ЗАГС на курьих ножках - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Калинина cтр.№ 29

– Низко же. А вдруг кто-нибудь упадет? Ребенок, например.

– Ставили деревянный короб, который и предохранял от подобных случайностей. Но короб сгнил, а дыру заложили щитом, который для надежности сверху завалили камнями. – И дядя подмигнул племяннице: – И к такому колодцу запросто мог прилагаться и журавль.

Катя мигом поняла, к чему клонит ее дядя.

– Неужели нашли?

– Сейчас посмотрим.

Дядя оттащил щит в сторону, и в лица им пахнуло сыростью.

– Вода, – разочарованно пробормотал дядя.

На дне этого колодца действительно плескалась темная вода. Запах от нее шел не очень-то хороший. Затхлый такой запах. Было ясно, что питьевой эту воду назвать никак нельзя. Скорей всего, в этот колодец стекала жижа из чавкающего неподалеку болотца.

– Эту воду нужно откачать. Нам нужен насос.

Катя критически огляделась по сторонам. Допустим, они с дядей где-то раздобудут насос, но куда его подключить? Ближайшая электрическая розетка находится за много сотен метров от этого места. Такой длины кабель им ни за что не найти. Значит, придется добывать где-то еще и переносной генератор. А где они его найдут? И захочет ли владелец генератора уступить им дорогую вещь пусть даже и на время?

Но когда Катя изложила свои соображения дяде, то лишь хмыкнул:

– Как же ваше поколение любит все усложнять! Возьмем обычный насос! Ручной. Я как раз видел такой в чулане у нашей старушки.

– Ручной?

– Ну да! Своими руками откачаем воду, и никаких проблем.

Вопреки заверениям дяди кое-какие проблемы все-таки возникли. Насос им бабушка Афина дала легко и просто, но вот дотащить его оказалось задачей потруднее. Он был большой, двуручный, похожий на тот, каким откачивали воду Волк и Зайчик из мультика «Ну, погоди!». Насос был укреплен на своеобразной тележке – дощатая платформа на круглых колесиках. Колесики заржавели, вертелись плохо, то и дело норовя угодить то в выбоину на дороге, то в трещину, то еще куда.

А когда, пыхтя и обливаясь потом, дядя с племянницей насос все-таки дотащили до места, оказалось, что его шланг никуда не годится. От старости резина потрескалась в нескольких местах, и больше воды выливалось обратно в колодец, чем попадало наружу. Пришлось бежать за изолентой, а ее оказалось слишком мало. Когда они израсходовали весь запас разноцветных моточков, который остался от покойного мужа бабушки Афины, а шланг по-прежнему пропускал воду, хотя уже и не так сильно, дядя окончательно встал в тупик.

– Что делать?

И тогда наступил звездный час для Катюши.

– А если попробовать стрейч?

– Что это такое?

– Пищевая пленка. В нее еще бутерброды заворачивают, чтобы не обветрились.

– И чем она поможет?

– Она очень липучая. Может, и сгодится, если обернуть ею шланг по всей его длине.

Пленка у запасливого дедушки тоже имелась. Да еще не обычная пищевая, а какая-то более толстая и плотная. Но от этого ее края липли один к другому ничуть не хуже. Где уж хозяйственный старикан в свое время эту пленку упер, оставалось лишь догадываться. Но дядя обмотал ею весь шланг, и дело пошло на лад! Теперь воде деваться было некуда, кроме как подняться по шлангу наверх и вылиться из трубы на землю.

Вдвоем они качали почти целый час, но в конце концов из трубы вместо воды потекла какая-то черная грязь, которая становилась все гуще и гуще. И наконец колодец опустел вовсе. Теперь стало возможным спуститься в него и хорошенько покопаться на дне.

– Ну, я полез.

На этот раз у них была и лестница, которую они притащили от той же бабушки Афины. И целых два ведра, так что пока дядя наполнял одно из них, Катька успевала опустошить другое и снова спустить его дяде. Работа у них спорилась. Вот только их беготня к бабушке Афине и обратно то с лестницей, то с ведрами, то и с насосом привлекла к их деятельности внимание одного гражданина.

Дядя Паша избавился на сегодняшний день от Нюрки и Вована, но забыл про других обитателей Олеховщины. Этим любопытствующим элементом оказался высокий худой мужчина лет сорока – сорока пяти, небритый, заросший и украшенный сразу тремя фингалами. Один из них – самый крупный светился под глазом. Два поменьше устроились на лбу и подбородке. Одет он был с элегантной небрежностью. Видавшая лучшие времена костюмная пара, надетая на голое тело без всякого намека на рубашку, драный плащ и тяжелые резиновые сапоги. Некоторая шаткость походки этого господина придавала ему дополнительный шарм.

Он уже давно устроился на горке, откуда просматривалась вся округа, и, посасывая «бычок», внимательно наблюдал за суетящимися дядей и племянницей.

– Это чего же они насос к речке поволокли? Откачивать собираются? Запруду сделали, рыбу ловить хотят?

И чуть погодя с ехидцей:

– Ну, точно, вон и ведра потащили. Не мало ли взяли, господа? В нашей речке отродясь никто больше двух рыбок не вылавливал. Да больше там и нету.

И наконец с удивлением:

– О! А лестница-то им зачем? Куда они ее там воткнуть собираются?

Любопытство местного аборигена было раззадорено. К тому же, будучи человеком бывалым, он носом чуял всякие странности и хорошо знал, что где есть странности, там есть и люди, желающие, чтобы эти странности навсегда бы остались никем не узнанными. А где есть такое желание, там всегда имеется возможность подзаработать на бутылку для нигде не работающего гражданина. Подзаработать на бутылку так, чтобы ничего особо тяжелого не пришлось бы делать, это было заветной мечтой мужчины.

И Герман, а это был он, верный муж и собутыльник уже знакомой нам Катерины, двинулся к реке. Очень скоро он достиг той низинки, где дядя Паша и его племянница вели активные раскопки очередного колодца своего предка.

– И чего это они там копают? Не иначе ищут чего.

И тут Германа осенило:

– Так это они там золото мельника ищут! Е-мое! Это как же мне повезло-то!

И круто развернувшись на сто восемьдесят градусов, Герман со всей доступной ему скоростью бросился бежать прочь. Он знал, куда ему направиться. Он знал человека, который за такую новость мог отвалить очень и очень хороших денег. На эти деньги можно будет купить и водки, и портвейна. И плевать, пусть Катюха ворчит, что портвейн – это для баб, а она хоть и баба, а портвешку не употребляет, Герман выпьет любимое им пойло сам.

Такие приятные мысли одолевали Германа, пока он, загребая ногами, двигался прочь.

Эх, бедный ты, Герман, бедный! Если бы ты только знал, как тонка нынче нить, связывающая тебя со столь любимым тобой портвейном.

Ни дядя, ни племянница, погруженные в свою работу, не заметили ни появления Германа, ни его исчезновения. Для них вроде как ничего и не изменилось. Один снова копал землю, другая ее таскала. И если прежде у Катьки от кирпичей болела спина, то теперь у нее нещадно ныло уже все тело. И руки, и плечи, и даже ноги отказывались служить своей неразумной хозяйке. А уж когда заболела даже голова, которая обычно о себе знать не давала, Катька взмолилась: