Ангел с железными крыльями - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Тюрин cтр.№ 53

– Хальт! Сюда нельзя!

– О! Я понял! – тут же согласился с ним унтер-офицер и, развернувшись, пошел обратно к станции.

Солдат, глядя ему вслед, только укоризненно покачал головой, дескать, откуда такой непонятный унтер-офицер взялся, что стало последним его в жизни движением. Он только начал разворачиваться, как мощный удар проломил ему височную кость, вбив осколки в мозговую ткань.

Подхватив покачнувшееся тело, я осторожно засунул труп под вагон и только после этого быстро огляделся. Пашутин уже развернулся и направился в мою сторону. Подойдя, тихо сказал:

– Вагон со взрывчаткой – второй от конца состава. Часовой у самого вагона и еще один в конце состава. Плохо, что они недалеко друг от друга. Малейший шум и… Сам понимаешь.

Я пожал плечами, дескать, как скажешь, так и сделаю.

– Идем.

Обойдя состав, мы осторожно выглянули из-за последнего вагона. Часового у крайнего вагона не оказалось на месте. Отойдя от своего поста на несколько метров, он сейчас вел оживленную беседу с часовым, стоящим у вагона со взрывчаткой. Пашутин толкнул меня в бок. Я посмотрел на него.

– Пойду назад и пролезу между вагонами. Увидев унтер-офицера, они тут же разойдутся. Пока я буду отвлекать часового у вагона, ты, тем временем, снимешь своего немца. Действовать надо быстро.

План мне не понравился, но Пашутину было, похоже, плевать на мое мнение, так как в следующую секунду он уже развернулся и пошел. Мне ничего не оставалось, как только последовать его указаниям.

Часовые, до этого мирно болтавшие, как и предположил прапорщик, тут же разошлись по своим местам. Мой немец так торопился занять свой пост, что почувствовал меня только в самый последний момент. Он повернулся, но не настолько быстро, чтобы успеть хоть как-то отреагировать. Я убил его прежде, чем он успел закончить движение, после чего осторожно зашел за спину второму часовому. Удар – и мертвое тело мешком стало оседать на землю. Пока я устраивал труп под вагоном, Пашутин добежал до крайнего вагона и трижды щелкнул зажигалкой. На вспыхнувший трижды огонек из леса сразу выбежали две черные фигуры и бросились к нему. Двадцать минут понадобилось взрывникам, чтобы поставить заряды, после чего мы все вместе, сломя голову, помчались в лес. Присоединившись к остальной группе, мы стали быстрым шагом удаляться от станции. Несмотря на ожидание взрыва, тот невообразимый грохот, который раздался за моей спиной, поразил меня своей силой и мощью. Сначала дикий сплав из скрежета, лязга и треска ударил по ушам, а уже потом мы почувствовали, как вздрогнула под нашими ногами земля. Остановившись и разом развернувшись, мы уставились на гигантский столб огня, который, казалось, своей верхушкой достиг осеннего ночного неба.

– Уходим! – резко скомандовал поручик спустя минуту, и мы торопливо зашагали дальше. После совершенной диверсии мы двое суток прятались на болоте, при этом, несмотря на холод и слякоть, все казались довольными, за исключением поручика. Впрочем, это было заметно, наверно только мне. Все это время я ждал, когда поручик объяснит, для чего он взял меня с собой. В конце вторых суток, во время обсуждения, где лучше переходить линию фронта, все стало на свои места.

– Наше задание выполнено. Старшим группы назначаю прапорщика Пашутина. Выйдете на рассвете, с тем, чтобы вечером оказаться у второй линии немецких окопов. Я остаюсь здесь. Объяснять ничего не буду.

Солдаты с недоуменными лицами уставились на своего командира. Они знали о том, что случилось с его невестой, но подходили к этому чисто житейски, не делая из этого драму. Вот и сейчас они догадывались, что его решение связано с местью, но по их глазам было видно, что они считали это господской блажью.

– Ваше благородие, а что сказать командованию? – разорвал наконец тишину голос Лещенко. – Нас же спросят.

– Я передам с прапорщиком письмо. Он отдаст его командиру полка.

Некоторое время все, молча, в тяжелой тишине, сидели у огня, а потом, не глядя друг на друга, стали один за другим укладываться спать. Утром, когда охотники уже были готовы выступить, я сказал:

– Я остаюсь.

Не успели солдаты удивленно переглянуться между собой, как подал голос Пашутин:

– Я тоже остаюсь.

Поручик нахмурил брови и резко сказал:

– Вы что не слышали приказ, прапорщик?!

– Своим отказом возвращаться, поручик, вы сняли с себя звание командира особого отряда и более отдавать приказы не можете. Или вы по-другому думаете? – это было сказано уверенным и спокойным тоном.

Поручика от этих словно передернуло, на скулах заходили желваки, а рука интуитивно потянулась к кобуре. В военное время невыполнение приказа каралось смертью, и у кадрового офицера, выжившего в аду войны, рука бы не дрогнула его исполнить, но в данном случае Пашутин был прав. Мелентьев сознавал, что занявшись личным делом, он становится частным лицом, а значит, у него нет права что-либо приказывать или требовать, но отступить сразу он не мог, это было не в его характере. С минуту оба мерили друг друга взглядами, после чего поручик негромко сказал:

– Так тому и быть. Ефрейтор Лещенко, вы назначаетесь старшим группы. Прапорщик, передайте ефрейтору письмо.

Мы смотрели им вслед, пока последний солдат не растворился в предрассветных сумерках, затем поручик повернулся к нам. Скользнув по мне взглядом, сопровождавшимся кривой усмешкой, он обратился к прапорщику:

– С Богуславским все понятно, а вы, прапорщик, почему остались? Ведь если вам удастся вернуться в расположение наших частей…

– Вы сделали свой выбор, поручик, а я свой. И готов за это ответить хоть перед командованием, хоть перед Богом.

– Что ж, вы сделали свой выбор. Теперь, для начала, я вам обоим кое-что объясню. В сарае вместе с ездовыми и медсестрами был заперт мальчишка-фельдшер, который неплохо знал немецкий язык. Именно он из разговоров часовых узнал не только имя офицера, который приходил в сарай, но и имя именинника – оберста фон Краузевица, командира уланского полка. Неделю тому назад от немца, которого притащили охотники, мне стало известно, что в деревне недалеко от станции квартирует именно тот самый уланский полк. Все мои сомнения исчезли. Судьба сама привела меня сюда для свершения святой мести!

При этих словах с лица поручика сошла угрюмость, на щеках появились слабые пятна румянца, а в глазах заплясали огоньки какого-то ненормального веселья.

«Похоже, эта месть стала его навязчивой идеей», – но так я только подумал, а спросил его о другом:

– Где они квартируют?

Но вместо Мелентьева мне неожиданно ответил Пашутин:

– Если я правильно уточнил наше местоположение, то полк стоит от нас в четырех-пяти километрах. Рядом с деревней находится поместье. Думаю, что именно в нем остановились на постой офицеры полка. Я прав, поручик?

Мелентьев посмотрел на Пашутина с каким-то настороженным любопытством.