Княгиня Ольга и дары Золотого царства - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 88

* * *

Видя, что в благополучное возвращение князя верят нарочитые мужи и обе княгини, киевляне поверили тоже, и начавшееся волнение утихло, не успев набрать силу. Если где и возникали разговоры о гневе богов, то быстро умолкали: для его смягчения было сделано все нужное. О том, как княгине искупать свою вину перед ее Богом, никому из посторонних знать не полагалось. Глядя на дело как княгиня, Эльга снова и снова убеждалась в верности своего решения: сейчас, когда Святослав пропал и, возможно, погиб, оставшихся русов и киевлян нужно сплачивать всеми силами, а не бросать друг на друга в кровавой бойне.

Закончилась молотьба. По утрам холодало, летели по ветру желтые листья. Над киевскими горами неслись клинья гусей и лебедей. Эльга вспоминала, как жила год назад в палатионе Маманта, где в эту же пору можно было сидеть на «верхней крыше», накинув мафорий на тонкое шерстяное платье, и глядеть на алеющие в ветвях «пунические яблоки». В рощах близ палатиона тогда уже созревали оливки; еще зеленые, почти незаметные среди листвы, они уже годились для масла. Царевы рабы стояли возле старых олив с большими корзинами, подвешенными на шею, и обеими руками проворно срывали округлые твердые плоды…

Мафорий Эльга и сейчас носила, особенно когда шла в церковь, но поверх теплой свиты и белого шелкового убруса. И мерещилось, будто в нем задержалось благоухание роз и олеандров…

Каждый день Эльга ждала вестей. Люди Мистины на причалах расспрашивали каждого, кто прибывал с нижнего Днепра, но о Святославе никто не слышал. Большая дружина отдыхала перед выходом в полюдье. Пришла пора решать, кто из воевод возглавит поход. Эльга привычно ожидала, что этим займется Асмунд, а Мистина останется при ней вершить дела в Киеве. Все как в прежние лета, пока Святослав еще рос. Эльге вспоминались те последние перед смертью Ингвара два года, что юный сын прожил на севере, в Волховце. Тогда она тоже скучала по Святославу. Но теперь с ней не было Ингвара, и потихоньку совершалось именно то, чего она боялась: в душу холодными каплями, одна за одной, просачивалась уверенность, что сына у нее больше не будет… Первоначальный всплеск недоверия уступал рассудку. Все доводы убеждали, что Святослав погиб. Спасти его могло лишь чудо, а от чуда мы ждем быстроты. Не случись оно скоро, вера в него стремительно тает, и надежда становится чем-то вроде сказки, которую рассказываешь сам себе. Душу заливали осенний холод, серая унылость и промозглая мгла. Свет надежды тускнел день ото дня, и уже усилием воли приходилось поддерживать в себе веру, что солнце вернется.

Эльга часто ездила навестить Прияну. Через несколько дней отважилась показать ей привезенное Улебом серебро: а вдруг здесь есть какая-то вещь Святослава, которой она, Эльга, не заметила у него? Но Прияна ничего из них не узнала. Тем не менее невестка слабела и дурнела от тоски: лихорадка не возвращалась, но молодая женщина оставалась такой же худой, бледной, вялой, а глаза ее приобрели такое выражение, будто она постоянно вглядывается в тот свет, но ничего там не может разглядеть. Эльга уговаривала ее поесть, заставляла выпить греческого вина с медом и травами, приказывала служанкам одеть дитя и вела обоих погулять над Днепром. Еще чего не хватало – сын вернется, а жена исчахла.

Почти всегда Эльга встречала на княжьем дворе Асмунда и радовалась, что хотя бы о дружинных делах может не тревожиться. Отроки всегда должны видеть перед собой «самого главного», который и жить научит, и наградит, и накажет, если что. Уверенный вид воеводы будто намекал: я знаю, где князь, а вам об этом знать не положено, вот и несите свою службу.

