Мировая борьба. Англосаксы против планеты - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Фурсов cтр.№ 23

В 1912 г. Е. А. Едрихин-Вандам был уверен: Германия в грядущей мировой войне потерпит поражение, и тогда начнётся титаническая борьба между Россией и англосаксами, которая заполнит собой всё двадцатое столетие. Вандам оказался и прав, и не прав одновременно. Германия потерпела поражение, но не окончательное, и вышла на второй раунд схватки с англосаксами (при помощи России, кстати). После окончательного поражения Германии история ХХ в. действительно оказалась заполненной борьбой англосаксов и России/СССР, бросившей англосаксам, капсистеме, Западу самый серьёзный за всю историю их существования вызов. Ирония истории, однако, заключается в том, что сила, создавшая в России новую систему – большевики, взяла власть в России, когда та была внутриполитически подорвана войной с Германией – ещё один узел, завязавшийся в Первой мировой войне в «смертельном треугольнике».

Борьба за войну и мир, или на пути к 1939 г. Вся вторая половина 1930-х годов – это борьба крупных держав за войну (под видом борьбы за мир) – за то, кто ее начнет, против кого, когда, в союзе с кем; за то, какой будет эта война. В том или ином виде войны в своих целях хотели все. В зависимости от этого и к войне готовились и были готовы по-разному.

Хотел ли войны Сталин? Да, причем, войны мировой – между Германией и западными «демократиями». Хотел – в исторической перспективе, исходя, во-первых, из мировой логики борьбы СССР с «империалистическими государствами» и за победу социализма в мировом масштабе; во-вторых, из геополитической логики трехвековой борьбы за господство в Европе. Иными словами, СССР играл «между» англосаксонскими и германскими хищниками.

Хищниками – не слишком ли сильно, не советское ли пропагандистское клише? Но это не сталинские слова и не оборот из советской пропаганды 1930-х годов. Вот что писал в 1900 г. М. О. Меньшиков: «Германия и Англия – вот на рубеже XX века торжествующие народности, не только вожди, но и истребители человечества. Наш славянский мир, как и латинский, позади этих хищных рас… Мы неудержимо отстаем в развитии народной энергии и постепенно втягиваемся в сеть англо-германского захвата. Россия еще страшна своей государственной силой… но видимо на всех мировых поприщах уступает белокурому соседу». И далее: «Вдумываясь в тихий погром, который вносит англогерманская раса в остальное человечество, невольно сочтешь грезу современного антихриста – Ницше, грезу о “белокуром смеющемся льве” – не мечтой безумца, а пророчеством грозным и уже осуществляющемся… Среди самих англичан и немцев идет… структурная перестройка, борьба человеческих типов. Один какой-то сильный и хищный тип, по-видимому, поедает все остальные».

По-своему, на своем языке Меньшиков очень точно отразил англо-германскую борьбу за господство в капсистеме в 1870-1910-е годы, борьбу, которая предполагала определенный отбор определенных социальных, человеческих особей и стай (в виде организаций, партий и т. п.). Ну а формулировка «тихий погром» – просто блеск. Правда, дважды в XX в. погром становился громким, и Сталин, естественно, стремился к тому, чтобы не допустить натравливания Гитлера на СССР, чтобы англосаксы и германцы сцепились между собой и чтобы СССР вступил в этот погром, когда главные противники – Рейх и англосаксы будут ослаблены. Нормальная «Realpolitik», где нет друзей, а только интересы. Сталин по этому поводу мог бы сказать, что логика обстоятельств сильнее логики намерений, а Р. Арон – что есть намерения и есть детерминизм причин (т. е. логика истории).

Мировая война, бесспорно, была в интересах правящей верхушки Великобритании. Цели: упрочение шатающейся империи, всемерное ослабление или – программа-максимум – уничтожение СССР, разгром или максимальное ослабление Германии, а еще лучше обоих государств, для чего нужно стравить их, используя реальные, но вовсе не ведущие непосредственно к войне противоречия, – так же как в 1914 г. Отсюда – британская игра в 1930-е годы.

США – «милый лжец». В мировой войне были весьма заинтересованы США, причём сразу по нескольким линиям. Уже в середине 1930-х годов стало ясно: «новый курс» пробуксовывает (только мировая война выполнила то, в чём потерпел неудачу «новый курс», заметил Луис Галамбос) и, более того, создаёт новые проблемы; результат – кризис 1937 г., когда безработица многократно побила «рекорды» 1929 г.

У Рузвельта было два пути решения проблем США. Первый – углубление реформ, реальное ограничение капитала, что, однако, означало развитие социального и политического конфликта, поскольку было невозможно без перераспределения факторов (средств) производства. Какими бы богатыми ни были США, ресурсов, богатства для того, чтобы «овцы были целы и волки сыты», не хватило бы (к тому же государственный долг США составил в 1940 г. 50 % ВВП).

Второй путь позволял избежать острого и опасного конфликта внутри страны, но требовал конфликта – широкомасштабного и вооружённого – за её пределами, т. е. вынесения, экспорта нестабильности и кризиса за рамки США. Только таким образом можно было сохранить социальный мир, социальный контроль и социальное государство в США. Дело было за средством, и оно было найдено – превратить доллар в мировую валюту, «за счёт чего переносить внутренние американские кризисы «наружу», а также снимать их совсем за счёт дальнейшей долларовой экспансии» (Григорьев О., Хазин М. Сценарий крушения доллара в ближайшей перспективе // Распад мировой долларовой системы: ближайшие перспективы. – М., 2001. – С. 36). Однако для этого нужно было сломать изоляционизм части американского истеблишмента и общества, что и позволил сделать очень вовремя, будто по заказу подвернувшийся Перл-Харбор (аналогичным образом черед 60 лет взрыв башен-близнецов 11 сентября 2001 г. спасёт доллар, случившись удивительным образом именно тогда, когда это нужно было для спасения экономики США).

Таким образом, уже во второй половине 1930-х годов часть наиболее дальновидных представителей правящего класса Америки нашла средство жизни и развития США за счёт остального мира, средство, которое используется до сих пор. Но ввести его в действие могла позволить только война и только мирового масштаба. Таким образом, США, по крайней мере с 1937 г., нуждались в войне, как минимум, в не меньшей степени, чем агрессивная по сути и особенно по риторике Германия. Другое дело, что геоисторическое и геоэкономическое пространство для маневра у США было больше и правящий слой богаче и опытнее, что и предопределило конкретные формы.

Ещё одним путём для США выхода из кризиса 1937 г. могло стать развитие военно-промышленного комплекса, что, однако, опять же объективно вело к войне. И, наконец, last but not least, наиболее дальновидные представители правящего класса Америки понимали, что в сложившейся в мире ситуации США – объективно претендент № 1 на роль нового гегемона. Путь к этой роли лежал прежде всего через ослабление и распад Британской империи в мире и недопущение гегемонии Германии в Европе и Японии – в Восточной Азии (т. е. в Западной Пацифике); конфликт этих стран друг с другом – опять война, желательно подольше и подальше от Америки – решал эту проблему.

Пацифика, или рывок Америки к мировой войне.

У. Черчилль в своей истории Америки («Великая республика») откровенно пишет о том, что США, как и Великобритания, имели очень большие материальные и торговые интересы на Дальнем Востоке и особенно в Китае, и интересы эти формировались в течение нескольких поколений. И вот теперь этим интересам угрожала Япония. Англо-германский конфликт с втягиванием в него СССР, особенно затяжной, или германо-советский конфликт с участием Великобритании в целом облегчал американцам решение своей тихоокеанской задачи.