Искусство шпионажа. Тайная история спецтехники ЦРУ - читать онлайн книгу. Автор: Кит Мелтон, Роберт Уоллес, Генри Шлезингер cтр.№ 17

Пеньковский прятал использованные листы своего одноразового шифрблокнота, кассеты от фотокамеры «Минокс», а также схемы тайников и мест для сигналов в хитроумном самодельном тайнике в деревянном столе его кабинета. Все это в результате было продемонстрировано на открытом суде как доказательство его шпионских действий.

С технологиями шпионажа Пеньковского резко контрастировала сложная техническая система наблюдения КГБ, которая окружала его после того, как он попал под подозрение. КГБ установил три ключевых пункта наблюдения, чтобы контролировать действия агента дома. Первая система размещалась этажом выше, точно над его квартирой, откуда КГБ вело прослушивание. Через крошечное отверстие в потолке работающего за столом Пеньковского снимала специальная 35-мм фотокамера.

Вторая фотокамера была установлена на балконе, который нависал над окном его квартиры. Камера была скрыта в основании балкона и через дистанционно открываемый люк снимала Пеньковского в моменты фотографирования документов на подоконнике. У Пеньковского получались отличные снимки благодаря равномерному освещению через открытое окно, выходящее на Москва-реку, и он даже не догадывался, что кто-то следит за его действиями.

Третий пост наблюдения КГБ организовал на другом берегу реки в жилом доме на набережной Максима Горького, 36, в квартире 59, напротив дома Пеньковского. Оттуда специальные фотокамеры с мощными телеобъективами делали высококачественные снимки действий Пеньковского с «Миноксом» и даже зафиксировали агента за его столом, когда он слушал радиошифровки и записывал передаваемые цифры (последний снимок сделан уже во время следственного эксперимента 16 ноября 1962 г. – Прим. пер.).

ЦРУ в оценках своих оперативных мероприятий после ареста и суда над Пеньковским обращает внимание на отсутствие эффективной спецтехники, особенно для связи с агентом. В Москве его общение с его кураторами было ограничено тайниками и короткими личными контактами. Звонки по телефону с молчанием в трубку были не более чем заранее оговоренными сигналами опасности.

Техника не способствовала ни результативности работы Пеньковского, ни его безопасности. Он стал успешным агентом не благодаря технике, а вопреки ее отсутствию. Официальное положение Пеньковского позволяло ему периодически выезжать за пределы СССР и общаться с кураторами. Без этих личных встреч деятельность Пеньковского не была бы такой успешной.

Уже было понятно, что ЦРУ в 1960-е гг. не имело оперативной методологии, специальной аппаратуры и персонала, чтобы обеспечивать безопасность действий агента в СССР. Отсутствие надежной, скрытой агентурной связи в Москве вынудило и агента, и его кураторов идти на риск, что сыграло на руку КГБ. Вербовка агентов в Советском Союзе не давала бы результатов, если бы КГБ мог быстро их идентифицировать или если бы агенты не могли надежно пересылать агентурные сообщения с важной информацией, к которой имели доступ.

ЦРУ необходимы были средства обнаружения и противодействия наружному наблюдению КГБ, чтобы начинать операции с агентами, которыми, как предполагалось, офицеры разведки будут конспиративно руководить, проводить безопасные сеансы связи, надежно передавать и получать от агента разведывательные материалы.

Это была непростая задача. Фактически потребовались десятилетия, чтобы инженеры технической службы ЦРУ сделали специальные устройства, способные надежно обеспечивать оперативные мероприятия в СССР. Однако захват Пеньковского ознаменовал начало пятнадцатилетнего периода, в течение которого техническое преимущество постепенно переходило к ЦРУ.

Когда Пеньковский предложил себя западным спецслужбам, ЦРУ испытывало в Москве нехватку способов связи с ним. В противоположность этому, советские посольства, консульства, торговые организации и представительства, миссии при ООН, международные организации и пресс-центры по всему миру были заполнены офицерами и осведомителями КГБ и ГРУ, что раздражало «чистых» дипломатов.

Для немногих американских офицеров разведки, которые смогли попасть в Советский Союз, оперативный успех был практически невозможен. Если не удавалось точно установить каждого американского разведчика, КГБ исходил из предположения, что все американцы работали на ЦРУ, пока не было доказано обратное.

Второе главное управление КГБ открывало дело на каждого американца, куда заносился его возраст, род занятий, должностные обязанности, виды деятельности и возможная роль в разведке ^{113}.

КГБ также вносил в картотеку «ожидаемые виды деятельности» наряду с общими данными об американском гражданине, в том числе ежедневные вероятные маршруты на работу и обратно. Отмечались даже места, где совершают покупки жены американцев, и места, которые они посещают. В дело вносились информация о служебных и личных поездках на спортивные и культурные мероприятия, об осмотре достопримечательностей, а также о занятиях вне работы. В КГБ знали, что отклонение американцев от обычных маршрутов могло означать, что они следуют на встречу с агентом, ищут места для тайника или обрабатывают тайник.

Американцы быстро поняли, что пытаться уйти от слежки, как в шпионских романах и кинофильмах про Джеймса Бонда, не стоит. Любое действия по отрыву от слежки вызывали подозрение сотрудников Седьмого управления Комитета госбезопасности (службы наружного наблюдения – далее НН. – Прим. пер.).