Антибункер. Навигация - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Денисов cтр.№ 84

Плохая предварительная разведка и торопливость налицо, неудачный был выбор.

Кругом мели, даже на мелкосидящем катере с подвесным водомётом идти нужно осторожно, лишний раз чиркать днищем по песку не стоит, но я очень хотел вблизи посмотреть на легендарное место.

Вдоль берега под зеленью тянулись массивы песчаников с самыми причудливыми формами выветривания. Попадались ручейки с широкими конусами выноса, хорошо заметными с реки, вода в них блестела серебром и матово мерцала в рассеянном тучами солнечном свете. Надпойменная терраса с небольшим уклоном. За островом знакомым бескрайним частоколом стоит сгоревший лес, мрачный, негостеприимный, лишь в отдельных местах видны группы живых деревьев. И здесь огонь натворил дел без людского присмотра. Подлесок появился, но нежно-зелёные кустики ещё очень малы. На воде было ветрено, хоть и тепло, солнце жарит через тучи. Енисей успокоился, но волна есть.

Ближе к северному выходу Шара я заметил уж как-то очень внезапно появившуюся маленькую деревянную лодку, стоящую на примитивном якоре в полусотне метров от берега сразу за песчаным выносом. В лодке сидел одинокий эвенк с веслом, а на берегу его невозмутимо ждала небольшая лайка. Рядом в волне ныряли ядовито-зелёные поплавки, цепочка была с разрывом. Понятно, рыбак поставил две связанные китайские сетки по двадцать пять метров каждая, наверняка в хорошем, уловистом месте.

Самым малым ходом подошёл познакомиться. Эвенка звали Трофимом, сам он из Селиванихи, там же и небольшая семья. И никого больше, все остальные перебрались в Туруханск. Судёнышко интересное, ныне редкое. По-разному называют эти лёгкие эвенкийские лодки, где погонкой, где веткой. Гребут в ней длинным двухлопастным веслом, очень прочным, которое используют и как шест, отталкиваясь на мелях и перекатах. Такая лодочка очень легко идет против течения, но как он пересекает на ней Енисей, ума не приложу, я бы побоялся!

В погонке лежала видавшая виды мосинская винтовка с классически стянутой изолентой шейкой приклада. Нормально, всякий знает — что обмотано синей изолентой, то служит вечно... Кроме ствола на дне лодки стояли два короба из бересты с плотно подогнанными крышками. Это набирушки. Двойные стенки делают из короба своеобразный термос, не дающий выловленной рыбе портиться. Набирушку можно и через плечо вешать на ремень для пешего хода, а хранят в них не только рыбу, но и ягоды. Говорит, что это баловство, а не рыбалка, настоящая работа начнётся позже, когда наступит осенний ход рыбы, спешащей в Енисей из океана на икромёт.

Из небольшого запаса, хранящегося в рундуке «Бастера» для подобных случаев, я выделил ему пачку соли крупного помола, мешок с табаком и тридцать мосинских патронов, ничего больше Трофим не попросил. Одет рыбак в простую туристическую куртку с утеплителем, а вот штаны у него приметные – замшевые, самодельные. Трофим легко признался, что сейчас и другие эвенки стараются возрождать былые умения, расспрашивают ещё помнящих многое стариков. Абсолютно верное решение. Всё это пригодится, когда на складах закончится гортекс. Колоритный мужик. Стоит ли мне упомянуть о его отношении к спасательным средствам? Думаю, не стоит.

Попрощавшись, я быстро вывел катерок на глиссирование, пересёк Енисей и скоро догнал караван, пристроившись к плавмагазину. Мой верный КС-100 намертво пришвартован к наливной барже, боюсь, что уже надолго. Кофман предупредил, что в низовьях, где Енисей разливается настолько широко, что и противоположный берег не рассмотришь, волна поднимается высокая, шторм может достичь критических значений очень быстро. «Каэску» будет постоянно захлёстывать и заливать, для такой погоды это судно не предназначено.

Долго ли, коротко, караван дошёл до Курейки.

«Аверс» предупредил шкиперов по рации, затем подал сигнал и начал замедляться, вскоре караван тащился фактически со скоростью течения. Кто-то из наших внимательно смотрел в бинокли, но возле места впадения в Енисей притока никого не было.

Эта длинная горно-таёжная река, впервые пройденная геологом Николаем Урванцевым, берёт своё начало в плато Путорана и проходит через несколько проточных озёр. В сотне километров от устья на реке сооружена Курейская ГЭС, предназначенная для энергоснабжения крупнейшего в мире Норильского горно-металлургического комбината, Дудинки и порта Игарки. Надежды оказались напрасными, судя по всему, здесь действительно никто больше не живёт. Ни в посёлке Светлогорск, ни в старинном селе, что расположен напротив устья. Гидроэлектростанция остановлена с постепенным сбросом водохранилища. Значит, каскада Таймырских ГЭС больше не существует, осталась лишь станция в Снежногорске.

Курейскую ГЭС не смогли прикрыть силами ПВО, не успели расширить воздушный щит, которого хватило только для обороны Норильского промрайона и Снежногорска, в итоге крылатые ракеты противника разрушили часть производственной инфраструктуры Курейской станции. Наверное, уже и водохранилища не существует в прежнем виде.

Бедная природа… Словно мало ей было первого тяжелейшего стресса при затоплении огромной территории, после которого река только-только начала адаптироваться и восстанавливаться, теперь запущен обратный процесс — снова всё будет гнить, опять всё живое отсюда уйдёт.

В тесную, не сравнить с буксиром, рубку «Провокатора» набились пятеро — все, кто был на судне. Геннадий Фёдорович первые десять минут вяло и беззлобно ругался, поминая степень переедания у некоторых штатских, а затем, передав управление Игорю, вышел на ходовой мостик. Я следом.

— Говорил же тебе, паря, что напрасно ты надеешься, — проворчал Петляков. — Кто же останется жить в Светлогорске, если при уме? Жуть там, а не экология, и рыбы нету, когда ещё появится… Хорошо, если дежурные наезжают для осмотра.

— Говорил-говорил, молодец. Не ворчи, а? — попросил я. — Проверить всё равно нужно было, объект серьёзный, стратегический.

— Был стратегический, да весь вышел, — вздохнул шкипер «Провокатора». — В деревушке-то тоже шаром покати по переулочкам.

Внешне ничем не примечательное, но от того не менее знаменитое село Курейка, как и большинство енисейских сёл, зрительно тянется вдоль берега в одну улицу, кажется, что все дома расположены прямо на невысоком левом берегу. Избы заброшены, изгороди повалены в мощные паводки при сбросах воды. На подошве террасы криво стояла небольшая баржа, принесённая с верховий, на леерах палубы оржавевшего корпуса в рядок сидели крупные чайки. Чего они выжидают, если людей нет?

— Знаменитая Курейка! — изрёк Фёдорович нарочито громко, чтобы сказанное им хорошо расслышали и те, кто оставался в рубке. — Чуть дальше Пантеон стоял особый и памятник самому, значится, Иосифу нашему Виссарионовичу, знаменитому туруханскому сидельцу... Сейчас там руина. А может, вообще ничего не осталось, увидим.

Когда я в былые времена проплывал здесь на теплоходах, то особого внимания как-то не обращал. По судовой радиотрансляции что-то рассказывают, в окно всё видно, а в последний раз вообще был занят с приятелями, распечатав под водочку банку чёрной икры, купленной с лодок в Потапово.

Сталин вместе со Свердловым прибыли в Курейку, самое северное поселение района, в 1914 году и отбывали тут наказание пару лет, живя в одном доме. Условия были суровые, самые что ни на есть северные, почти в полном отрыве от цивилизации. Восемь месяцев зимы, один приходится на лето, в течение которого в Курейку успевал заходить всего лишь один парроход, всё остальное приходится на распутицу. Как рассказывал сам вождь, делать там было нечего. Они не работали, проживая на три рубля в месяц от казны и помощь от партии. Главным образом промышляли: ловили нельму и ходили на охоту.