Я учусь быть мамой - читать онлайн книгу. Автор: Лена Никитина cтр.№ 60

– Мы не хотим, чтоб ты мешал нам спать, вот и сиди один тут.

– Нет, я не буду так делать, – поспешно решил Алешик.

– Будешь ложиться без крика?

– Да, – тихо сказал Алеша.

Я помогла надеть майку, уложила его. Моя ласка снова вызвала у него слезы и всхлипывания.

– Я очень хочу кушать, – жалобно запросил он. – Я не могу терпеть.

– Надо потерпеть, очень даже сможешь, – я постаралась сказать это почти сурово. – Сам виноват. Ты думаешь, нам с папой приятно? Мы тоже есть не смогли из-за всей этой истории!

Мои слова неожиданно подействовали на Алешу как-то успокаивающе. Словно он почувствовал, что не насилие совершается над ним, а закономерное, естественное возмездие за огорчивший всех поступок. Через минуту он уже успокоился, даже о чем-то поговорил с папой и быстро заснул.

Это хорошо, что он так буйно протестует против насилия, от которого нам надо отказаться. Мы решили делать так: не применять наказания по собственному, индивидуальному, «взрослому» решению, а предлагать всем вместе решать, как быть в том или ином случае. Тогда последствия «содеянного» будут восприниматься ребятами не как насилие со стороны взрослых, а как выполнение того общего решения, которое принимали и сами малыши.

Комментарий 1983 года: Я не сразу решилась привести эту запись: стыдно за нас, обоих родителей. И главное, почти всё не так, как следовало бы: от первого моего движения (отобрала самокат, не попытавшись разобраться) до заключительных глубокомысленных выводов, которые выглядят справедливыми, а по существу антигуманны, ибо устраивать обсуждение, т. е. суд над человеком, если и можно, то лишь раз в жизни, да и то не по любому поводу и не всегда путем общего голосования. В данном случае повод был сверхсерьезен (ударил и хотел укусить маму!), но… давайте разберем все с самого начала.

Итак, одному человеку пять, другому – три с половиной года. И у них новенький красивый самокат, недавно подаренный братишкам со словами: «Распоряжаться им будет Алеша, он старший и уже хорошо катается». Но младшему брату тоже хочется покататься. Он уцепился за самокат и не отпускает. И грянул бой… Тогда распорядилась я (это подарком-то, торжественно врученным!). Помню, я отобрала его довольно бесцеремонно, чуть ли не силой. И вот результат: человека оскорбила и тем, что с его правом не посчиталась, и тем, как это сделала. И он восстал, требуя справедливости. Грубо, неумело, но я своей бестактностью как бы спровоцировала его грубость и даже жестокость. Распространеннейшая родительская ошибка: виноваты оба – расплачивается один, да еще и слабый, подчиненный – ребенок.

Это потом я поняла, почувствовала, что в такой ситуации взрослый должен первым протянуть руку, не требуя от ребенка унизительного извинения. Это акт великодушия со стороны взрослого. А если первым идет с повинной ребенок, искренне переживая чувство вины (а так и вышло в описанной ситуации), как же тут не попросить у него прощенья: «Знаешь, и я что-то не то сделала, давай разберемся». Или хотя бы: «Прости, погорячилась» – и в детских глазах вспыхнет: «Нет, нет, это я во всем виноват!» – и благодарность, и слезы облегчения, и раскаяние, и чувство близости необычайной…

Но после этого больше не вспоминать и тем более не делать прощеный проступок предметом для обсуждения, поводом для наказания – это непременно вызывает озлобленность, затаенную обиду. Первоначальная причина конфликта забудется, а обида останется – за несправедливость.

И еще одно: «удалить его из-за стола» или «ты не будешь с нами есть» – как мы этим злоупотребляли! Правда, мне всегда было невмоготу применять этот «способ наказания». Я и тогда уже считала, что он годится для дрессировщиков, а не для людей, но… подчас не знала, а как же надо, и опять: «Ну, тогда выходи из-за стола»…

Ох, терпеливы же наши дети: они любят нас даже таких, неумелых, несправедливых, срывающихся и раздражающихся. Любят, потому и прощают нас. Как же тут не постараться стать лучше хотя бы ради них, наших детей!

Шаг за шагом я приближалась к разрешению этой сложной педагогической проблемы наказаний и поощрений. Одно время утверждала, что эта проблема сводится к адекватной ответной реакции взрослых на поступок ребенка, т. е. каждый раз надо отзываться в меру – в этом и состоит искусство подлинного воспитания.

Именно поэтому педагогическая аксиома «В воспитании нет мелочей» рано начала вызывать, да и до сих пор вызывает у меня недоумение и протест. Она легко опровергается практикой жизни. Как и в любом деле, здесь есть что-то главное, без чего нельзя обойтись, есть нечто более или менее важное, а есть просто мелочи, на которые можно и внимания не обращать.

Вся сложность и состоит в том, чтобы не путать одно с другим: не проморгать главное и не превратить муху в слона, как часто это бывает. Приведу две небольшие зарисовки с натуры.

– Псибо, – буркнул ребенок, вылезая из-за стола.

– Скажи громко и внятно! – потребовала мать.

– Спа-си-бо! – громко и ехидно повторил сын.

– Хорошо. Иди.

Мелочь, казалось бы! А мама не заметила, как сын сказал ей свое спасибо. А главное было именно в этом.

Дочь изрезала носовой платок, выкраивая кукле платье. И выкроила, и сама сшила – первый раз в жизни!

– Почему не спросила? – возмущается мать. – Хорошую вещь испортила.

– Я не испортила, я сши-ила, – обижается, заливаясь слезами, девочка.

И правильно обижается: испорченный платок – действительно мелочь по сравнению с тем важным, что произошло. У человека впервые получилось трудное дело – это же радость необычайная! А изрезанный платок – дело житейское. Так сказал бы умница Карлсон, который живет на крыше. Он не силен в педагогической теории и поэтому доподлинно знает, что разломанная («А что там внутри?») дорогая игрушка – чепуха по сравнению с восторгом открытия.

Но если никакого открытия нет, а есть капризное, агрессивное «А я хочу-у-у», и если оторванная у куклы нога («Кукла-то дешевая»), или разрисованная книга («Она и так растрепана»), или сорванный с молодой веточки листок («Вон их сколько!») – пустяк, одним словом, что тогда?

Внимание: так проявляется своенравие. А это далеко не мелочь. Главное – не ошибиться в оценке.

Но как не ошибиться? Это иногда доводит до исступления…

Конечно, опыт постепенно накапливался: всё точнее определяла я меру наказания и поощрения, но что-то меня не удовлетворяло в этой выстроенной мною «концепции адекватности». Обычно в любом происшествии, стычке, даже недоразумении бушуют эмоции. Ясно, они не способствуют хладнокровному взвешиванию всех обстоятельств. С ними как быть?

Когда бьешься над чем-нибудь долго, обязательно подвернется случай, который натолкнет на верный путь. Для меня таким случаем оказалось письмо. Оно было написано корявым почерком. Ошибки, неправильные обороты, слова какие-то допотопные – словом, безграмотность, темнота.