Пока ты веришь - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Шевченко cтр.№ 19

Эбигейл не шелохнулась — так и стояла, вытянув перед собой руку со свечкой.

— Это конфеты. Вряд ли ты когда-нибудь такие пробовала.

При слове «конфеты» живот предательски заурчал.

— Возьми. Иначе не уйду.

Просто выбора ей не оставил!

— Доброй ночи, крошка Эби. Завтра нас ждет чудный день.

Услышав, как закрылась за ним ведущая в холл дверь, девушка швырнула на стол нежданный подарок, вытащила из холодильного шкафа первую попавшуюся тарелку и вернулась с ней в свою комнату. Но паштет — а в тарелке был именно паштет из печени — оказался несвежим. Эби сперва съела немного и лишь потом разглядела белое пятнышко плесени на обветренной корке.

Пришлось опять идти на кухню. Опять боязливо ускорять шаг у входа в подвал, где сегодня особенно громко рычало чудовище. Опять искать, чем бы подкрепиться, на этот раз принюхиваясь к каждому блюду.

А конфеты… Конфеты лежали в коробке, каждая в гофреной розетке из хрустящей промасленной бумаги, круглые, шоколадные, присыпанные тертым орехом. И внутри орех, только целый, в нежном сливочном креме. Эби лишь одну взяла, попробовать…

А пустую коробку утром выбросила. И ленточку тоже…

Сидда Бейнлаф вернулся в Салджворт утренним поездом.

У вокзала его ожидал экипаж, но Бейнлаф не торопился. Присел к чистильщику обуви у выхода на перрон и флегматично наблюдал, как мальчишка трет щетками его ботинки, старые, разношенные, а потому невероятно любимые. Иногда Сидда думал, что он станет делать, когда придет пора отправить ботинки в утиль. В чем будет ходить? Как?

Он часто думал об этом. Чаще даже, чем о том, как станет жить, когда в утиль отправят его самого. Все-таки возраст — седьмой десяток пошел на убыль. Здоровье уже не то. Глаза подводят. Руки — только и осталось, что перо держать. А раньше, бывало, в каждой по револьверу, в ушах ветер свистит… Доктор уши велел беречь. Какой уж тут ветер? Да и пустое. Это по молодости кажется, что ты, на коне лихом да во всеоружии, — герой-боец. А потом понимаешь: пешка ты, не больше. И при офицерских эполетах пешка, фигурка бестолковая. А тот, кто фигурки двигает, не в поле пукалками размахивает, а в чистом кабинете сидит, перышком скрипит, уши от ветра бережет. И к пятидесяти годам Сидда себе такой кабинет заимел. Небольшой поначалу. После — попросторнее. А одиннадцать лет назад занял уже тот, из которого, думал, только вынесут его. Но, может, придется и на своих двоих уходить. Вот завалит это дело — как пить дать придется.

А куда ему идти?

Семьи не завел — не с его работой. К домашнему покою не приучен. Приятелей, таких, чтобы не о деле поговорить, а просто за жизнь, из-за профессиональной скрытности так и не заимел. Живность, кошки всякие, псины, — все не про него. Коротать недолгий век в пустой квартире с угрюмой экономкой? Увольте! То есть и не думайте, чтобы уволить!

Сидда Бейнлаф еще послужит. Республике послужит, народу.

Это он, народ, думает, что Сидда ему не нужен, что можно как-то и без контрразведки жить, особенно в мирное время, и знать не знает, что не бывает его, мирного времени. Никогда. А значит, без Сидды и его ведомства не обойтись.

— Доброе утро, шеф! — Кентон, адъютант, служивший при Бейнлафе четвертый год, ожидал его у экипажа. — Домой или в управление?

— В контору.

— Фрэнк, в контору! — Отдав распоряжение кучеру, молодой человек распахнул перед начальством дверцу. — Как прошла поездка?

— Поездка неплохо, — Сидда вспомнил мягкое купе, вежливых проводников, живописные виды, открывавшиеся из окон. — А прием у Гринсла — хуже некуда. Лютует старик. Сказал, если не разберемся с делом Лленаса…

Шеф Бейнлаф, не продолжая фразу, хлопнул ладонью по кулаку. Ничего хорошего этот жест не означал.

— Кофе мне, — затребовал Сидда, добравшись до кабинета, а в кабинете — до любимого не меньше ботинок, изрядно уже продавленного кресла. — Кофе, последние материалы по делу и через полчаса всех сопричастных сюда.

Госпожа Марджори, сухопарая, не первой молодости шатенка с постным вытянутым лицом и при этом невероятно живыми темными глазами, зная предпочтения шефа, принесла сначала кожаную папку, до обидного тощую, а после — поднос с кофейником и тихо присела за столик в углу, готовая записывать каждое прозвучавшее слово.

А слова на язык Бейнлафу просились такие, что никак для записей не годились.

— Ну что, господа? — спросил он у собравшихся вскоре подчиненных.

Господа уныло молчали.

— Плохи наши дела? Вернее, одно дело. Никак, да? Мало того что чужака не нашли, так еще и конкурентов у себя под носом проморгали?

Господа заинтересованно приподняли головы.

— Начнем сначала. — Сидда любил начинать сначала, и дружный удрученный вздох десятка агентов не заставил его отказаться от этого. — Итак, летом прошлого года внешняя разведка донесла об оживлении по ту сторону гор. Гилеш, который мы привыкли рассматривать как мирного соседа… мирного и обнищавшего соседа, неожиданно стал наращивать промышленный и военный потенциал. Откуда они получили поддержку, все прекрасно знают. Стаффа и прежде не скрывала своего интереса, явно не бескорыстного. Но это их дела, и официально Линкарра не может вмешаться в этот союз, даже если Гилеш превратится в скором времени в одну из провинций Стаффы… Хоть республике, конечно, крайне невыгодно иметь под боком гигантского спрута вместо хлипкой мокрицы. Однако нас с вами внешняя политика касается постольку-поскольку. Нас с вами должно интересовать другое. А именно то, что среди прочих донесений из-за гор проскочило известие о том, что Гилеш использует некие, цитирую, «принципиально новые технические разработки». И эти новшества приходят к ним отнюдь не из Стаффы, а якобы создаются непосредственно гилешскими технарями… всего пару веков назад изобретшими колесо, да? Естественно, никто в эту чушь не поверил. А через время зацепились за одну ниточку, ведущую к нам, в Линкарру. Неловко, признаю, зацепили, так, что сразу и оборвали. Но кое-какие бумаги смогли перехватить. И в этих бумагах наткнулись на имя некоего Дориана Лленаса, уроженца Салджворта, магистра третьей степени посвящения, известного изобретателя и вообще крайне странного господина. И дело передали нам.

Господин Бейнлаф прервался, чтобы отпить воды. Пригладил седую, но пышную еще шевелюру и продолжил:

— Дело передали нам, а все, что удалось узнать почти за год: сам мэтр Лленас непосредственно в связи с Гилешем не состоит. И значит, либо существует сложная и длинная цепочка агентов, через которых он продает свои изобретения за горы, либо, что более вероятно и следует из его образа жизни и состояния банковских счетов, ничего наш маг не продает, но есть некто, имеющий доступ к его работам и тайно обогащающийся на этом. В пользу второй версии говорит и то, что изобретения мэтра Дориана в большинстве своем не нашли признания в Линкарре и не принесли ему ни богатства, ни особой славы. А наш предприимчивый некто, взяв за основу наработки Лленаса, клепает что-то свое. И продает в Гилеш потому, что в Линкарре специалисты могут уличить его в присвоении чужих работ.