Я учусь быть мамой - читать онлайн книгу. Автор: Лена Никитина cтр.№ 46

Основной формой требования остается деловое распоряжение или указание мастера, отданное решительно и твердо, без тени сомнения в том, что оно может быть не выполнено. Оно должно быть кратким, ясным, исполнимым и высказываться спокойно, без раздражения. Особого внимания от мастера требует контроль выполнения требования, и там, где контроль отсутствует или ведется несистематически, требование теряет свое значение.

Требовательное воспитание кажется трудным до тех пор, пока не решаются его проводить, а как только решатся, то оно становится легким и простым.

Мастера К. (РУ № 1) привел в недоумение вопрос: «Что вы делаете, если учащийся вам не подчиняется?»

– Как это не подчиняется?! – с искренним удивлением воскликнул тот. – У меня такого случая не было, и я просто не представляю себе, как это может быть.

Все становится понятным, если посмотреть, как он осуществляет свои требования к группе.

Однажды, в начале учебного года, около половины учащихся его группы не выполнили первого домашнего задания по русскому языку. Малоопытная преподавательница, расстроенная случившимся, вместо того, чтобы самой принять меры, сразу же после урока обратилась к К. и просила его помочь.

К. пришел в группу к окончанию последнего урока и, не ожидая, когда учащиеся начнут выходить, переступил порог. Окончился урок, и в классе царило обычное оживление. Собирали еще книги и тетради, громко говорили, некоторые уже направились к выходу. К. на секунду остановился у двери, его заметили, и шум как-то сразу стал слабеть.

– Садитесь! – коротко и решительно сказал он.

В самом тоне этого «Садитесь!» было столько требовательности, что все невольно сели, и в классе наступила полная тишина. Уже одна эта несколько необычная тишина заставила всех насторожиться и как будто говорила: «Что-то случилось!». К. подошел к столу и, сохраняя все то же сосредоточенно-серьезное выражение лица, начал:

– У нас на автозаводе только тогда слесаря считают хорошим, когда он дает 150–160 % нормы, а вы сегодня даже 100 % не сделали – не написали домашнего задания по русскому. Куда это годится? В мастерской вы работаете неплохо, прямо это говорю, а тут… оскандалились. Я такую работу за работу не признаю. И от вас требую, чтобы это было первый и последний раз! Не подводите группу! – К. остановился и медленно обвел глазами класс. Никто не пошевелился. Затем он, как будто успокоившись, деловито распорядился: «Открывайте тетради и пишите домашнее задание сейчас! А те, кто его сделал, могут идти домой».

Так мастер сразу показал всей группе «свою линию». Все учащиеся увидели, что мастер не отступит от своего требования. Только такая линия решительной и последовательной требовательности, когда ни у кого не возникает даже мысли, что требование может быть не выполнено, может привести к желаемым результатам.

Б. П. Никитин, 1954 год

Ну как, дорогие коллеги-родители, не узнаете ли вы свои собственные огрехи в деле организации домашнего труда и порядка? У нас в доме этими напоминаниями и уговорами общими усилиями (особенно женскими) даже малышей отучили слышать и выполнять просьбы с первого раза. И фраза «Сколько можно тебе говорить?!» – никак не содействует, например, своевременной уборке или выносу помойного ведра.

Как же беспомощна я была, сколько ошибок наделала и пустячных, и непростительных! Можно только удивляться ребячьему терпению.

Со временем я поняла, что главное – осмыслить, прочувствовать конфликт и извлечь из него урок. Вот так и накапливается опыт. Разумеется, не все запомнишь, да вовсе и не обязательно запоминать, а тем более записывать. Но события-то происходят ежедневно, ежеминутно, чуть ли не ежесекундно! И каждый раз отзываться на них приходится немедленно: в книгу не заглянешь, консультироваться не у кого да и некогда, «на потом» тоже не отложишь – как тут не наделать ошибок? О том, что они есть, всегда дадут знать дети: капризами, протестами, какими-то отклонениями от желаемой нормы. А ты, мама, каждый раз разберись, пойми, учись, «не позволяй душе лениться». И да здравствуют ошибки! Если они заставляют думать и становиться… добрей.

Никак не могу обойтись без восклицательных знаков, а ведь понимаю, что они часто лишь запутывают мысль. Вот и сейчас я вспомнила строгого Корчака, у которого нет пустых проходных фраз. В каждой – мысль, а подспудно – эмоция, взведенной пружиной. Вместе все действует убедительно, неотразимо, точно.

Например, его мнение (оно прямо противоположно моему) о ежесекундных и ежеминутных откликах на события: «Несказанно важно делать редкие, но массированные замечания в виде дружелюбной беседы. Мы обычно боимся, что ребенок забудет; нет, он хорошо помнит; это, скорее, мы забываем и поэтому предпочитаем разделаться “по горячему следу”, иными словами – не вовремя, жестоко».

Мне даже досадно стало, когда я прочитала первый раз эти строчки: а я-то думала иначе… Ну конечно, Корчак прав. Я и сама много раз убеждалась в том, что в раздражении, то есть «по горячему следу», можно столько дров наломать, столько ошибок натворить… Лучше все-таки не торопиться, сосчитать хотя бы до пяти, прежде чем отозваться. А еще лучше – «дружелюбная беседа», для которой, конечно, надо выбрать подходящее время и место. Я согласна, разумеется, согласна…

И все-таки я не могу совсем отказаться от своих слов. Я знаю, что в громадном большинстве случаев дети нуждаются в мгновенной реакции взрослого. И потом, какие же беседы с годовалыми, двухлетними, даже трехлетними? Это с пятилетками можно уже пробовать «говорить по душам», да и то не с каждым и не всегда, а раньше… Так вот в чем дело: доктор Корчак общался в основном с детьми уже «сознательных» возрастов, а мне, матери, приходится сначала иметь дело с младенцами, для которых слово без эмоции ничего не значит, а эмоция, даже без слов, – самый понятный язык. Но чувство на потом никак не отложишь, упущенного момента не вернешь.

Когда годовалый исследователь начинает стучать ложкой по кастрюльке, вы можете улыбнуться, по тарелке – вы нахмуритесь. А по стакану? А если вздумает стукнуть по маминой руке или щеке? А вдруг ударит по пальчикам себя? Ну конечно, вы отреагируете немедленно и по-разному. Сколько же таких «ложек» перебывает за день в руках неутомимого человечка? Про двух-трехлетнего я уж и не говорю – там задачи для взрослых потруднее. Понятно, что жить попроще да полегче дети не дают и потом. Но это же и прекрасно! Они – вечный двигатель нашего развития, который творил бы с нами, взрослыми, чудеса, если бы не наша лень и не наша уверенность в собственной непогрешимости.

Я как-то подумала: все-таки удивительно устроена семья – ничего лучшего для нашего взаимного совершенствования в области человеческих отношений еще не придумано, да и вряд ли будет изобретено. Посмотрите, какое диалектическое единство: дети бурно растут, меняются ежедневно, чуть ли не ежечасно, а мы, взрослые, уже малоизменяемы, стабильны. Детям нужна наша устойчивость, надежность бытия для защищенности, уверенности в незыблемости мира. А мы, взрослые, имея дело с постоянно меняющимся «материалом», вынуждены не ржаветь, не плесневеть – «самозатачиваться», чтобы не отстать от детей, быть для них ведущими надолго.