Петр II - читать онлайн книгу. Автор: Николай Павленко cтр.№ 18

Лефорт тоже отмечал возросшее могущество князя: «Здесь никогда не боялись и не слушались так покойного царя, как теперь Меншикова, все преклоняются перед ним, все подчиняются его приказаниям и горе тому, кто его ослушается». В очередном донесении Лефорт писал: «Меншиков продолжает сажать в темницу не только тех, которые совершили какое-нибудь государственное преступление, но и всех тех, которые находят что-нибудь сказать против его верховной власти. Такие насилия возбуждают неудовольствия, правда, что его все очень боятся, но зато и ненавидят».

Против усиления могущества светлейшего князя роптали не только светские вельможи, но и духовные иерархи. Едва ли не самый влиятельный из них, Феофан Прокопович, человек осторожный и ловкий, все же однажды осудил всесилие Меншикова: «Государыня императрица благоволила немного ошибаться в том, что светлейшего князя изволила допустить до всего, за что все на него негодуют, так что и ее величеству не очень приятно, что она то изволила сделать… А ныне многие негодуют, особенно за светлейшего князя, что ее величество изволила ему вручить весь дом свой, и Бог знает что будет далее». Министр иностранных дел Франции в письме своему представителю в России писал 2 сентября 1727 года, то есть накануне падения Меншикова: «Всеобщее недовольство русских неограниченной властью князя Меншикова недавно только обнаружилось» ^[44].

Иоганн Готфрид Таннауэр.

Портрет Марии Александровны Меншиковой

Меншиков не довольствовался предстоявшей женитьбой великого князя на своей дочери. Он попытался укрепить свое положение еще одним брачным союзом с царствующей фамилией и вознамерился женить своего сына Александра на великой княжне Наталье Алексеевне, сестре императора. Однако предполагаемая невеста ответила решительным отказом, причем высказала его «очень резко в презрительных выражениях, весьма глубоко поразивших князя Меншикова».

В обстановке, когда отовсюду раздавались голоса осуждения его намерениям, Меншикову ничего не оставалось, как спешно оформить брачные узы.

23 мая одиннадцатилетний Петр прибыл к Меншикову просить руки его шестнадцатилетней дочери Марии. Накануне, 22 мая, светлейший имел беседу с церковными иерархами. Предметом разговора было обсуждение церемонии помолвки.

Меншиков чувствовал себя настолько уверенно, что позволил себе издать указ: «Его светлость генералиссимус изволил объявить, что завтрашнее число его императорское величество по воле Всемогущего Бога соизволит публичный сговор иметь к брачному сочетанию на старшей его светлости дочери светлейшей княжне Марии Александровне и чтобы послать с ведомостью к прочим Верховного тайного совета особам. А Синоду, Сенату и генералитету о том уже объявлено от дому его светлости». Собравшимся Остерман объявил, что царь избрал в супруги княжну, старшую дочь князя Меншикова; «намерение его царского величества таково, чтобы обручение было празднуемо теперь же» ^[45].

Само обручение состоялось 25 мая 1727 года в торжественной обстановке. Совершил его новгородский архиепископ Феофан Прокопович. На молебствии присутствовали члены Верховного тайного совета, Сената и Синода, а также генералитет и иностранные послы. Затем играла музыка, били в литавры, присутствующие поздравляли помолвленных и будущего тестя.

В Петербурге носились слухи, что согласие на брак Петра на одной из дочерей Меншикова якобы дала его бабка, царица-инокиня Евдокия Федоровна Лопухина. Французский поверенный в России Маньян позднее доносил: «Уверяют, что как только государыне [Евдокии Федоровне] была возвращена свобода, князь Меншиков послал ей сейчас же с верным человеком образчик письма, которое она должна написать своему внуку» ^[46].

Остается загадкой, почему Петр избрал в супруги старшую дочь Марию, которую сам называл «статуей», а не младшую Александру, обладавшую более привлекательной внешностью. Вероятно, уже в это время Петр, согласившись на помолвку, не придавал ей серьезного значения, действуя под давлением будущего тестя, которому не терпелось совершить все церемонии как можно скорее: в августе намечалось уже отпраздновать свадьбу.

Александр Данилович форсировал события всеми доступными ему способами, в том числе и угрозами. Ходили слухи, что жениху и его сестре через вторых лиц передавали, что в случае отказа жениться обоих ожидали большие неприятности. Об этом в июне 1727 года сообщал Лефорт:

«Из всего видно, что он [Петр II] сделался женихом, чтобы только уступить Меншикову и отвязаться от его просьб; мне даже кажется, что последний дал знать ему через известную женщину, что, если он не исполнит желания покойной императрицы, ему будет худо, о чем царь советовался с своею сестрою и для собственного сохранения решили так поступить».

На следующий же день после помолвки Меншиков вместе с семьей, невестой и женихом отправился в Петергоф. И здесь, как и в столице, он находился неотлучно при императоре. Светлейший не увлекался охотой, но охота была любимым занятием Петра II — что ж, ради большой цели пришлось пойти на маленькие жертвы; Меншиков вместе с Петром несколько раз ездил на псовую охоту. И даже тогда, когда Меншикову приходилось отправляться в свою загородную резиденцию Ораниенбаум или в Кронштадт для осмотра работ, будущий зять не оставался без надзора — его общество составляли либо невеста, либо ее мать Дарья Михайловна, либо другие члены семейства Меншиковых.

10 июня Меншиков возвратился в столицу. На следующий день туда же прибыл Петр. Поселился он во дворце Меншикова.

Меншиков старался привлечь внимание жениха к своей дочери и с помощью ее женских прелестей. Тот же Лефорт извещал свой двор 7 июня 1727 года, что между покоями жениха и невесты была прорублена дверь, что позволяло им общаться в любое время суток. Однако никаких чувств к невесте юный император не испытывал и вел себя по отношению к ней подчеркнуто холодно. «Петр II совсем не любит свою невесту», — доносил Лефорт. По его словам, Меншиков даже выговаривал императору, что тот мало заботится о своей невесте, на что Петр будто бы отвечал так: «Разве не довольно, что я в душе люблю ее, ласки излишни, а что касается до женитьбы, то Меншиков знает, что я не имею никакого желания жениться ранее 25 лет».

После помолвки Мария Александровна была окружена заботой и вниманием: ее стали величать ее высочеством «благоверной государыней Марией Александровной». 13 июня 1727 года Верховный тайный совет утвердил сумму на содержание невесты и ее штат. Среди женщин царствующего дома она пользовалась наибольшим почетом: на ее содержание было выделено 34 тысячи рублей в год, а ее штат состоял из 114 человек, в то время как штат царевны Натальи Алексеевны и Елизаветы Петровны состоял из 113 человек у каждой, а на их содержание ассигновалось по 32 тысячи рублей.