Позволяю любить - читать онлайн книгу. Автор: Алина Ржевская cтр.№ 88

— Ты ведь женат на его дочери?

— Да.

— Он может ей рассказать о твоих похождениях?

— Наверное.

— Что будем делать?

Последний вопрос и вовсе привел его в ужас. Барсов решил, что она обо всем догадалась. Судорожно глотнув и прикрыв глаза, он ждал теперь самого худшего.

— Нужно уйти незаметно, — предложила она.

Он почувствовал путь к спасению.

— Я подойду к нему, отвлеку, а ты выйдешь и подождешь меня внизу, — быстро прошептал Толя.

Но Виташ уже был рядом.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна! — любезно поздоровался он. — Весь вечер пытаюсь к вам подойти, но мне постоянно что-то мешает. Вот — удалось только сейчас…

— Я устала, — сухо ответила Аня. — Сегодня душно. Виташ сунул ключи от машины Толе в ладонь.

— Мой зять отвезет вас, если вы не против, — любезно предложил он.

— Очень великодушно с вашей стороны, — улыбнулась она. — Он тоже мне это предложил, но я, вообразите, начала обсуждать с ним вопросы морали…

— Вот как?

— Да. Меня интересовало, как отнесется к его учтивому поступку ваша дочь.

— С пониманием. И я, и она — мы оба полностью поддерживаем вежливый порыв нашего молодого родственника; уверяю вас, я сумею убедить дочь в том, что в поступке Толи нет ничего, кроме великодушного шага.

— О, да вы заботитесь о воспитании дочери! — заметила Аня.

— Какой у вас великолепный наряд, — сделал комплимент Виташ. — А колье — выше всяких похвал. Агат, если не ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Это черный жемчуг.

— Очень редкий жемчуг, — произнес он, подсчитывая в уме, сколько же могло стоить такое колье, в комплект к которому на Ане были надеты еще и серьги, браслет и брошь. — Кажется, вы жаловались на духоту? Толя, принеси, пожалуйста, даме воды.

Барсов встревоженно посмотрел на Аню, боясь покинуть ее. Она лучезарно улыбнулась ему:

— Принеси лучше соку. Ананасового.

— Вы понимаете меня с полуслова, — обрадовался Виташ, когда Толя отошел.

— Чего вы хотите? Хватит рассыпаться в комплиментах, — проговорила она сквозь зубы.

— Обсудить контракт.

— Какой?

— Думаю, вы знаете, что я — владелец предприятия «Биовиталь», которое производит некоторые фармацевтические препараты. А вы — владеете клиникой, которой они нужны…

— Не нужны, — резко отказалась она. — Не хочу, чтобы мои пациенты умирали на операционном столе из-за некачественных лекарств.

— Я не произвожу фальсификаты, еще никто не…

— Прецеденты были, — перебила она его.

Вернулся Барсов со стаканом сока, и Виташ быстро прекратил разговор, перевел его на другую тему.

— Анна Сергеевна, а хотите, Толя для вас споет? — предложил Виташ.

Она усмехнулась:

— Может, вы на пару с ним что-нибудь напоете?

Барсов рассмеялся, пояснил:

— Николаю Иосифовичу медведь на ухо наступил.

— Медведь? На ухо? А может, на всю голову? — смеялась она, сама не понимая почему. — Да еще и потоптался как следует.

— У Толи очень хорошо получается одна вещь, — произнес вдруг Виташ, ничуть не обидевшись на ее выпад, сделал многозначительную паузу. — «Аве Мария».

Аня в этот момент отпила глоток сока и поперхнулась, услышав его слова.

— Скажи, Толя, кто композитор? — спросил у зятя Виташ.

— Шуберт.

Ее рука дрогнула, расплескала сок.

Барсов поддержал ее, ему показалось, что она вот-вот упадет. Виташ взял из ее руки бокал, отвернулся, чтобы поставить его.

— Быстро уходим, — вцепилась в руку Толи она.

— Он все поймет, — пытался Барсов играть по предложенным ею вначале правилам.

— Он уже понял, — досадливо отмахнулась она.

«Откуда он знает о той истории с музыкой Шуберта? — судорожно пыталась понять Аня смысл разговора. — Это не могло быть простым совпадением».

Она так стремительно выбежала в коридор, таща Толю за собой, что охранники не успели среагировать и потеряли Аню из виду. Она тоже не вспомнила о них. Не до того ей было.

Предложение Барсова поехать куда-нибудь она отвергла сразу. Зачем? Они же в гостинице!

Аня подошла к администратору, взяла ключи от номера. Ощущение, что она падает в какую-то бездонную пропасть, не покидало ее с той минуты, как она поняла: Виташ подготовился не на шутку, что-то замыслил, пытается заманить в ловушку, быть может, она уже в ней, не зря же он разузнал о ней так много, даже про «Аве Марию» знает. Эта музыка до сих пор вызывает у нее нервное напряжение. А что это означает? Что нужно выжимать из этой жизни все радости до последней капли! Кто знает, сколько еще осталось радоваться? Значит, надо спешить!

И Аня торопливо затащила Барсова в номер. Такой красавчик — и весь в ее руках! Можно умереть от зависти к самой себе!

— Ты знакома с ним? — спросил Барсов.

Аня не ответила. Ни черта она о Виташе не знает, зато он знает о ней слишком много. Но… потом. У нее найдется способ разобраться. Например, поручить Андрею разузнать для нее и о Виташе что-нибудь этакое — на то он и начальник службы безопасности…

А сейчас есть только она и он, Толя и Аня.

«Да он не умеет целоваться!» — эта мысль ее рассмешила.

Анатолий смутился. Мужчин всегда смущает, когда женщина смеется.

Аня уселась к нему на колени. Медленно стала раздевать. Ее пальцы ловко развязали галстук, он нащупал молнию ее платья, резко дернул.

— Не торопись, — останавливала она. «Как же вы все любите спешить», — подумала Аня. Она зажала в ладонях его лицо, запрокинула его голову и завладела его губами. Он задохнулся, как от сильного удара, и замер, не ощущая ничего, кроме ее губ, властных и незнакомых. Чтобы восстановить дыхание, он должен был в естественном порыве ответить на ее поцелуй, идти навстречу ее губам, ее языку. Они слились в едином поцелуе. Теперь он понял, что такое поцелуй. Оксана его никогда так не целовала, никто его так не целовал. Это был поцелуй страсти, всепоглощающий и жестокий, подчиняющий его себе. Не ожидал он такого от хрупкой и нежной с виду женщины. Она оказалась очень сильной, он был полностью в ее власти.

— Ты снилась мне, — сказал он.

Аня не поверила, снова засмеялась.

Таинственная, загадочная, колдовская — она вся пропитана знанием того, что знают все женщины, Аня… Она — как обжигающий напиток, растекается по его венам, по всему его телу. Влажные ее ладони скользили везде, подчиняли его себе. Кровь стучала в висках, губы болели, язык стал твердым как камень.