Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Фредерик Старр cтр.№ 30

Народ Согдианы был также образован в области математики – и по очень практичной причине: хорошо считать требовала жизнь. Еще одно письмо от 313 года до нашей эры написал самаркандский торговец из Синьцзяна своему партнеру, оставшемуся дома. Он решительно требовал: «Вы должны напомнить Варзакку, чтобы он отозвал депозит; рассчитайте сумму, и, если он захочет удержать ее, вы должны добавить проценты к капиталу и выдать документ о передаче денег» ^[176]. Аналогичные письма, несомненно, ежедневно писали торговцы из Бактрии, Хорезма, Маргианы и других районов Центральной Азии. Как можно быть торговцем, не умея читать транспортные накладные, составленные грузоотправителем, аккредитивы и сопроводительные документы? Как торговец может вычислить вес нескольких сотен упаковок, зная вес одной из них, если он не умеет умножать? А когда товары нужно разделить в определенном соотношении, необходимо уметь вычислять доли.

Прежде всего торговцы должны были понимать, как заключать контракты и обеспечивать их исполнение, как привлекать инвесторов, переводить ресурсы из одной денежной единицы в другую и выполнять сложные финансовые операции на расстоянии свыше нескольких тысяч километров. Эти навыки стали распространенными в Европе, но только по прошествии более пятисот лет. В Китае, который оставил ведение торговли на больших расстояниях иностранцам, эти навыки также развивались медленно, в то время как аборигены Центральной Америки при всех их навыках не смогли развить эти качества таким образом, чтобы вносить новшества в свой быт ^[177]. То, что они были отточены до такой превосходной степени в Центральной Азии, неудивительно, поскольку это был мир конкуренции, в котором даже небольшая ошибка приводила к убыткам.

В силу специфики своего дела торговцы (сознательно или нет) стали «передатчиками» не только товаров, но и знаний, привнося свой прагматизм в решение любой проблемы, возникающей перед ними. Этот практический склад ума, присущий торговцам и культуре Центральной Азии в целом, гарвардский историк Ричард Фрай назвал «коммерческой секулярностью» ^[178]. По прошествии нескольких веков, когда мусульмане должны были выбирать среди четырех конкурирующих систем исламского права, жители Центральной Азии в подавляющем большинстве выбрали ханафитский мазхаб, отличавшийся наиболее практичным подходом к вопросам повседневной жизни и принимавший существующие нормы и правила торговли.

Спрос на грамотность и умение считать выходил далеко за пределы мира торговли. Письменные законы регулировали социальную и экономическую жизнь в большинстве районов Центральной Азии ^[179]. Китайские источники сообщают, что законы домусульманской Согдианы были записаны и хранились в одном из храмов ^[180]. Вопросы, касающиеся брака, развода, собственности и налогообложения, регулировались письменными нормами. Сложно устроенные общества Центральной Азии требовали наличия таких же сложных законов. Такая экономически важная практика, как орошение (ирригация), описывалась с точки зрения прав собственности, принудительного отчуждения земли, компенсации землевладельцам и так далее. Распространенность многоженства (задолго до ислама), несомненно, усложняла наследственное право (также зафиксированное в письменных источниках) ^[181]. Маленькая группа государственных деятелей вела тщательный учет всех правовых сделок. При необходимости они вели переписку друг с другом, как это делается сегодня, а также с представителями других социальных групп.

Откуда мы получили эти сведения о давно исчезнувшем мире? Все благодаря пастуху, который в 1933 году на вершине горы в Южном Таджикистане заметил в пыли крышку горшка. Она накрывала горлышко большого глиняного сосуда, спрятанного полтора тысячелетия назад правителем Пенджикента по имени Деваштич, который спасался от приближающейся арабской конницы. В горшке на горе Муг было не золото и серебро, а десятки официальных документов, написанных на пергаменте. Тщательно запечатанный воском и смолами, он сохранил свое содержимое до 1933 года ^[182].

Читая эти древние споры о законах и правилах, понимаем, что цивилизация Центральной Азии до арабского завоевания придавала большое значение технической грамотности и знаниям как таковым. Что вполне понятно, так как от этого зависело само выживание городов-оазисов. Торговля, производство, строительство, городское управление – везде были нужны специальные технические знания. Для оросительных систем, например, требовались способы расчета ширины и глубины оросительных каналов, диаметра подземных каналов («керезе») и размера выходных шлюзов, чтобы можно было регулировать объем воды, который проходит через них.

Уважение к знаниям и техническому мастерству было естественным в обществе, которому требовалось поднимать сотни тонн воды ежедневно для орошения полей, удовлетворения хозяйственных потребностей либо для общественных бань. При выполнении этих задач жители Центральный Азии использовали девять различных видов техники, в том числе ветряные мельницы. Все эти механизмы они либо изобрели самостоятельно, либо переняли у других народов ^[183]. Советский инженер в 1920-е годы подсчитал, что с помощью древних центральноазиатских водоподъемных колес («чигирь» или «чарх»), которых когда-то были тысячи, достигался тот же уровень орошения, как и при современной системе ирригации, но при этом требовалось на 30–50 % меньше воды ^[184]. Орошались только приподнятые грядки, а не вся земля, что было неэффективно и к тому же приводило к засолению, которое уничтожило много пахотных земель Центральной Азии. Умельцы, ответственные за такие продуманные и эффективные устройства, неизбежно становились уважаемыми членами общества.

Можно возразить, что другие народы (на Ближнем Востоке, в Азии, Мексике или Южной Америке) в те годы тоже строили сложные системы орошения. Не может быть подвергнуто сомнению, что в Центральной Америке, например, также было огромное количество рабочих для управления системами орошения. Но ни в Центральной Америке, ни в Азии, ни на Ближнем Востоке эта деятельность не привела к подобной систематизации знаний в области гидротехники, не говоря уже о ее поддержании в течение многих веков.