Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Фредерик Старр cтр.№ 91

Первое сооружение представляет собой скромный куб, увенчанный куполом. С начала Х века это, вероятно, был мавзолей Насра II, покровителя Рудаки ^[660]. Он сохранился благодаря тому, что в какой-то момент полностью был покрыт песком и оставался в таком состоянии на протяжении нескольких веков. Особенности этого примечательного сооружения поражают с первого взгляда. Во-первых, это тщательно спроектированное здание, в котором геометрия и пропорции каждого элемента точно подогнаны по масштабу, чтобы достичь монументальности в небольших пределах. Для этой цели неизвестный архитектор слегка сузил к концу куб, тем самым взгляд смотрящего устремляется вверх до галереи и купола над ней. Во-вторых, купол мало чем отличается от куполов буддийских сооружений региона ^[661]. В-третьих, каждая часть внутренней и внешней частей куба (включая неожиданные классические угловые пилястры, оживленные жженым кирпичом) выложена в виде разнообразных геометрических фигур. Эти сочетающиеся друг с другом части сооружения придают многоплановости в целом спокойной форме. И, в-четвертых, симметрия фасадов и входов в виде арок, расположенных внутри утопленных прямоугольных панелей, говорит скорее о домусульманском прошлом Центральной Азии, чем об исламском будущем. Неудивительно, что разные писатели прослеживали прототип этого сооружения в манихейских храмах-обсерваториях, персидских и согдийских мемориальных сооружениях ^[662].

Узбекский ученый Шамсиддин Камолиддин представил убедительные доказательства буддийского происхождения этого проекта. Он отмечает, что орнаменты в кирпичной кладке внешней стороны структуры повторяют ранние узоры из Варахши, а верхняя конструкция включает в себя буддийскую мандалу. Затем он предполагает, что здание является точным воспроизведением находившейся неподалеку древней гробницы, которая была построена для буддийской принцессы из Китая, восставшей против китайских властей и укрывшейся в вихаре ^[663].

Если гробница Исмаила Самани смотрит в прошлое, то мавзолей в Тиме указывает на будущее. Датируемое 977–978 годами, это небольшое сооружение (5,5 метра с каждой стороны) построено на два поколения позже гробницы в Бухаре, что показывает, насколько быстро устоялись новые ценности ^[664]. Это сооружение не поражало зрителей, а внушало им священный трепет. Зодчий, опять-таки неизвестный, создавая его, представлял, что посетители не будут ходить вокруг, а будут изумленно стоять на месте непосредственно перед очень высоким порталом в виде арки, или пештаком, который он возвел как театральный фасад, над единственным входом. Это приспособление концентрирует внимание зрителей на внутренней гробнице и на неизвестном, похороненном в ней. В сооружении нет ничего классического. Несмотря на очень малый размер, оно предшествует массивной имперской архитектуре, ставшей нормой во всей Центральной Азии и во всем мусульманском мире.

У гробницы Исмаила зрители чувствуют себя независимыми и уважающими себя людьми, в то время как мавзолей в Тиме уменьшает их до статуса смиренных подданных, уважительно склоняющихся перед властью, в данном случае перед религиозной. Бухарская гробница, если привязывать ее к государству, прославляет мирское, ее ценности интеллектуальны и эстетичны. Мавзолей в Тиме, наоборот, прославляет благочестие святого человека, похороненного там, и господствующий авторитет традиционалистского религиозного общества, членом которого он предположительно был. Совпадение ли это, что в период между двумя датами – около 944-го и 977 года – действительная власть Саманидского государства резко пошла на убыль и с ней пошло на убыль интеллектуальное и эстетическое самоуважение эпохи Рудаки, в то время как сословие богословов (улемов) набирало силу?

Покровитель Рудаки, саманидский правитель Наср II, был человеком со сложным характером. Болезненный ребенок, он стал правителем в возрасте девяти лет, когда его отца убили в связи с расхищением казны ^[665]. Столь юный мальчик-правитель легко поддавался влиянию визиря Джайхани, а затем много лет находился в поиске себя. Это сделало Насра таким импульсивным, что визирь и придворные взяли за правило выполнять его требования только по прошествии двух дней.

Но в то же время он позже стал покровителем культуры. Его интерес к ней был искренним, и дошедшие до нас описания его собраний, или маджлисов, изображают его с интересом и пониманием участвующим в дискуссиях.

Именно Наср назначил преемником Джайхани мудрого Балами – для продолжения перевода и сокращения огромной, имеющей большое влияние работы «История пророков и царей», которую уроженец Каспия – историк ат-Табари – недавно выпустил на арабском языке ^[666]. Правитель понимал, что эта пространная история мира, переведенная, сокращенная, со своевременно внесенными изменениями, благоприятными для его собственной династии, сможет укрепить положение Саманидов.

Не помешало и то, что Саманиды являлись наследниками богатой культуры письменного слова. Любовь к письму была настолько велика в Бухаре, что, когда Джайхани отправил посла Абу Дулафа в Китай, никто при его возвращении не удивился по поводу издания им длинного манускрипта, описывающего все, что он там видел. Многие книжные лавки, заполонившие площадь возле одной из трех главных мечетей города, предлагали этот и бесчисленное количество других тщательно переписанных трудов на различных языках. Конкуренция среди торговцев книгами привела к снижению цен. Один покупатель, молодой Ибн Сина, не хотел брать книгу, на которую наткнулся в одной такой лавке, поскольку она имела целью объяснить то, что молодой ученый считал непостижимой метафизикой Аристотеля. Но когда продавец побежал за ним по улице, предлагая снизить цену, Ибн Сина уступил. Эта случайная книга стоимостью три золотые монеты оказалась руководством аль-Фараби по «Метафизике» Аристотеля. Ее прочтение стало событием, изменившим всю жизнь врача и философа ^[667].