Однажды Асмунд отправился провожать княгиню на Святую гору. Пока они ехали по городу, он вел беседу о лодьях и снаряжении для полюдья, но Эльга знала его всю жизнь и понимала: что-то у него на уме есть иное.

– Свенельдича видел вчера, – начал Асмунд еще во дворе. – Потолковали. Сделаем как всегда: я в полюдье пойду, он при тебе останется.

Но когда они вошли в избу, Асмунд сел и посмотрел на Эльгу в упор:

– Только ходить будем против прежнего дольше. Придется в Деревлянь заворачивать.

– Зачем? – насторожилась Эльга. – Ты что-то знаешь?

Слово «Деревлянь» и сейчас, восемь лет спустя, отдавалось в душе тревожным звоном железного била.

– Я ничего не знаю. Мистина такого ничего не говорил. Но не может быть, чтобы про наши дела там не прослышали. А если меня волыняне спросят: где князь, которому мы данью обязаны? И что я им отвечу? Так пусть видят, что русь по-прежнему сильна. Половину большой дружины возьму, половину Свенельдичу оставлю. Чтобы не вышло, как с Ингваром.

Эльге стало страшно. Асмунд не сказал этого, но ей казалось, он почти примирился с мыслью, что Святослав не вернется. Свою тоску и ночную бессонницу она относила на счет материнской тревоги, но Асмунд обо всем судил здраво. Он тоже был привязан к племяннику, которого вырастил, но смотрел на дело как воевода.

А воевода точно знал: без князя дружине нельзя.

Заходя к сестре в эти полгода после ее возвращения от греков, Асмунд всегда так внимательно озирался, будто тут в каждом углу сидело по птице павлину. Обычным своим порядком оглядев стены, занавеси и полки, он снова посмотрел на сестру:

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Ты о чем? – Эльга растерялась. – Я ничего не знаю. Откуда мне?

– Ну, думай. – Асмунд встал.

Дня через три после этой странной беседы княгиню попросили в гридницу: пришли бояре. Эльга вошла, закутанная в синий мафорий с золотым греческим узором по краю; при ее появлении мужчины встали со скамей по обе стороны прохода. Следуя к своему «царскому» престолу, она оглядывала лица, здороваясь. Честонег с сыном Воротишей, Себенег с двумя сыновьями, Братилюбовичи, Светимовичи, Доморад, Родислав. С другой стороны воеводы – Мистина, Асмунд, старый Ивор, Вуефаст, Сигдан, кое-кто из молодых.

– Уж не принесли ли вы мне вести какой? – сразу начала Эльга, усевшись на трон белого мрамора.

Веселым видом княгиня давала понять, что рассчитывает на добрую весть, но в груди холодело и сердце замирало от испуга, что ждет ее нечто иное…

– Нет, матушка, – ответил Честонег. – От тебя хотим весть услышать.

– От меня? Не имею я вестей. Имела бы – вас бы ждать не заставила.

– Давненько ждем, матушка, – продолжил Доморад. – Уж месяц миновал, как дружина в Киеве, а князь как в воду канул. Волнуется народ. Нельзя голове без тела, а державе без князя.

– Но месяц – это не так уж много. Ингвара и больше в Киеве не бывало – иной раз и по полгода ждали.

– Ингвар-то с дружиной ходил. А теперь дружина-то дома…

– До Таврии далеко. И по хорошей погоде – месяц добираться, а по осени, по распутью, непогоде… Нужно ждать и надеяться…

«На Бога», – хотела Эльга сказать, но побоялась услышать в ответ: «Где же он, твой бог? Отчего не помогает?»

– Мы, само собой, князя нашего очень ждем живым и невредимым, – вступил в беседу Любокрай, – только мы ж не вещуны… и вещуны сказать не берутся, когда он воротится. А без головы жить неуютно, – боярин беспокойно засмеялся, но никто шутки не поддержал. – Скажи уж нам, матушка, не томи…