Виктор Тихонов творец "Красной машины". КГБ играет в хоккей - читать онлайн книгу. Автор: Федор Раззаков cтр.№ 54

— Что вы хотите этим сказать? — пока еще не слишком понимая, куда клонит собеседник, спросил Тихонов.

— Только одно: при определенном развитии игры сердце Леонида Ильича может не выдержать эмоциональной нагрузки. И если с ним, не дай бог, случится что-то ужасное, вина за это будет лежать и на нас с вами, Виктор Васильевич.

— А что вы имеете в виду под словом «ужасное»? — попытался уточнить Тихонов.

— Он может либо умереть, либо заработать тяжелейший инсульт.

— И что вы предлагаете?

— Надо попытаться этого не допустить. Сделать так, чтобы эмоциональный фон в этом матче не осложнил, а улучшил самочувствие нашего генсека.

— Вы предлагаете мне проиграть ЦСКА? — прямо спросил тренер.

— Зачем сразу проиграть? Почему такие крайности? Очки на финише нам самим нужны, поэтому речь идет хотя бы о ничейном результате.

— Как вы себе это представляете, Леонид Сергеевич? Мы играем с ЦСКА, а не с саратовским «Кристаллом», который занимает последнее место в турнирной таблице. Сыграть вничью с ЦСКА можно только в том случае, если сами армейцы согласятся на это. Они согласны?

— Если мы с вами сейчас договоримся, то и проблему с армейцами можно будет решить. Конечно, не нашими усилиями, а стараниями других людей.

— То есть, вы предлагаете мне участвовать в договорном матче? Вам что, позвонили из Москвы и предложили этот вариант? Или инициатива исходит лично от вас?

— Какое это имеет значение, если речь идет о здоровье Генерального секретаря нашей партии, лидере нашего государства? Я же вам говорю, что тот случай, который произошел с ним на матче с «Дуклой» со всей серьезностью поставил вопрос о том, что отрицательные эмоции Брежневу категорически противопоказаны. На работе его от этого изолируют врачи, которые следят за ним круглосуточно. Ему установлен укороченный рабочий день. Его ограждают от негативной информации. Его даже уговорили бросить курить, хотя он был заядлым курильщик с многолетним стажем. Но заставить его не посещать хоккейные матчи никто не может. Это его единственная отдушина, как и охота. Но если на последней он расслабляется, то на хоккее все чаще огорчается, поскольку его любимый ЦСКА показывает не самую стабильную игру.

Слушая эту речь, Тихонов пытался понять — шутят с ним, или говорят серьезно. Подобных ситуаций в его многолетней спортивной жизни еще никогда не было, поэтому он был крайне обескуражен происходящим и не знал, как себя вести. Как сделать так, чтобы и генсека в могилу не свести, и свою честь не запятнать участием в договорном матче.

— Значит, в Москве кто-то решил, что Брежнева можно спасти, устроив перед ним договорную игру? — произнес Тихонов, едва его собеседник замолчал. — Но что будет, если Леонид Ильич вдруг догадается о том, что перед ним две команды ломали дурочку? От этого его инсульт не хватит?

— Если все сделать так, чтобы комар носа не подточил, то никто ни о чем не догадается, — стоял на своем Котлов.

— А если кто-то из участников этой игры проболтается? Ведь в эту аферу будут вовлечены десятки человек — минимум сорок, если считать игроков обеих команд. Вы об этом подумали? К тому же, кто вам сказал, что уговорив меня, вы уговорите игроков моей команды? Балдериса, Воробьева, Бескашнова и других — они ни за что не пойдут на такой подлог. Или вы хотите воздействовать на них с помощью административных мер? В таком случае это нанесет серьезный удар по нашей идеологии. Ведь мы со всех трибун провозглашаем, что спорт у нас — это честное противостояние. А что получается на деле?

— Есть такие случаи, когда и в армии можно нарушить устав, — продолжал возражать Котлов, правда, делал он это уже как-то вяло, без энтузиазма. И Тихонов поймал себя на мысли, что его собеседнику и самому эта инициатива, рожденная, видимо, в головах каких-то московских начальников, не по нутру. Но он, как чиновник, как законопослушный член партии, вынужден эту инициативу поддержать.

— Я предлагаю подойти к этому вопросу еще и с другой стороны, — уловив настроение своего собеседника, Тихонов решил перехватить инициативу. — Мы живем с вами в Латвии, где очень сильны националистические настроения. Если латыши вдруг узнают, что их любимая команда участвовала в договорном матче, да еще в паре с ЦСКА, это сыграет на руку националистам. А это уже попахивает проблемами политического толка. И если, не дай бог, на этой почве возникнут волнения, то те, кто затеял эту историю в Москве, сумеют уйти от ответственности, а в роли стрелочников назначат нас с вами. Двух русских людей, которые втянули латышскую команду в авантюру. Вам этого хочется?

По тому, как побледнело лицо у Котлова, тренер понял, что его последний спич произвел на него нужное впечатление. Стало вдруг понятно, что когда хозяин кабинета соглашался участвовать в этой афере, ему даже в голову не могло придти, что она может носить политический характер. И только слова тренера открыли ему на это глаза. Но сказать об этом в открытую Котлов не мог, поскольку получалось, что он остался в дураках. Поэтому от гостя сейчас требовалось разрулить эту ситуацию так, чтобы никто не почувствовал себя проигравшим.

— Короче, Леонид Сергеевич, давайте поступим так. Вы скажите тем, кто ждет от вас ответа, что Тихонов отказался участвовать в этой авантюре, поскольку не уверен, что его команда его поддержит. Но главное, что сами вы тоже боитесь, как бы эта афера не нанесла еще больший ущерб здоровью Леонида Ильича, поскольку нет уверенности в том, что кто-то из его ближнего окружения не узнает об этом и не донесет ему тотчас о происшедшем. И еще советую добавить несколько слов про чистоту помыслов в нашем советском спорте. Эти помыслы на самом деле в нем присутствуют, даже несмотря на то, что кто-то думает иначе. А сейчас позвольте мне уйти, поскольку до игры с ЦСКА осталось всего два дня — мне нужно команду подготовить.

21 февраля 1977 года, понедельник, Архангельское, база ЦСКА

Кондрашина, Игнатов и Вероника приехали на армейскую базу после предварительного звонка, который сделал сам прокурор Москвы Михаил Мальков. Разговаривал он с тренером ЦСКА Константином Локтевым, с которым был знаком и даже однажды подарил ему свою книгу «Закон — для всех и каждого». Прокурор попросил тренера с пониманием отнестись к просьбе визитеров, а в конце разговора добавил:

— И главное, Константин Борисович, чтобы цель их визита осталась неразглашенной.

Локтев так и сделал — помимо себя и Бориса Александрова больше никого из команды на эту встречу не пригласил. На пользу конфиденциальности этой беседы сыграло и то, что в этот момент команда находилась на тренировке, а отсутствие Александрова на ней было естественным — у него продолжалась дисквалификация.

Локтев принял делегацию в своем кабинете и когда все расселись по своим местам, сообщил:

— Михаил Григорьевич мне все объяснил, так что мы можем начать нашу беседу без предисловий.

— Тем лучше, — не скрывая своего удовлетворения, отреагировала Кондрашина. — Сразу хочу предупредить, что никакая опасность Александрову не грозит, поскольку наши сотрудники этого не допустят. Но нам важно его присутствие вот с этой девушкой, поскольку злоумышленник проявит себя только в том случае, если увидит рядом с ней Александрова.