Архипелаг Грез - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Прист cтр.№ 40

За недолгое пребывание Шильда на островах Архипелага он не видал еще живого трайма и не встречал очевидцев, которым бы тот попадался. В принципе, для обитания этих тварей годились любые острова, но предпочтительные места – влажные тропические леса, в массе своей встречающиеся на Обракских и Серкских островах. Треллин относился к Большим Обракским островам, большую часть его поверхности покрывали джунгли.

Выбирая Форт в качестве нового дома, Шильд учитывал массу условий, однако главным из них стал сухой климат острова, покрытого лавой и песком. Да, и на Форте встречались колонии траймов, но мало кто верил в возможность встречи с ними. Временами их кто-нибудь замечал в стене старого дома или на островке невозделанной почвы, но почти никогда их не видели в городах и в жилищах людей, а потому особой угрозы для человека существа эти не представляли.

Проведя на острове пару нервозных недель, Шильд постепенно удостоверился, что ситуация и впрямь не критична, и в конечном итоге сумел выбросить мелких тварей из головы.

Аланья Мерсье по-прежнему шагала впереди, хотя жара, по всей видимости, начала донимать и ее. Платье налипло между лопаток, под мышками темнели влажные пятна. Она сдернула с себя шляпу и рассеянным жестом отшвырнула в траву. Убор пролетел по воздуху, приземлившись в раскидистый папоротник. Шильд, подмечавший в поведении спутницы каждую мелочь, всерьез забеспокоился.

Тропа расширялась, стала неровной и каменистой. Аланья замедлила шаг, позволяя ему поравняться. Шильд догнал ее и пошел рядом. Время от времени он заглядывал ей в лицо и пытался понять, что у спутницы на уме. При дневном свете ее черты не казались уже такими загадочными, как во мраке часовни, – большой рот, полные губы, глубоко посаженные глаза; каштановые волосы были гладко зачесаны и собраны на голове в пучок. Не будучи красавицей в традиционном смысле слова, она, бесспорно, обладала некоторым экзотическим магнетизмом. Шильд получал удовольствие уже оттого, что идет рядом, и это ощущение заглушало собой все остальные.

Впереди сквозь деревья показался просвет неба – путь лежал под гору.

Лес редел, началась тонкая полоса кустарника и камней, постепенно переходящая в скалы. Они шли, осторожно разбирая дорогу: в любой момент можно было споткнуться о камень, торчащий из-под земли. Гнетущие страхи по поводу насекомых уходили на задний план.

Со скал вдруг открылся чарующий вид на море. Шильд замер. Его спутница, ни на минутку не задержавшись, продолжила путь вдоль обрыва.

– Дом там, внизу! – крикнула она.

Головокружительная панорама воодушевила его, а сильный бриз с моря немного взбодрил. Аланья же стремительно удалялась. Он неохотно последовал за ней по пологому спуску, где в каменистой породе были продолблены импровизированные ступени. Дорога вилась вдоль скалы, наклон становился все круче, и, наконец, спутники вышли к живописной природной нише. Частью на выровненной площадке, частью на сваях стояла деревянная хижина с просторными окнами на море. Позади дома виднелась тропа. Она вилась по пологому склону и терялась в буйной растительности – как видно, еще один путь через лес.

Вдоль фасада домика тянулся широкий балкон. На нем – качели с мягким сиденьем под цветастым тентом. Аланья забралась на них, поджала под себя ноги и принялась раскачиваться, игриво поглядывая на Шильда.

Эти утесы Шильд однажды уже видел, только на рассвете и с моря, когда паром еще только причаливал к острову. Они подплывали с юго-западной стороны, там, где море бьется о скалистые берега. Это было известное место, запечатленное на многих картинах и фотографиях. Одно из таких полотен висело в кают-компании парома, на котором Шильд пересекал проливы. Среди достопримечательностей Архипелага Треллинские утесы не знали себе равных. Немногим доводилось любоваться такой красотой – на частной территории, принадлежавшей горстке избранных, располагалось не так много имений.

Взгляду Шильда открылся восхитительный вид на море и далекие берега. Посреди моря виднелись девять-десять больших островов. Земная твердь темными глыбами восставала из бирюзовой пучины в обрамлении пенистой полосы прибоя, что плескалась о песчаные пляжи. В безоблачный день ближайшие острова просматривались в мельчайших деталях; отдаленные – словно таяли в дымке.

Шильд толком не знал ни топографии, ни очертаний островов, но один из них показался знакомым – пожалуй, тот, самый крупный на западе, и есть Большой Обрак, последняя пересадка в его долгом и утомительном путешествии. Шильду никак не удавалось запомнить все клочки суши, лежавшие на его пути и даже в непосредственной близости к Форту. Из-за войны гражданские лица не могли достать точную и актуальную карту Архипелага.

Всего в Архипелаге было несколько тысяч обитаемых островов и несметное множество рифов, крохотных пятачков и скальных выступов, торчащих из-под воды. Срединное море, не будучи целостным океаном, опоясывало мир непрерывным кольцом. Говорили, что его невозможно проплыть по прямой, не натыкаясь каждые пару часов на какой-нибудь клочок суши. Архипелаг изобиловал островами, и с любой точки на краю даже самого мелкого из них виднелись очертания по меньшей мере семи его обитаемых собратьев, а то и целого континента.

Молодые люди вроде Шильда тысячами бежали с материка. В основном от войны, по крайней мере, до сих пор это было вполне официальной альтернативой призыву. И хотя законы его родной страны не давали возможности возвращения тем, кто отправился в добровольное изгнание, большинство уклонистов считали, что с окончанием войны правительство рано или поздно объявит амнистию.

Впрочем, бежали не только от военной службы. Сочетание неустойчивого нейтралитета и наличия более двухсот демократически избранных парламентов, весьма отличных друг от друга, превращало Архипелаг в непостижимый клубок законов, государственных систем и местных традиций. Человек, которому удалось сбежать на острова, мог ехать куда вздумается и вести весьма вольную жизнь. Архипелаг Грез становился прибежищем для любого, кто решился перечеркнуть прошлое и все начать заново, с чистого листа.

Самого Шильда сюда привела неспособность разобраться с женщинами – вернее, с одной женщиной по имени Борбелия. Они прожили вместе три года, и все это время Шильд совмещал эти отношения с еще двумя дамами сердца. Рано или поздно обман должен был вскрыться, что и случилось. Запутавшись в шумных разбирательствах и эмоциональных драмах, единственным выходом для себя он счел бегство. Шильд понимал, что лишь ищет оправдания предательству и что будь он более сильным по характеру человеком, то остался бы и взял ответственность за свои действия на себя. Однако идея бежать и начать новую жизнь так сильно овладела им, что он просто не смог сопротивляться.

Неудивительно, что жители острова питали смешанные чувства к лавине беженцев-северян. С одной стороны, эмигранты ввозили с собой деньги, и на их содержание выделялись щедрые гранты от государства. Приезжие владели технологиями, делились изобретениями, развивая на Архипелаге техническую инфраструктуру. Больницы и школы, коммерция, быт, искусство, коммуникации – все эти сферы переживали активное возрождение, и качество жизни на островах год от году повышалось. Вместе с тем островной образ жизни оказался под угрозой: языки и культура, обычаи и традиции, семейный уклад претерпевали заметные изменения. Многие возмущались и пытались сопротивляться.