эти импульсы было практически невозможно. Все было построено так, что тело дергалось, получая импульсы, строго определенным образом.